— Послушай, Паша… — Зеленская бросила на него острый взгляд. — А ты не пытаешься часом выступать в этом деле как… посредник? Кто и сколько готов заплатить за то, чтобы слить на одном из центральных каналов версию подобную той, что мы сейчас с тобой обсуждаем? Давай только прямо, без экивоков…
Паша почесал пятерней в затылке, затем, досадливо крякнув, сказал:
— Нет, так вопрос вообще не стоит… Врать не буду, есть люди, которые могли бы щедро оплатить подобные информационные услуги. Но я и сам не хочу брать на себя повышенные обязательства, потому что никакие бабки, даже самые большие, не стоят человеческой жизни. Другое дело, что как журналист… и, как бы пафосно это ни звучало, как гражданин своей страны, я не могу спокойно смотреть на весь этот творящийся вокруг беспредел…
Маркелов, обосновавшийся несколько особняком от них — он извлек из чемоданчика ноутбук, чтобы проверить, как отработала сегодня его аппаратура в режиме «скрытой камеры», — на короткое время оторвался от своего занятия, но когда врубился, что про «бабло» эти двое говорить более не собираются, принялся вновь следить за картинкой на плоском экранчике своего навороченного мини-компа.
Зеленская же, чуть отвернув голову, задумчиво уставилась в полуприкрытое шторами окно, за которым уже плавали чернильные сумерки… Да, они сделали копию той записи, что передал им в Слободке Паша Кормильцин. И даже отправили небольшую бандерольку в Москву, воспользовавшись, как и в прошлый раз, услугами проводника, вложив туда копию кормильцинской пленки, а также еще и свой оперативный видеоотчет, который они отсняли на скорую руку в том же «приграничном» райцентре, где вынуждены были временно оставить свой «Фольксваген». Как раз в эти минуты посланный за свертком курьер должен доставить его либо самому Уралову, либо его помощнику. Но какова будет реакция мэтра, даже Анне, не раз работавшей уже прежде с Ураловым, судить сейчас было трудно: уж больно крутая каша может завариться, если Андрей решится дать ход этой версии.
— Не мне решать, Паша, каким материалам давать ход, а какие… попридержать. Но одно я могу сказать точно: если и дальше копать в том направлении, в котором ты сейчас пытаешься копать, то можно вырыть такую ямищу, что сам в ней в конечном итоге и окажешься…
Кормильцин не стал с ней спорить. Да и вообще, как показалось Анне, ее собеседник был не из пугливых, да к тому же, как и многие другие его коллеги по ремеслу, принадлежал к числу азартных, увлекающихся людей, которые верят в свою счастливую звезду.
Паша, остановившись за спиной Маркелова, некоторое время заинтересованно глядел на небольшой плоский экранчик ноутбука, изображение на котором то шло в ускоренном темпе, как при ускоренной перемотке, то воспроизводилось в нормальном режиме.
— О-о-о… какие люди… — несколько удивленно произнес он. — Я вижу, вы тоже тут зря времени не теряете.
— Да в общем-то случайно я их записал, — подал реплику Маркелов, возвращая запись к тому месту, где четверо «крутых» входят в зал. — Пользовался «скрыткой», поэтому такой вот получился ракурс…
— Нормально получилось… все как на ладони! Где это ты их снимал? Ага… понятно… узнаю знакомый интерьер… Ресторан «Какаду»… А вас как туда занесло?
— Элементарно. Зашли туда перекусить, ну а тут эти… ваши местные «крутые» нарисовались…
О том, что он умудрился еще и «жучка» в бильярдной под стол посадить, Маркелов решил умолчать.
— Вот этот светловолосый — Черняев, — используя вместо указки извлеченную из кармана авторучку, сказал Кормильцин. — Мы о нем уже немного говорили…
— А следующий? — спросил Маркелов. — Тот, что за ним идет? Ты его знаешь?
— Знаю, конечно. Его фамилия Шацкий, он курирует бизнес по линии обладминистрации, один из замов Воронина… и, насколько мне известно, едва не самое доверенное его лицо. С этим бывшим ментом Черняевым его тоже связывают какие-то давние и тесные отношения… Когда наши фээсбэшники при поддержке Главного управления собственной безопасности МВД произвели серию арестов и задержаний — Черняева и некоторых его подчиненных вообще взяли на киднепинге, — то именно эти двое, Воронин и Шацкий, через свои связи в прокуратуре и даже в самой Москве, добились того, что эти люди были освобождены сначала под подписку, а затем уголовные дела против них быстренько закрыли. И это при том, что у нас тут немало исчезло людей с концами, особенно среди бизнесменов.
— Постой-ка, Паша, — вмешалась в их разговор Зеленская. — Ты, наверное, знаешь, кто из ваших гэбистов участвовал в тех событиях? Ты можешь сказать, кто конкретно брал Черняева?
— Гм… Детали той операций держатся в строгом секрете…
— Ладно, сформулирую вопрос по-другому, — усмехнувшись, сказала Зеленская. — Те люди, что пытались почистить ментовскую контору от рэкетиров, мокрушников и похитителей… по-прежнему трудятся в вашем областном управлении ФСБ?
— Мне непросто ответить на этот вопрос, Аня, — глядя ей в глаза, сказал Кормильцин. — Но я думаю, что здесь, у нас, еще есть такие люди, кого Черняев и его друзья из бывших ментов если и не боятся… они вообще-то порядком забурели… то, по крайней мере, вынуждены относиться к ним серьезно.
Анна хотела спросить у Паши, не знает ли он, а он-то точно это должен знать, кто именно из сотрудников облуправления ФСБ обычно разъезжает на «ГАЗ-31» (она могла и госномер назвать) и у кого из них есть в личном пользовании серебристый «Опель». Но тут же передумала, решив, что не стоит перегибать палку и задавать дружественно настроенному коллеге вопросы на столь скользкую тему.
Двух крепких мужчин, нарисовавшихся в ресторане «Какаду» почти сразу после ухода оттуда некоего Шацкого, являющегося доверенным лицом нынешнего и. о. губернатора Воронина, и тоже пробывших за дверью бильярдной совсем немного времени, Кормильцин идентифицировал без малейшего труда. Фамилия того субъекта, который обладает более крупным телосложением и вытянутой, как у лошади, физиономией, как выяснилось, была Ломов. Другого, которого москвичи тоже мельком видели в минувшее воскресенье в Новомихайловске, — Фомин. Оба эти субъекта в свое время служили под начальством Черняева в местном ОБЭП. Сейчас, понятное дело, состоят в штате ЧОП «Центурион». «Опасные мужики, — сказал про них Кормильцин. — От таких, как они, лучше держаться подальше… »
Спустя минут сорок они стали прощаться. Паша, когда узнал, что москвичи остались без колес, тут же позвонил какому-то своему приятелю и мигом решил лот вопрос: журналисты могли забрать машину хоть сейчас, причем тачка имела блатные номера и гаишный вездеход на лобовом стекле, нужно было только съездить на такси в указанный им Кормильциным адрес. Они успели также в деталях обсудить план завтрашних мероприятий, так что в четверг их всех ожидал предельно насыщенный день…
Карахан подъехал к известной ему девятиэтажке, в которой находилась «конспиративная квартира», минут за пятнадцать до того, как этот адрес покинули журналисты.
Припарковав свой «Опель» рядом с бежевой «десяткой», стоявшей неподалеку от подъезда, Герман сразу же пересел в машину к своему коллеге.
— Ну что, Леня… вахтишь?
— Как видишь, Герман. Приглядываю за нашим объектом, так сказать, в меру своих сил и возможностей.
— Ты полагаешь, Леня, что те двое, что поднялись к Кормильцину, те самые… москвичи?
— Есть такое подозрение, Герман. Одеты, правда, по-другому…
— Сменили прикид?
— Ага. Даже цвет волос изменили. Конспираторы, блин…
Усмехнувшись, Соломатин потянулся за пачкой сигарет, которые лежали в «бардачке». Некоторое время они молчали, затем Соломатин сказал:
— Ну и настырные же эти журналюги… Не помню уже, кто сказал… «Гвозди б делать из этих людей… » Маяковский, наверное?
— Нет, другой поэт… кажется, Тихонов.
— Не суть важно. Но сказано именно вот про таких! Ты знаешь, я прессу не очень люблю…
— Я тоже, — кивнул в темноте Карахан. — Но среди журналистов есть люди, у которых и нам не стыдно было бы поучиться. В той же Италии, если бы не журналисты, которых отстреливали наряду с честными следаками и прокурорами, ни за что не удалось бы справиться с мафией и коррупцией на самом верху…
К подъезду девятиэтажки подкатил таксомотор. Из парадного вышли двое мужчин и рыжеволосая женщина. Кормильцин попрощался за руку с рослым крепким брюнетом, в руке у которого был небольшой то ли портфель, то ли чемоданчик. Когда таксомотор с этими двумя уехал, Павел открыл свой джип, уселся за руль и тоже стал потихоньку выезжать со двора.
— Завтра Шевчук дежурит? — спросил Карахан. — Ладно, покрутитесь вокруг него еще чуток. Меня проинформировали, что не позднее субботы наш «объект» уберется отсюда… может быть, даже навсегда сменит свое местожительство. Если ты или Шевчук заметите какую-нибудь, угрозу для парня, сразу звоните мне… ну и сами действуйте по обстановке.
Герман едва не двинулся на своем «Опеле» вслед за таксомотором, но затем все же передумал и отправился прямиком домой.
В отличие от своего коллеги Соломатина, который мог еще в чем-то сомневаться, уж он-то точно знал, что к Кормильцину приезжали именно Зеленская и Маркелов.
Примерно час назад на е-майл, открытый специально для такого случая, пришло сообщение от самого Андрея Уралова. Послание оказалось кратким и содержало просьбу обеспечить «по мере сил и возможности» личную безопасность московских журналистов Маркелова и Зеленской…
Из всего этого Карахан сделал единственно возможный вывод: рисковая парочка, проигнорировав все предупреждения, решила после устроенного им «депорта» все же вернуться и довершить расследование.
Вспомнив поэтическую метафору, пришедшую на ум Соломатину несколькими минутами ранее, Герман с беспокойством подумал: «Как бы кто не попытался забить эти „гвозди“ по самую шляпку… »
Вот как, каким, спрашивается, образом он может обеспечить безопасность прибывших к ним из столицы — можно сказать инкогнито — двух журналис