– Но ведь ты ученый!
Аргел лишь криво усмехнулся.
– Пойми, Академгородок включал в свою структуру множество институтов и исследовательских центров. Я специалист узкой квалификации. К тому же иностранец. Меня близко не подпускали к вашим военным и космическим разработкам.
– Ты спас меня. Ты и Ипат. Он знает больше твоего?
– Нет. Все, чего мы добились, сделано совместно. Мне кажется, нам следует поговорить о другом. Отсюда надо бежать. Хистер – бесноватый маньяк. Он диктатор. Все, кто не согласен с его «зелеными» идеями, которыми он прикрывает истинную цель, либо уничтожаются, либо проходят через жестокий прессинг. Я не собираюсь работать над программой создания сверхчеловека.
– Почему нас до сих пор не нашли? Где спасатели, военные? – упрямо спрашивал Савва.
– Никто не в состоянии сюда проникнуть, – ответил Аргел. – Пространство вокруг города запечатано гравитационной аномалией. Причину и характер катастрофы трудно объяснить в двух словах, но я попробую. Мы проводили мониторинг, используя уцелевшие датчики и оборудование.
– И что показывают приборы? – Савва попытался привстать, но ремни, сковывающее тело, не позволили совершить движение.
– Лежи тихо, Хантер. Хистер был сильно разочарован нашей «неудачей». Твоя жизнь висит на волоске. Мне с трудом удалось убедить его, что нужна еще одна серия анализов и тестов. Он хочет публично тебя уничтожить, объявив, что имплантации провалились, так как ты изначально являлся «недочеловеком».
– Говори. Я не стану перебивать. – Савва откинулся на жесткий валик, заменяющий подушку. – Вслепую я не пойду. Убью Хистера, а там будь что будет.
– Хистера надо было убить месяца три-четыре назад, – вздохнул Аргел. – У нас не хватило мужества. Теперь боюсь, что это не разрушит Ковчег. Его идеи нашли последователей, в том числе и среди ученых.
– Вернемся к катастрофе. Выяснили, что произошло?
– И да, и нет. Ты наверняка не слышал о попытках советских ученых экспериментировать с подпространством?
– Не слышал. И не понимаю, что это такое.
– Они пытались построить установку, которая связала бы несколько точек на земной поверхности через иное измерение. Создать своего рода «тоннели», транспортировка по которым происходит мгновенно.
– Ты серьезно?
– Абсолютно. Программу закрыли сразу после Чернобыльской катастрофы. Оборудование, если оно было создано, либо засекретили, либо уничтожили. Я лишь слышал о том, что подобный эксперимент готовился.
– Хочешь сказать, что оборудование реально существовало и кто-то его задействовал? – сообразил Савва.
– Иного объяснения случившемуся нет. К тому же мы получили некоторые доказательства. Исследуя разрушенные лаборатории, работавшие на военное ведомство, мы с Ипатом обнаружили вот это устройство. – Аргел подошел к одному из агрегатов и, вскрыв боковую панель, достал из оборудованного там тайника небольшой, умещающийся на ладони плоский прибор.
Савве ничего не сказал внешний вид устройства. Треугольник с несколькими искрами светодиодов и двухсантиметровым жидкокристаллическим экранчиком.
– Что это?
– На оборотной стороне есть маркировка, – ответил Аргел. – УНМГТ-5. Мы долго бились над расшифровкой аббревиатуры и пришли к пониманию совсем недавно. Это Универсальный Навигационный Маркер Гиперпространственной Транспортировки. Дата его изготовления – 1982 год. Таких изделий в найденной нами опечатанной лаборатории нашлось десятка три. Аппаратура, расположенная там, не имеет аналогов. Ее исследование помогло нам создать гипотезу катастрофы. Ты видел вихрь, вращающийся недалеко от Академгородка?
– Да, – ответил Савва, вспомнив, как стал свидетелем страшной пульсации, породившей волны искажений.
– Это портал. На языке тех, кто собирался пользоваться тоннелями, «зона тамбура». Маркер можно перенастраивать. Он активируется на четыре точки. Мы полагаем, что установка сработала некорректно. Вихрь периодически пульсирует, выбрасывая в окрестности тонны вещества, различную технику, иногда людей.
– Мертвых?
– Живых. Но пораженных металлизированными частицами.
– Какой-то бред… Фантастика…
– Придется поверить в чудеса науки, Хантер. Нам не спрятаться в руинах и не выжить вне бункеров. Здесь, в Академгородке, в последние годы большинство исследовательских центров работали на программу колонизации Марса. Мы полагаем, что серебристая пыль, видоизменяющая механизмы, порождающая металлорастения и воздействующая на людей, – это колонии микромашин, созданных для освоения иных миров. Но они чудовищно отличаются от исходных образцов. Мы нашли некоторые технические описания и подтвердили свои догадки, сумев остановить спонтанное развитие колоний, внедрившихся в твой организм.
Савва долго молчал.
– Ты говоришь, они радикально изменились… Но я видел появление серебристой плесени и побегов, похожих на растения, буквально в ночь катастрофы! Когда они успели измениться? Зачем стали нападать на людей?
– Это остается загадкой. Возможно, мы сумеем ее разгадать, но не тут, не в таких условиях.
– Я согласен, что нужно бежать, – подумав, ответил Савва. – Только куда? Сколько у Хистера боевиков?
– Десятка четыре.
– А нас?
– С тобой – восемь человек. Кроме Ипата и Глеба есть еще двое ученых и двое бывших сотрудников охраны Академгородка, согласных рискнуть.
– Оружие?
– Два армгана. Это экспериментальный лазерный излучатель, созданный в качестве оружия. В твоей одежде был найден пистолет Макарова. Мне удалось его утаить. Больше ничего нет.
– Мы не сможем захватить подземный комплекс, – покачал головой Савва.
– Знаю. Потому мы с Глебом – за побег.
– Куда?
– В другое пространство. Гипертоннель функционирует. У нас есть маркер. На нем четыре активные точки, обозначенные непонятными условными знаками. Мы полагаем, что они расположены на поверхности земли и также являются на данный момент зонами катастроф.
Авантюра…
«Смертельно опасная авантюра, – подумал Савва, – но другого выхода, судя по всему, нет. Хистер публично казнит меня, затем настанет черед других, несогласных с его диктатурой».
– Как мы доберемся до этого… тамбура?
– С твоей помощью, Хантер.
– В смысле?
– Я имплантировал тебя. Ты ведь не станешь отрицать, что твое зрение изменилось? Ты видишь в темноте, твой мысленный взгляд способен проникать через препятствия и стены, верно?
– Допустим.
– Нам не прорваться с боем через расчищенные по приказу Хистера тоннели. Они охраняются. Но есть другой путь – через разрушенные лаборатории. Твои способности помогут нам проложить маршрут, не заблудиться в лабиринте коммуникаций, не оказаться в тупике или перед завалом.
– Наверху опасно?
– Мы почти ничего не знаем. Хистер держит нас взаперти. Из экипировки есть только два скафандра биологической защиты, но они вряд ли помогут против инфицирования серебристой проказой.
– И что ты предлагаешь?
– Мы все согласны рискнуть. Если действовать быстро, то два прибора, найденные в лабораториях нанотехнологий: излучатель и кодировщик, – помогут нам локализовать очаги поражения и заставить микрочастицы переконфигурироваться в полезные для организма устройства. Опыт у нас с Ипатом уже есть.
– Значит, дело только за мной?
Аргел кивнул.
– Мы ждали, пока ты окончательно придешь в себя и немного оправишься.
Савва некоторое время молчал, а затем произнес:
– Когда мы начнем?
– Если ты готов, то завтра. Хистер приказал провести еще одно исследование твоего организма. Он собирается устроить публичную казнь. Я уверил его, что ты неопасен и неадекватен. Он что-то имеет против тебя лично и, скорее всего, явится сам в сопровождении охраны. Остальные будут ждать в зале собраний. Это нам на руку, в тоннелях останется минимум боевиков.
– Верни мне пистолет.
Аргел молча кивнул.
Ночь перед побегом тянулась невыносимо долго.
В обойме «макарова» оказалось всего четыре патрона. Армганы, о которых упомянул Аргел, не годились для ближнего боя – источники энергии лазерных излучателей были почти разряжены, и их договорились приберечь на тот случай, если нужно будет вскрыть какую-либо дверь или разрушить небольшой завал.
Савва не мог уснуть.
Здраво осмыслить все произошедшее не получалось. Чем больше он думал, тем сильнее запутывался в мыслях. Глобальная катастрофа, изолированное от остального мира пространство, уничтоженная биосфера, загадочный портал, какие-то военные разработки…
Он прислушивался к себе, к ощущениям, чувствам, пытаясь понять, что же произошло с ним после так называемого изменения, которое Аргел предпочитал называть имплантацией?
Чувства молчали. За редкими проблесками он не воспринимал новых возможностей, попытки усилием воли активировать их приводили лишь к вспышкам острой головной боли.
Но самое страшное заключалось даже не в факте инфицирования непонятной формой микрожизни и не в том, что на основе внедрившихся в организм колоний микрочастиц Аргелу и Ипату удалось сформировать некие переходные участки, связанные с нервной системой, через которые к обмену веществ и сенсорике человеческого организма были подключены расширители сознания и метаболические корректоры.
Савву угнетало иное.
Он пережил быструю агонию, вплотную подошел к смертельной черте, за которой лишь пустота небытия, пережил ужас и смирился со своей участью.
Фактически вмешательство двух ученых вернуло его в мир живых, в ту страшную ситуацию, из которой не виделось выхода.
Возвращение не принесло с собой ни радости, ни обновленной жажды жизни. Савва казался сам себе пустым и никчемным.
Незаметно подкралось утро.
Глеб также ворочался с боку на бок, видно, сон к нему тоже не шел.
Наконец, не выдержав, он сел, свесив ноги с жесткой металлической койки.
– Хантер? Не спишь?
– Нет.
– Они скоро явятся за нами.
– Я готов, – глухо ответил Савва. После бессонной ночи он чувствовал себя так скверно, что уже не терзался сомнениями.