. У него было достаточно возможностей поразмышлять над противоречиями рыночной экономики, в который динамичные отрасли промышленности быстро растут в период процветания, а затем неизбежно теряют силу во время спада. Чтобы справиться с переизбытком производства, многие компании в Сагино, производящие соль, предпочли сотрудничество конкуренции и объединились в картели в попытке поддержать цены на соль, создав тем самым прецедент для «Стандард Ойл».
После отрезвляющей перемены судьбы у Флаглера начался унылый период, когда ему иногда приходилось пропустить обед, чтобы сэкономить денег. Вернувшись в Белвью, он пытался торговать войлоком и продавать изобретенную им машину, которая предположительно делала идеальные подковы. Решив попытать судьбу в Кливленде (куда Стивен В. Харкнесс перебрался в 1866 году), он взялся продавать зерно у Мориса Кларка, бывшего компаньона Рокфеллера и, по стечению обстоятельств занял место, только что освобожденное Рокфеллером. Возможно, желая подразнить Кларка, Рокфеллер пригласил Флаглера арендовать стол в своих конторах в Секстон-Блок. Когда Флаглер начал процветать, он отдал долги, купил прекрасный дом на Юклид-авеню и начал посещать Первую пресвитерианскую церковь.
Прогуливаясь вместе с работы и на работу, Флаглер и Рокфеллер, вероятно, быстро обнаружили примечательное родство душ предпринимателей. Раздражаясь на свою зависимость от ссуд и задаваясь вопросом, когда он исчерпает капитал местных банков, Рокфеллер теперь выискивал крупных частных инвесторов и скорее всего остро осознавал, что родственники Флаглера богаты. Через Флаглера он познакомился со Стивеном В. Харкнессом, к тому моменту одним из богатейших людей Кливленда, и настойчиво попросил у него ссуду. Харкнесс, похожий на медведя человек, с густыми слегка растрепанными волосами, пышными бакенбардами и усами, как у моржа, сделал состояние во время войны, воспользовавшись внутренней политической информацией. Будучи сподвижником сенатора США от штата Огайо Джона Шермана, в 1862 году он вовремя получил известие о готовящемся шаге правительства обложить налогом в два доллара каждый галлон солодовых и крепких спиртных напитков. Прежде чем налог вступил в силу, Харкнесс деловито запасся вином и виски и даже совершил набег на хранилища принадлежащего ему местного банка, чтобы вложить побольше денег в эту операцию39. Когда в июле 1862 года налог вступил в силу, он продал свой огромный запас спиртного с прибылью по меньшей мере в триста тысяч долларов. По иронии судьбы, самыми значительными вливаниями в дело Рокфеллера, убежденного сторонника трезвости, стали сомнительные барыши от спиртного.
В 1867 году Рокфеллер пришел к Стивену В. Харкнессу договориться о крупном займе, и во время разговора, продлившегося почти час, последний увидел великолепную возможность ввести в дело Генри и вместо выдачи ссуды попросил крупный пакет акций в компании. Вложив сто тысяч долларов – треть капитала новой фирмы, – Харкнесс поставил в качестве условия своей инвестиции, назначение Генри казначеем и его личным представителем. Как Харкнесс сказал Рокфеллеру: «Молодой человек, берите денег, сколько угодно. Вы на верном пути, и я с вами Что касается Генри, – добавил он: – Я сделаю его моим сторожевым псом»40. Так как Харкнесс одновременно являлся директором банков, железных дорог, горного промысла, владельцем недвижимости и производственных компаний, это знакомство привело Рокфеллера в новую вселенную деловых связей.
4 марта 1867 года «Кливленд Лидер» объявила о создании нового товарищества, «Рокфеллер, Эндрюс энд Флаглер», с конторой в Кейс-Билдинг, прочном каменном строении с округлыми окнами в романском стиле, расположенном на престижной Паблик-сквер. «Эта фирма одна из старейших в деле нефтепереработки, а оборот ее уже колоссален… Их предприятие одно из крупнейших в Соединенных Штатах. Из числа многих компаний по очистке нефти эта представляется одной из наиболее успешных; ее значительный капитал и прекрасно зарекомендовавшее себя руководство уберегли фирму от многих подводных камней, о которые нефтеперегонные… дома столь часто разбивались»41. Читая описание, можно подумать, что фирмой руководят седовласые степенные мужчины, тогда как Рокфеллеру, вундеркинду кливлендского бизнеса, было всего двадцать семь лет.
Начав с Флаглера, Рокфеллер принялся собирать команду способных и близких по духу руководителей направлений, команду, которая преобразит кливлендского нефтепереработчика в мощнейшую промышленную компанию мира. И Рокфеллер, и Флаглер быстро схватывали цифры и бесконечно ловко управлялись с балансом. Ни для одного из них не представлял интереса скромный успех, оба были готовы пойти так далеко и так быстро, как только позволит рынок. Как хвалился Флаглер: «Я всегда был доволен, но не был удовлетворен»42. Для Рокфеллера энтузиазм компаньона стал тонизирующим, он отметил, что Флаглер: «…всегда был на стороне смелых, и его железной энергии компания обязана не одним успехом своих самых ранних начинаний»43. Флаглер был закален неудачей и знаком с опасностями излишней самонадеянности, что, вероятно, было полезно, учитывая величественные цели компаньонов44.
Рокфеллер любил высказывание Флаглера о дружбе на деловом основании, которая лучше дела на дружеских основаниях. Несколько десятилетий они работали вместе почти безукоризненно. В ранние годы мужчин связывала общая мечта, они жили недалеко друг от друга и казались практически неразлучными. Как отметил Рокфеллер в своих мемуарах: «Мы встречались, идя в контору, вместе шли завтракать по домам и вечером шли вместе домой. В дороге конторская текучка не мешала, и мы спорили, рассуждали и замышляли новые планы». Для человека столь сдержанного, как Рокфеллер, эта картина предполагает непринужденный обмен идеями, какой он допускал с очень немногими людьми.
В конторе их близкая дружба была очевидна посетителям, так как компаньоны делили многие обязанности, и их столы стояли вплотную друг к другу. Рокфеллер и Флаглер даже выработали коллективный способ написания писем – они передавали друг другу набросок текста, каждый понемногу вносил улучшения, пока письмо не сообщало именно то, что они хотели сказать, но ни слогом более. Затем письма готовились к передаче на рассмотрение самому строгому судье, госпоже Рокфеллер, которая, по словам одного из служащих конторы, была «известна как самый ценный советчик»45. Флаглер прекрасно владел речью, и у него был такой дар к составлению официальных документов и выискиванию скрытых ловушек в контрактах, что, по утверждению Рокфеллера, тот мог бы преподавать приемы составления контрактов адвокатам – немалое преимущество для фирмы, которая окажется втянута в судебные тяжбы.
Впоследствии Флаглер превратился в вельможу таких богатых вкусов, что на этом фоне особенно выделяется аскетичный стиль его ранних лет. Он не только работал шесть дней в неделю, но и сторонился баров и театров, как мастерских дьявола, и стал старостой Первой пресвитерианской церкви. Как и Рокфеллер, он поддерживал требовательность к себе и откладывал получение вознаграждения. Свои первые небогатые дни в Кливленде он оценивал так: «Я носил тонкое пальто и думал, как удобно мне будет, когда я смогу позволить себе длинный толстый «олстер». Я брал обед с собой в кармане, пока не стал богатым человеком. Я учился в школе требовательности к себе и самоотверженности. [Мне] было сложно, но я лучше был бы собственным тираном, чем позволил тиранизировать меня кому-то другому»46. Его жена, Мэри, в 1870 году родила сына, Генри Харкнесса Флаглера, и после родов осталась инвалидом. Следующие семнадцать лет Флаглер по вечерам оставался дома и читал ей часами напролет, а Джон и Лора Рокфеллеры часто заходили, чтобы сгладить унылые вечера этой семейной пары.
То, что Флаглер стал самым ценным его партнером, всегда было для Рокфеллера неоспоримой догмой, и все же возникает вопрос, являлось ли это влияние в целом благотворным. Флаглер, человек кипучий, когда был охвачен идеей, не стал бы дотошно разбираться с правовыми тонкостями, и даже Рокфеллер уклончиво намекал на опасности, которые несла своевольность Флаглера. «Он был человек большой силы и твердости духа, – говорил о нем Рокфеллер, – хотя, возможно, временами, воодушевляясь, нуждался в сдерживающем влиянии»47. У себя на столе Флаглер держал цитату из популярного романа «Дэвид Гарум»: «Поступай с другими так, как они поступили бы с тобой – и будь первым»48. Для карьеры Рокфеллера этика Флаглера оказалась очень значимой, ведь Флаглер был идейным вдохновителем многих переговоров с железнодорожными компаниями – отдельно взятый скандальный аспект истории «Стандард Ойл». Непонятно, существовал ли человек, способный умерить энергичное неукротимое стремление Джона Д. Рокфеллера, но сумасбродный Флаглер не был особенно заинтересован в том, чтобы переносить уроки своей воскресной школы на светский бурный мир переработки нефти. В том, что касалось Рокфеллера, прибытие в компанию Флаглера оказалось судьбоносным, так как нефтяная промышленность готова была погрузиться в невиданный хаос, что делало отношения с железными дорогами чрезвычайно важными.
Транспорт приобрел стратегическое значение в нефтяном деле по элементарной причине: Дрейк обнаружил нефть в далеком труднодоступном месте, которое поначалу почти не обслуживалось железными дорогами. В течение нескольких лет погонщики – извозчики, которые вывозили бочки, – безжалостно пользовались своим положением и требовали заоблачные деньги. Нефть являлась относительно дешевым стандартизированным товаром, поэтому цены на транспортировку неизбежно оказывались критическим фактором в конкурентной борьбе. Логичное и элегантное решение – соорудить полноценную трубопроводную сеть – встретило грубое сопротивление со стороны погонщиков, оказавшихся под угрозой лишения заработка. За время безумия Питхола 1865 года, Сэмюэл Ван Сикель проложил двухдюймовую трубу (ок. 5 см) от Ойл-Крик до железнодорожных путей в шести милях милях (ок. 9,5 км). Не обращая внимания на вооруженную охрану, рыскающие банды погонщиков приходили каждую ночь и вырывали куски трубы. Когда Генри Харли запустил вторую трубу, они выкапывали трубы и поджигали цистерны, вынудив Харли выставить небольшую армию детективов Пинкертона, чтобы подавить бунт. Погонщики, вероятно, знали, что сражаются в арьергарде, но на некоторое время им удалось оттянуть прокладку системы труб.