— Нет-нет, все в порядке. Мне интересно.
Бодин запускает на экране компьютерную анимацию, которая соответствует его скоропалительному
рассказу.
БОДИН:
— Корабль ударяется об айсберг правым бортом, лед делает множество пробоин вдоль... пробивая
дыры как азбукой морзе... бип-бип-бип, до самого низа. Тут же затопляются передние отсеки
корабля... и вода распространяется до верха переборок, следуя к корме. Пока бак опускается,
корма поднимается... сначала медленно... а затем все быстрее и быстрее, пока не поднимает весь
вес, может, 20 или 30 тысяч тонн... из воды, и каркас не выдерживает... так ХРЯСЬ!!
(он производит звук одновременно с анимацией)
...и разламывается! Вниз до киля, который ведет себя как большой шарнир. Тут же бак затягивает
вниз, а корма опускается в прежнее положение... но тяжесть бака вновь вытягивает корму
вертикально, а потом носовая часть отрывается, устремляясь ко дну. Корма всплывает как пробка,
затопляется и уходит под воду около 2:20 ночи. Через два часа сорок минут после столкновения.
Далее анимация отображает носовую часть по мере ее погружения. Роуз наблюдает за клиническим
препарированием трагедии без эмоций.
БОДИН:
— Бак прекращает погружаться и отплывает почти на полмили, прежде чем удариться о дно,
двигаясь со скоростью около 12 миль в час. Бабах!
Бак ударяется, зарываясь глубоко в дно; картинка теперь следует за кормой.
БОДИН:
— По мере погружения корма лопается от давления и разваливается на части от силы потока при
падении, опускаясь на дно как куча хлама.
(указывая на модель)
Ну как?
РОУЗ:
— Благодарю вас за прекрасную судебную экспертизу, мистер Бодин. Конечно, переживание всего
этого было немного менее клиническим.
ЛАВИТ:
— Вы расскажете нам об этом?
Ее глаза возвращаются к экранам, показывающим печальные руины глубоко под водой.
Изображение с одного из подводных аппаратов медленно проплывает по палубе. Роуз узнает одну
из шлюпбалок «Уэллин», все еще остающуюся на месте. Она слышит призрачную музыку вальса.
Тусклый и расплывчатый звук голоса офицера с английским акцентом, зовущего: «Только женщины
и дети».
30.
Мелькающие кадры: кричащие лица в бегущей толпе. Столпотворение и ужас. Люди плачут,
молятся, падают на колени на палубу. Только образы... мелькают в темноте.
31.
Роуз смотрит на другой монитор. «Ищейка» опускается вдоль ржавого, заваленного обломками
коридора. Роуз наблюдает за бесконечной цепью дверных проемов, проплывающих мимо.
32.
Изображение: ребенок лет трех стоит по лодыжки в воде в середине бесконечного коридора. Он
потерялся и плачет.
33.
Роуз дрожит от потока воспоминаний и эмоций. Ее глаза увлажняются, и она опускает голову, тихо
всхлипывая.
ЛИЗИ:
(взявшись за кресло-каталку)
— Я забираю ее для отдыха.
РОУЗ:
— Нет!
Ее голос удивительно силен. Сентиментальная маленькая старушка исчезла, превратившись в
женщину с глазами из стали. Лавит подает знак, чтобы все замолчали.
ЛАВИТ:
— Расскажите нам, Роуз.
Она переводит взгляд с экрана на экран с изображениями руин корабля.
РОУЗ:
— Прошло целых 84 года...
ЛАВИТ:
— Просто расскажите нам, что можете...
РОУЗ:
(поднимает руку в знак тишины)
— Прошло уже 84 года... но я все еще чувствую запах свежей краски. Китайским сервизом до нас
никто ни разу не пользовался. На простынях до нас никто никогда не спал.
Лавит включает диктофон и кладет его рядом с Роуз.
РОУЗ:
— «Титаник» называли «Кораблем мечты». И он был им. Действительно был...
Когда подводная камера поднимается мимо ржавых перил носа, мы переносимся к тем же перилам в
1912 году...
Кадр плавно переходит в следующую сцену:
34. Экстерьер. Причал Саутхэмптона. День.
Кадр продолжает воспоминания. Блестящие белые палубные надстройки «Титаника» возвышаются
за перилами подобно горам, а над ними темно-желтые трубы на фоне неба похожи на колонны
большого храма. Матрос, идущий по палубе, выглядит таким маленьким по сравнению с огромным
размером парохода.
Саутхэмптон, Англия, 10 апреля 1912 года. Почти полдень. Толпа из сотен людей заполняет пирс
рядом с «Титаником», как муравьи рядом с пирожным.
На фоне всего этого в кадр попадает великолепный бургундский «Рено Турин», свисающий с
погрузочного крана. Он опускается к люку №2.
На пирсе мы видим конную повозку, автомобили и грузовики, которые медленно движутся через
плотную толпу. Царит атмосфера волнующего и важного события. Люди обнимаются в слезном
прощании или машут и выкрикивают пожелания доброго пути друзьям и родственникам на палубах.
Белый «Рено», опережая серебристо-серый «Деймлер-Бенц», пробивается сквозь толпу и оставляет
след в людской массе. Обтекая красивые машины, людской поток стремится на борт корабля,
сталкиваясь с пихающимися матросами, кочегарами, носильщиками и кричащими служащими
компании «Уайт Стар Лайн».
«Рено» останавливается, и из него выскакивает водитель в ливрее, чтобы открыть дверь молодой
женщине, одетой в великолепный бело-пурпурный туалет и в огромной шляпе с перьями. Ей 17 лет,
она прекрасна, с королевской осанкой и проницательным взглядом. Это девушка с рисунка - Роуз.
Она поднимает взгляд на корабль, осматривая его с невозмутимым спокойствием, и говорит:
РОУЗ:
— Не понимаю, из-за чего весь этот шум. Он выглядит не больше, чем «Мавритания».
С другой стороны автомобиля личный слуга открывает дверь Кэледону Хокли, 30-летнему
наследнику старинного состояния рода Хокли. Кэл статен, высокомерен и сказочно богат.
КЭЛ:
— Ты, возможно, хорошо осведомлена о некоторых вещах, Роуз, но только не насчет «Титаника».
Он более чем на сотню футов длиннее «Мавритании» и гораздо более роскошный. Там есть корты
для сквоша, парижское кафе... даже турецкие бани.
Кэл поворачивается и подает руку матери Роуз, Рут Дьюит-Букейтер, которая выходит из машины
вслед за ним. Рут – 40-летняя великосветская дама, принадлежащая одной из известнейших семей
Филадельфии. Она вдова, женщина с железной волей.
КЭЛ:
— Вашу дочь трудно чем-либо удивить, Рут.
(указывая на лужу)
Смотрите под ноги.
РУТ:
(вглядываясь в громадное судно)
— Так это тот самый корабль, который называют непотопляемым?
КЭЛ:
— Он действительно непотопляем. Даже сам бог не смог бы потопить его.
Кэл говорит с гордостью человека, обладающего особым опытом.
Демонстрируется полный антураж богатых американцев. Перед нами характерный пример
аристократии времен короля Эдуарда в сопровождении прислуги. Слуга Кэла, Спайсер Лавджой,
высокий и бесстрастный, непреклонен как владелец похоронного бюро. За ним появляются две
горничных - личные служанки Рут и Роуз.
Носильщик компании «Уайт Стар Лайн» несется к ним, спеша успеть в последнюю минуту.
НОСИЛЬЩИК:
— Сэр, вам необходимо зарегистрировать ваш багаж на главном терминале неподалеку отсюда.
Кэл небрежно подает ему пятерку. Глаза носильщика расширяются. Пять фунтов в то время были
огромными чаевыми.
КЭЛ:
— Я буду молиться за вас, сэр.
(кратко, указывая на Лавджоя)
Вот мой человек.
НОСИЛЬЩИК:
— Да, сэр. Мое почтение, сэр.
Кэл никогда не устает от эффекта, производимого деньгами на чернь.
ЛАВДЖОЙ:
(носильщику)
— Вот чемоданы, и еще 12 в Деймлере. Надо перенести их в каюты.
Рабочий «Уайт Стар Лайн» удивлен, когда видит громадную кучу чемоданов и портфелей,
выгружаемых из второй машины, включая деревянные ящики и стальной сейф. Он свистом
подзывает нескольких грузчиков, которые тут же подбегают.
Кэл исчезает, оставляя «мелких людишек» для разборок. Он быстро проверяет свои карманные
часы.
КЭЛ:
— Нам лучше поспешить. Сюда, леди.
Он указывает дорогу к мостику первого класса. Они продвигаются в толпу. Труди Болт, служанка
Роуз, протискивается за ними, неся сумки с недавними покупками своей госпожи... вещами слишком
деликатными для грузчиков.
Кэл ведет их, лавируя между автомобилями и ручными тележками, спешащими пассажирами (в
основном, второго и третьего класса) и провожающими. Большинство пассажиров первого класса
избегают вонючей толчеи, используя посадочный мостик двадцатью футами выше.
Они проходят мимо пассажиров третьего класса в грубой шерсти и твиде, выстроившихся в очередь
внутри передвижного ограждения, как скот в загоне. Санитарный врач проверяет их головы одну за
другой, осматривая их волосы и ресницы на наличие вшей.
Потом они движутся мимо хорошо одетого молодого человека, крутящего ручку деревянной
кинокамеры, установленной на триноге. Даниэль Марвин (отец которого основал «Биограф Филм
Студио») снимает свою молодую невесту на фоне «Титаника». Мэри Марвин чопорно позирует и
неловко улыбается.
ДАНИЭЛЬ:
— Взгляни на корабль, дорогая, это он. Ты поражена! Тебе не верится, насколько он огромен! Как
гора. Это потрясающе.
Без какой бы то ни было актерской фибры в теле Мэри Марвин с поднятыми руками изображает
пантомиму благоговения злодейки Клары Боу.
Кэл сталкивается с двумя кричащими мальчиками третьего класса, которые толкают его. Секунду
спустя он вновь сталкивается с их отцом.
КЭЛ:
— Осторожно!!
МУЖЧИНА:
— Извините, сударь!
Горожанин-отец протискивается вслед за детьми, что-то крича.
КЭЛ:
— Грязная свинья. Наверно, пропустил свою ежегодную ванну.
РУТ:
— В самом деле, Кэл, если бы вы не оформляли все всегда в последний момент, мы бы уже прошли