ЛИЗИ:
— Разве вы имели ввиду работу со мной?
ЛАВИТ:
— Послушайте, я потерял время. Мне нужна ваша помощь.
ЛИЗИ:
— Я не собираюсь помогать вам в запугивании моей столетней бабушки. Я пришла сюда, чтобы
сказать вам: осадите вашу прыть!
ЛАВИТ:
(с явным отчаяньем)
— Лизи... вы способны что-то понять. Я уверен, что найду «Сердце океана». Я вкладываю все свои
деньги в это дело. Моя жена даже не может развестись со мной из-за этой охоты. Мне нужно знать,
что скрыто в памяти вашей бабушки.
(он протягивает руку)
Вы видите это? Вот здесь?
Она смотрит на его руку, взяв ее. Она пуста. Чашеобразная, как будто нереальной формы.
ЛИЗИ:
— Что?
ЛАВИТ:
— Такой стала моя рука, когда я взялся за это. Вы понимаете?
ЛИЗИ:
— Послушайте, Брок, она собирается все сделать своевременно, в свое время. Не забывайте, это
она связалась с вами. Она приехала сюда по своим собственным причинам, и только бог знает,
каким именно.
ЛАВИТ:
— Может быть, она хочет примириться с прошлым.
ЛИЗИ:
— Каким прошлым? Она никогда, ни разу ни слова не рассказывала о «Титанике» до
позавчерашнего дня.
ЛАВИТ:
— В таком случае мы оба повстречались с вашей бабушкой впервые.
ЛИЗИ:
(упрямо смотрит на него)
— Вы думаете, она действительно была там?
ЛАВИТ:
— О да. Я верю ей. Она была там.
70. Интерьер. "Келдыш". Операторная.
Бодин включает диктофон. Роуз вглядывается в экран, впитывая реальность затонувшего судна:
«Ищейка» движется вдоль обшивки правого борта по направлению к корме. Справа проходят
прямоугольные окна передней палубы А.
РОУЗ:
— Следующий день, суббота. Я вспоминаю ощущение солнечного света.
Наплыв:
71. Экстерьер. «Титаник», палуба Б. День.
Один кадр высвечивается из другого: из ржавых обломков переход к новому блестящему
«Титанику» 1912 года, движение к концу закрытой прогулочной палубы. Роуз выходит на
солнечный свет прямо перед нами. Она великолепно одета и прогуливается с целеустремленностью.
СТАРАЯ РОУЗ:
(за кадром)
— Как будто я не чувствовала солнца много лет.
Суббота, 13 апреля 1912 года. Роуз открывает железные ворота, чтобы спуститься вниз в третий
класс. Стоящий на палубе мужчина из третьего класса пристально смотрит на нее.
72. Интерьер. Главный зал третьего класса.
Общественный центр жизни третьего класса несравним с роскошью первого класса, - это шумное,
галдящее место. Тут матери с детьми: дети бегают между скамьями, вопя на нескольких языках, их
ругают на еще более разнообразных наречиях. Пожилые женщины разговаривают, мужчины играют
в шахматы, девушки вышивают и читают дешевые романы. Есть даже пианино, и Томми Райан
наигрывает что-то на нем.
Трое мальчиков, визжа и вопя, ползают вокруг и ищут под скамьями крысу, стараясь поймать ее с
помощью ботинка и учиняя повсеместный хаос. Джек играет с 5-летней Корой Картмелл, рисуя
вместе с ней забавные рожицы в ее блокноте.
Фабрицио пытается завязать разговор с привлекательной норвежской девушкой, Хельгой Даал,
сидящей со своей семьей за столом в центре зала.
ФАБРИЦИО:
— По-итальянски нет? А если немного по-английски?
ХЕЛЬГА:
— Нет, нет. Только норвежский.
Глаза Хельги что-то заметили. Фабрицио смотрит туда же... и Джек с любопытством следует их
примеру...
По направлению к ним идет Роуз. Активность в зале затихает... воцаряется молчание. Роуз вдруг
чувствует застенчивость, пока пассажиры третьего класса открыто рассматривают эту принцессу,
кто-то с возмущением, кто-то с благоговением. Она узнает Джека и немного улыбается, направляясь
прямо к нему. Он встает навстречу ей, тоже улыбаясь.
РОУЗ:
— Здравствуйте, Джек.
Фабрицио и Томми ошарашены. Как будто нашли вторую туфельку Золушки.
ДЖЕК:
— Здравствуйте еще раз.
РОУЗ:
— Могу я поговорить с вами лично?
ДЖЕК:
— О, да. Конечно. Прошу вас.
Он пропускает ее вперед и следует за ней. Джек пожимает плечами, поднимает бровь, пока выходит
с ней, покидая оглушительную тишину.
73. Экстерьер. Шлюпочная палуба. День.
Джек и Роуз прогуливаются из стороны в сторону. Они проходят людей, которые читают или
разговаривают, сидя на корабельных креслах; кто-то из них любопытно бросает взгляд на
неподходящую пару. Джек вызывает нарекания своей грубой одеждой. Они оба чувствуют
неловкость, причины которой у каждого свои.
ДЖЕК:
— Так как там ваше имя?
РОУЗ:
— Роуз. Роуз Дьюит-Букейтер.
ДЖЕК:
— Вот это имя. Я должен записать его, чтоб запомнить.
Неловкая пауза.
РОУЗ:
— Мистер Доусон, я...
ДЖЕК:
— Джек.
РОУЗ:
— Джек... Я веду себя глупо. Все утро я набиралась мужества, чтобы встретиться с вами.
ДЖЕК:
— Ну вот вы и здесь.
РОУЗ:
— Да, я здесь. Я... Я хочу поблагодарить вас за то, что вы сделали. Не только за... за то, что вы
спасли меня. Но и за вашу проницательность.
ДЖЕК:
— Всегда рад, Роуз.
РОУЗ:
— Постойте, я знаю, что вы подумали! Несчастная богатая маленькая девочка. Что она знает о
страдании?
ДЖЕК:
— Это не то, о чем я подумал. Я подумал о том... что же могло случиться, что могло ранить эту
девочку настолько сильно, чтобы она не нашла другого выхода.
РОУЗ:
— Я не... это не было просто из-за чего-то одного. Это было из-за всего. Из-за них, из-за их мира. И
я была поймана в него, как насекомое в смолу.
(в порыве)
Я просто должна была уйти... просто бежала, бежала, бежала... а потом я очутилась у тех перил, и
корабль закончился... даже «Титаник» оказался недостаточно большим. Недостаточным, чтобы
убежать от них. И прежде, чем я действительно подумала об этом, я оказалась над перилами. Я
была вне себя. Я им покажу. Они еще попросят прощения!
ДЖЕК:
— Как бы не так! Они бы огорчились. Конечно, ты же умерла!
РОУЗ:
(опуская голову)
— О боже, какая я глупая!
ДЖЕК:
— Тот пингвин прошлой ночью – он один из них?
РОУЗ:
— Пингвин? А, Кэл! Он – это и есть они.
ДЖЕК:
— Он твой парень?
РОУЗ:
— Боюсь, что хуже.
Она показывает ему свое обручальное кольцо. Внушительный бриллиант.
ДЖЕК:
— Ого! Вы только посмотрите! Вы должны были пойти прямо на дно.
Они оба смеются. Проходящий стюард сердито смотрит на Джека, который точно не является
пассажиром первого класса, но Роуз своим сияньем просто заставляет его уйти.
ДЖЕК:
— Значит, вы чувствуете себя так, как будто вы застряли в поезде, с которого не можете сойти,
потому что вы обручены с вашим приятелем.
РОУЗ:
— Да, именно!
ДЖЕК:
— Так не выходите за него.
РОУЗ:
— Если бы это было так просто.
ДЖЕК:
— Это просто.
РОУЗ:
— О, Джек... пожалуйста, не делайте выводов, пока вы не знаете мой мир.
ДЖЕК:
— Ну, я надеюсь, что узнаю сегодня.
Ища хоть какую-нибудь новую тему для разговора, она замечает его папку для эскизов.
РОУЗ:
— А это что?
ДЖЕК:
— Всего лишь несколько эскизов.
РОУЗ:
— Можно?
Вопрос оказывается риторическим, потому что она уже взяла папку. Она садится на палубное
кресло и открывает эскизы. Кадр на эскизы Джека... каждый из них содержит частицу человечного:
руки пожилой женщины, спящий мужчина, отец и дочь у перил. Лица одухотворенные и живые. Его
папка – коллекция человеческих состояний.
РОУЗ:
— Джек, они очень хороши! Правда.
ДЖЕК:
— Ну, в Париже так не думают.
Несколько разрозненных эскизов падают и уносятся ветром. Джек бежит за ними... и ловит два, но
остальные улетают за перила.
РОУЗ:
— О, нет! Мне так жаль. Искренне жаль!
ДЖЕК:
— Ну ладно, в Париже так не думают.
Он вскидывает запястье, как будто рисуя рукой в воздухе.
ДЖЕК:
— Я думаю, они их «изрыгают». Кроме того, они никогда не прибегают к ругательствам.
Для эффекта он выбрасывает еще два случайно подвернувшихся рисунка. Они уплывают.
РОУЗ:
(смеясь)
— Вы ненормальный!
Она возвращается к папке и переворачивает страницу.
РОУЗ:
— Так, так...
Она натыкается на ряд обнаженных фигур. Роуз пригвождена к позирующей красавице, которая
изображена на рисунке. Ее обнаженное тело как будто живое, реальное, с выразительными руками
и глазами. Они имеют больше чего-то портретного, нежели эскизного... почти откровенно интимные.
Роуз краснеет, закрывая папку, пока мимо проходят несколько прогуливающихся.
РОУЗ:
(стараясь казаться очень взрослой)
— А эти были нарисованы с натуры?
ДЖЕК:
— Это одна из достопримечательностей Парижа. Множество девушек готовы обнажить свое тело.
Она особо изучает один из рисунков - девушку, позирующую наполовину в солнечном свете,
наполовину в тени. Ее руки лежат на подбородке, одна согнута, другая похожа на склонившийся в
изящном изгибе цветок. Рисунок похож на то, как Альфред Стейглиц изобразил Джорджию О’Киф.
РОУЗ:
— Тебе нравилась эта женщина. Ты нарисовал ее несколько раз.
ДЖЕК:
— У нее были красивые руки.
РОУЗ:
(улыбаясь)
— Думаю, у тебя с ней наверно был роман...
ДЖЕК:
(смеясь)
— Нет, нет! Только с ее руками.
РОУЗ:
(отрываясь от рисунков)
— У тебя талант, Джек. Талант. ты видишь людей.
ДЖЕК:
— Я вижу тебя.
Вот оно. Вновь этот пронзительный взгляд.
РОУЗ:
— И...?
ДЖЕК:
— Ты бы не прыгнула.
74. Интерьер. Приемная. Палуба Д. День.