[115]. Оригинал не сохранился. Наиболее известны два его варианта, один из которых (со светлыми волосами Марии и Иисуса и горным пейзажем на синем фоне) находится в частной коллекции в Нью-Йорке[116], а другой (с темными волосами Марии и Иисуса и равнинным пейзажем на зеленом фоне), принадлежащий герцогам Бакклехским, – в Национальной галерее Шотландии в Эдинбурге[117]. Так как и там и там отсутствуют прядильное колесо и корзина с пряжей, упоминаемые Новелларом, это позволяет считать их не столько картинами Леонардо, сколько копиями его учеников.
Изабелла д’Эсте долго пыталась повлиять на Леонардо не только через Новеллара, но и через священника Алессандро Амадори (брата первой жены Пьеро да Винчи), однако не смогла заставить его написать свой портрет: лишь на склоне лет ее красота была увековечена кистью другого гения Ренессанса – ученика Джованни Беллини Тициана Вечеллио [1488–1576], написавшего идеализированный портрет Изабеллы, которой в то время было уже за 60 лет, на основе более раннего портрета кисти Франческо Франчиа [1447–1517].
Как мы могли убедиться из писем Новеллара, его утверждение о том, что «больше Леонардо ничего не пишет», не вполне соответствовало действительности: он не столько утратил интерес к работе художника, сколько не был заинтересован в сотрудничестве с Изабеллой д’Эсте, несмотря на то что после возвращения во Флоренцию был вынужден жить за счет сбережений, сделанных в Милане. Быть может, он не стремился иметь в качестве покровительницы жену второстепенного итальянского князя, предпочитая иметь более влиятельных и обеспеченных покровителей, благодаря сотрудничеству с которыми мог реализовать не только художественные, но и научно-технические навыки. Например, в июле 1502 г. он предлагал турецкому султану Баязиду II (1481–1512) выполнить заказ на возведение моста через бухту Золотой Рог, от Галаты до Стамбула, длиной 600, шириной 40 и высотой 70 локтей (то есть 350,16 м, 23,75 м и 40,852 м соответственно)[118], утверждая: «Я построю мост выше радуги, такой высокий, что по нему будет страшно пройти…»[119] Однако и этот проект остался на бумаге.
Летом 1502 г. Леонардо связал свою судьбу с Цезарем (Чезаре) Борджиа – сыном римского папы Александра VI (1492–1503), который не пренебрегал никакими средствами, стремясь создать собственное государство в Романье[120]. Правительство Флорентийской республики, во главе которого с 1502 по 1512 г. стоял Пьеро Содерини, занимавший высший административный пост гонфалоньера Справедливости, пытаясь обеспечить безопасность города, начало с Борджиа переговоры, по завершении которых Леонардо поступил к нему на службу в качестве генерального инженера и архитектора (а возможно, и неофициального агента Синьории). 18 августа 1502 г. Цезарь подписал распоряжение, в соответствии с которым его администраторам, солдатам и подданным вменялось в обязанность содействовать Леонардо в осмотре и модернизации укреплений романского герцогства, а прочим инженерам предписывалось сообразовываться с его мнением[121]. За счет своего нового работодателя Леонардо совершил ряд инспекционных поездок по Средней Италии, в ходе которых занимался составлением карт, планов оборонительных и технических сооружений, посетив Урбино, Чезену, Пезаро, Имолу, Сиену и другие населенные пункты. Впрочем, за несколько месяцев до смерти Александра VI, повлекшей распад государства Цезаря Борджиа, его сотрудничество с Леонардо прекратилось. Разочаровался ли Леонардо в новом покровителе, был ли шокирован жестокостью, с которой в начале 1503 г. Цезарь расправился с несколькими полководцами, поднявшими против него мятеж и вероломно захваченными на встрече в Сенигаллии (этот инцидент подробно описал Никколо Макиавелли, бывший при Борджиа официальным представителем Синьории и позднее увековечивший его политику в трактате «Государь»)[122], либо выполнил миссию, возложенную на него флорентийским правительством, если таковая имела место в действительности, сказать трудно.
Вернувшись во Флоренцию в конце февраля или начале марта 1503 г., Леонардо разработал проект изменения русла реки Арно, чтобы отвести его от восставшей против флорентийского господства Пизы и установить блокаду города. Кроме того, Леонардо хотел углубить часть русла Арно, чтобы поставить речное судоходство под контроль Флоренции. Летом того же года было принято решение о строительстве канала для изменения русла Арно. Однако в составленный Леонардо план без его ведома были внесены коррективы, приведшие к обвалу стен канала из-за бури, повлекшей гибель 80 рабочих, вследствие чего казне был нанесен ущерб более чем на 7000 дукатов[123].
Несмотря на неудачу этого предприятия, Леонардо получил не менее важный правительственный заказ: в октябре 1503 г. ему поручили расписать стену зала Совета пятисот во дворце Синьории. По словам Вазари, решившись взяться за это дело, Леонардо начал делать картон в Папском зале при церкви Санта Мария Новелла, «изобразив на этом картоне историю про Никколо Пиччинини, военачальника герцога Филиппо Миланского и нарисовав группу всадников, сражающихся за знамя, вещь, которая была признана выдающейся и выполненной с большим мастерством из-за удивительнейших наблюдений, примененных им в изображении этой свалки, ибо в этом изображении люди проявляют такую же ярость, ненависть и мстительность, как и лошади, из которых две переплелись передними ногами и сражаются зубами с не меньшим ожесточением, чем их всадники, борющиеся за знамя; при этом один из солдат, вцепившись в него руками и всем туловищем на него налегая, пускает свою лошадь вскачь и, обернувшись лицом назад, хватается за древко знамени, стараясь силой вырвать его из рук остальных четырех. Двое из них защищают его каждый одной рукой и, высоко замахнувшись другой, держащей меч, пытаются перерубить древко, между тем как старый солдат в красной шапке с воплем держит одной рукой древко, а другой – с высоко поднятой кривой саблей готовит бешеный удар, чтобы сразу отрубить обе руки тех двух, которые, скрежеща зубами, со свирепейшим видом пытаются отстоять свое знамя. Помимо всего этого, на земле между ног лошадей есть две изображенные в ракурсе и дерущиеся фигуры, на одну из которых, лежащую, вскочил солдат, который поднял руку как можно выше, чтобы с тем большей силой поразить соперника в горло кинжалом и его прикончить, другой же, придавленный руками и ногами первого, делает все возможное, чтобы избежать смерти. И не выразить словами, как у Леонардо нарисованы одежды солдат, которые он изобразил самым разным образом. Таковы же и гребни на их шлемах, и прочие украшения, не говоря о невероятном мастерстве, проявленном им в формах и очертаниях лошадей, игру мышц и упругую красоту которых Леонардо передавал лучше любого другого мастера. Говорят, что для рисования этого картона он смастерил хитроумнейшее сооружение, которое, зажав его, поднималось, а опустившись, отпускало»[124].
Подготовка проекта, включавшая создание картона, который, по условиям договора, должен был быть закончен к февралю 1505 г., и возведение лесов, продолжалась более полутора лет. Но первый же день работы над фреской оказался предвестником краха творческого замысла. Леонардо писал: «В шестой день июня 1505 года, в пятницу, ровно в тринадцать часов я начал наносить краску во Дворце. В тот момент, когда я взялся за кисть, разразилась буря и ударил городской колокол, созывая народ. Картон треснул, хлынула вода, и разбился подставленный сосуд. И сразу же разразилась буря, и до вечера хлестал проливной дождь, и было темно, как ночью»[125]. Как и в случае с «Тайной вечерей», проект был погублен художественными инновациями художника. Если верить Вазари, задумав писать маслом по стене, Леонардо для подготовки стены составил такую грубую смесь, что она по мере того, как он продолжал роспись этого зала, стала стекать, и он бросил работу, видя, как она портится[126]. Паоло Джовио отнес неудачу Леонардо на счет недостатков штукатурки, которая осыпалась под красками, разведенными на масле, несмотря на все старания наложить их как можно лучше[127]. Более полно раскрывает причины «Аноним Гаддиано», сообщая, что «из Плиния он почерпнул сведения о гипсе, по которому он стал писать красками. Но он нехорошо обдумал это дело. В первый раз он употребил этот гипс для картины, которую писал в Зале папы. Перед тем как исполнить картину на стене, он раздул в углях большой огонь, который должен был вытянуть влагу из названного материала и высушить его. Потом он принялся за свою картину в зале, причем внизу, куда достигал огонь, стена была суха, но вверху, куда, вследствие большого расстояния, жар не достигал, стена была сыра»[128]. Работа над фреской продолжалась почти год, до мая 1506 г., но не была завершена.
Сохранились сделанные Леонардо эскизы фрагментов и копии этого произведения, известного как «Битва при Ангьяри» (произошла между флорентийцами и миланцами в июне 1440 г.). Наиболее известны так называемая Тавола Дориа (Tavola Doria), написанная в начале XVI в. (находится в частной коллекции), и рисунок начала XVII в., атрибутируемый голландскому художнику Питеру Паулю Рубенсу (Париж, Лувр)[129], которые представляют схватку двух вооруженных всадников. Что касается оригинальной работы Леонардо, то считается, что поверх нее в ходе очередной реконструкции зала Совета в 1565 г. Вазари написал фреску «Битва при Марчиано».