18.
Даже когда Рокфеллер в бурные двадцатые стал щегольски и модно одеваться, следуя временам, его сын придерживался темных деловых костюмов и белых накрахмаленных рубашек. Теперь Младшему было за пятьдесят, волосы начали седеть, он носил очки и походил на музейный экспонат. В 1923 году, будто пытаясь укрыться в более приятном прошлом, Младший заказал переделать свой кабинет на Бродвей, 26, фирме «Чарльз оф Ландон», которая установила дубовые панели из английского особняка эпохи Тюдоров, книжные шкафы с витражными стеклами, елизаветинский стол для переговоров и длинный стол в стиле короля Якова. Пока компании «Стандард Ойл» гребла деньги от автомобильного бума, Младший предпочитал экипажи с лошадьми и отказывался подходить к самолетам.
Ничто не заставляло обоих – и отца, и сына – выглядеть такими устарелыми и конфликтными в некоторые моменты, как их подчеркнутая поддержка запрета на алкоголь. Они не только ни разу в жизни не пробовали спиртного, но стабильно поддерживали Антисалунную лигу и с момента ее основания в 1895 году пожертвовали ей триста пятьдесят миллионов долларов. До введения Восемнадцатой поправки к Конституции в 1920 году Рокфеллер сомневался, что сухой закон будет работать. «Это гнусная сила разрушения, – говорил он о выпивке, – но люди будут продолжать делать алкоголь и продавать. Это правая рука дьявола»19. Рокфеллеры прочно ассоциировались с трезвостью. Знатокам самогона Младший казался богатым скучным моралистом, который отказывает рабочему в стакане пива. «Один стакан пива может привести ко второму, – объявил он. – Следовательно, я утверждаю, один стакан это слишком много»20. К 1926 году у Младшего появилось достаточно сомнений в курсе сухого закона, что он ушел из Антисалунной лиги, но прошло несколько лет, прежде чем он совсем перестал поддерживать ее.
У Младшего, навьюченного необходимостью управлять полумиллионом долларов, почти не оставалось времени на что-то еще. Неисключительный человек, брошенный в исключительные обстоятельства, он неохотно принял судьбу. Как сказал Фредерик Гейтс: «Он бы предпочел… освободиться от состояния отца и делать, как другие мужчины, самостоятельную карьеру. Но он был единственным сыном, наследником колоссального богатства, с рождения ориентированный на неподъемную ношу, которую нельзя скинуть»21. Постоянное давление благотворительности Рокфеллера было ответственностью, которой он не мог избежать, и его продолжали мучить симптомы стресса, в том числе мигрени, боли в животе и синусит. Очень часто он приходил домой с ужасающими головными болями, и ему приходилось ложиться на час, положив на лоб успокаивающий компресс. Как и опасался его отец, вес состояния Рокфеллера, часто казалось, сокрушал его.
В конце 1922 года, мучаясь от головной боли, нервного переутомления и даже временной глухоты, Младший записался в санаторий Баттл-Крик к доктору Джону Х. Келлоггу, эксцентричному провидцу, который прописывал пациентам вегетарианскую диету и спартанский режим. Младший услышал неизбежное: он слишком много работает, страдает от переутомления и должен выделить больше времени на отдых. После санатория он был все еще слишком слаб, чтобы вернуться к работе, и подхватил серьезный грипп. Чтобы полностью восстановиться, он отправился в Ормонд-Бич и провел несколько месяцев с отцом. Следующие двенадцать лет, не в состоянии облегчить нервное напряжение, Младший редко проводил более двух дней без мучительной головной боли.
Требование тратить состояние отца никогда не исчезало. В 1920-е годы ежегодный доход Младшего колебался от тридцати пяти миллионов долларов до пятидесяти семи. Направляя тридцать – сорок процентов на благотворительные цели, он распределял в среднем одиннадцать с половиной миллионов долларов в год – больше, чем ежегодные гранты Фонда Рокфеллера22. Младшему приходилось справляться со все более неповоротливой структурой наслаивающихся друг на друга проектов Рокфеллера. Отчасти фрагментация предотвращала политическую критику, которая посыпалась бы на единый фонд, включающий все. В 1929 году Младший провел масштабную и уже давно назревшую реорганизацию, и Фонд Рокфеллера поглотил Фонд памяти Лоры Спелман – Рокфеллер и научные и гуманитарные программы Совета по всеобщему образованию.
Младший внезапно лишился советчиков, именно тогда, когда он больше всего в них нуждался. К 1923 году Фредерик Т. Гейтс проходил курс лечения инсулином от диабета в Рокфеллеровском институте, и ему пришлось уйти из фонда; он перенес острый приступ аппендицита, а в феврале 1929 года умер от пневмонии в Фениксе. Он внес в проекты Рокфеллера их пылкую дальновидность и упорное внимание к деталям. В 1921 году умер Старр Мерфи, и Младшему понадобился новый юрисконсульт, и три года спустя он остановился на своем старом знакомом из студенческого братства Томасе М. Дебевуазе, человеке такой ошеломительной официальности, что сыновья Младшего окрестили его «премьер-министром». Но Младшему все еще был необходим стратег уровня Гейтса или Макензи Кинга, с которым они время от времени встречались, но тот был слишком занят для частных консультаций. Своего идеального теоретика Младший нашел в Реймонде Б. Фосдике, который служил его доверенным другом, адвокатом, советником и, наконец, биографом. Они познакомились в мае 1913 года, когда Младший формировал Бюро по социальной гигиене, а Фосдик был помощником мэра и работал с Лилиан Уолд в Поселении на Генри-стрит. После Первой мировой войны Фосдик отправился во Францию с Вудро Вильсоном и служил гражданским помощником генерала Першинга, затем Вильсон назначил его заместителем генерального секретаря Лиги наций. После того как Сенат наложил вето на участие США, ожесточенный Фосдик сложил полномочия и лоббировал глобальную организацию, отстаивая «планетарное сознание» и «коллективный разум» 23.
Младший, будучи добрым республиканцем, сначала воздерживался от поддержания Лиги, но под опекой Фосдика он сбросил свой изоляционизм и выделил два миллиона долларов на ее новую библиотеку и дал щедрый целевой капитал на ее организацию здравоохранения. Для содействия международной гармонии он участвовал в проектах, начиная от поддержки нового Совета по международным отношениям, основанного в 1921 году, и до создания Международных домов в четырех университетах. (Каждое Рождество они с Эбби устраивали прием для сотни студентов из Международного дома в Университете Колумбия.) Самым крупным пожертвованием Младшего за это десятилетие стал дар в двадцать восемь миллионов долларов на создание Международного образовательного совета, который будет давать стипендии в естественных науках и перенесет работу СОВ на глобальный уровень.
Во время поездки во Францию в июне 1923 года Младшего и Эбби поразило ухудшающееся состояние Версальского дворца: ограда проржавела, с потолка капала вода, статуи в саду упали. Младший предложил премьер-министру Франции Раймону Пуанкаре один миллион долларов на ремонт крыши и садов Версаля, срочный ремонт в Фонтенбло и восстановление великолепного Реймсского собора, поврежденного во время военных бомбежек – от этого предложения французы не могли отказаться. Младший предпочитает минеральную воду «Перье» шампанскому, и французов это несколько шокировало, но им понравились его скромные манеры, настолько не соответствовавшие карикатурным образам самодовольных американских миллионеров. Однажды он приехал на машине в Версаль из Парижа, но охранники на входе для посетителей сообщили ему, что дворец закрыт. Не став настаивать на особом обращении, он сел в машину и вернулся в Париж – скромность, которая принесла ему похвалу всей Франции и помогла снять некоторые спорные вопросы по поводу его покупки знаменитых Гобеленов с единорогами. Младший потратил еще больше миллионов во Франции и вложил средства в новое здание Американской церкви, смотрящее на Сену. Неожиданно став вездесущим филантропом, он восстановил библиотеку Токийского императорского университета после землетрясения в 1924 году, оплатил раскопки Агоры – древней рыночной площади Афин; организовал Восточный институт в Чикагском университете и профинансировал Палестинский музей в Иерусалиме для хранения библейских артефактов.
После смерти матери в 1915 году Младший расширил и свои взгляды на религиозной арене и пришел к более экспериментальному открытому подходу. Рокфеллеры пытались сбросить свою эксклюзивно-баптистскую ориентацию еще во время шумихи с «запятнанными деньгами». После того как семь организаций религиозной службы объединили ресурсы для помощи американским войскам в Первую мировую войну, атмосфера для межконфессиональной работы казалась подходящей. Старший верил, что конфессии имеют ценность, но все должны отчитываться, по модели «Стандард Ойл», одному централизованному управляющему органу, тогда как, по мнению Младшего, церкви работали бы эффективнее, если бы не были разбиты на конфессии. Он оплатил исследования, показавшие избыток церквей в сельских общинах и предлагавшие объединиться, чтобы сократить чрезмерные мощности. В 1920 году он выступил организатором Всемирного межцерковного движения, которое поощряло единство христианских конфессий. Как политик, в предвыборную компанию он отправился в утомительный тур по сбору средств в двенадцать городов. Попытка объединения обернулась фиаско, он собрал всего три миллиона долларов – треть того, что шло от Рокфеллеров; большинство конфессий цинично пользовались движением, чтобы прибрать к рукам деньги на собственные сектантские цели.
В декабре 1917 года Младший произнес речь в Баптистском социальном союзе, которая поразила традиционных людей, как полная ересь. Набросав проект новой объединенной церкви, он сказал: «Она объявит таинство, ритуал, символы, все не важными для принятия в Царство Божие или Его Церковь. Жизнь, не догмы, станет ее проверкой; что человек делает, а не то, что он говорит; важно, что он есть, а не то, что есть у него»24. Заняв позицию, которая его матери показалась бы богохульством и которую он никогда бы не озвучил, будь она жива, Младший теперь верил, что люди, которые проявляют моральный дух Иисуса, религиозны независимо от того, исполняют они христианские ритуалы или нет.