Шаманка стояла, сложив руки на груди и подпирая стену. Эта почти вызывающая поза и неласковый взгляд в воображении Клио сделали из Кьяры, при всей ее грациозности, не шаманку, а воительницу. «Интересно, а шаманки-воительницы бывают?» Воображение дорисовало копье, острие которого почти касалось горла Сирши, недвусмысленно требуя ответа.
Для Клио, ненавидящей конфликты (и, по возможности, избегающей их) было бы куда проще просто рассказать Кьяре, какими способностями обладала Сирша. Однако та явно не желала отступать – подбородок вздернут, во взгляде протест. Два сильных характера схлестнулись в невидимой битве.
– И что ты сделаешь? Запретишь дочери веретницы касаться людей, которые нуждаются в помощи?
– Только тех, кто и без того в полушаге от смерти, – спокойно отозвалась Кьяра.
Однако глаза ее недобро поблескивали.
– Да что я, по-твоему, могу такого с ними сделать? – изумилась Сирша.
– Вытянуть из них, беззащитных, последние крохи сил и продать своим демонам.
– Я больше не веретница! И за то, кем я была, пусть и недолгое время, я уже поплатилась. Несколько недель попросту стерли из моей жизни. Мое имя на позорных столбах. Это – моя цена за свободу.
Обстановка накалялась. Не так Клио все это представляла, когда, окрыленная пришедшей в голову идеей, мчалась к Сирше.
– Девочки… – с мольбой протянула она.
И сама поняла, как смешно это прозвучало. Одна «девочка» – шаманка и дочь вождя, вторая – бывшая веретница и обезличенная. И обе – ведьмы-отступницы.
– Кьяра, ты не доверяешь Сирше лишь потому, что ее мать была убийцей? – тихо спросила Клио. – Тогда и мне не стоило доверять. Не стоило подпускать к Руане даже на милю.
Тяжелым саваном опустилась тишина. Девушки во все глаза смотрели на Клио, застывшую на краешке дивана. На нее, не на голубку.
– Ни Сирша, ни я… Мы не выбирали, в какой семье родиться. Какой дар унаследовать и какие традиции с молоком матери впитать. Чуть повзрослев, мы получили мнимую иллюзию выбора. Мнимую потому, что отстаивать его приходилось долго и мучительно. Мы росли, думая, что кровавые обряды, смерти невинных и жертвы, убитые во имя темных богов и темной силы – это… норма. Потому что мы видели это с самого детства. Мы росли на чужой крови. И только взрослея, начали понимать, что все может быть иначе. Что мир может быть другим.
Клио закрыла глаза, внезапно задрожав. Закрыла их и голубка, а потому они обе пропустили момент, когда Сирша преодолела разделяющее их расстояние. Руки коснулась теплая рука. Клио открыла глаза и благодарно улыбнулась.
Взгляд Кьяры чуть оттаял. На пару градусов, не больше, но, может, этого хватит, чтобы зарыть между девушками топор войны? Во всяком случае, на какое-то время.
Повернувшись к шаманке, Сирша суховато сказала:
– Что до моих способностей… Я вижу связь души с миром теней в виде тонких нитей, которые тянутся к Вуали.
Брови Кьяры дрогнули.
– Выходит, в то время как целители видят жизнь, ты видишь… смерть?
– Не просто вижу. Я могу перерубить полуночные нити.
– Так она избавила меня от необдуманной сделки с демоном – я была связана с миром теней похожей нитью, – добавила Клио. – И, между прочим, этим Сирша спасла мне жизнь.
– Важно помнить – переписать судьбу человека не так-то просто. Одним заклинанием от смерти его не спасти. Эти нити… они словно живой организм. Спустя время они сращиваются снова и становятся крепче. Если не найти источник, убивающий человека изнутри, и не уничтожить, он все равно умрет. Просто… чуть позже.
– Значит, если бы твоя мать не надела на тебя маску обезличенной, ты могла бы помочь Руане? Могла бы отсрочить ее смерть? – Лицо Кьяры стало белым как мел.
– Да. Думаю… Боюсь, что да.
Шаманка прикрыла глаза, скрывая их, пылающие болью и гневом.
– Что ж, вы добились своего. Агнес я сейчас ненавижу сильней, чем кого-либо на всей этой планете.
– Мы не… – начала Клио.
– Если вы и впрямь можете спасти спящих, – не слушая ее, веско сказала Кьяра, – я помогу вам обеим.
Глава 8. Тайна, захороненная среди снегов
Морриган, пережившая гонку за трон, успела привыкнуть к известиям о чужой смерти. Однако в этот раз все было иначе. Возможно, потому, что Доминик, обычно хладнокровно воспринимающий подобные вести, был напряжен, а Дэмьен – и вообще мрачнее тучи. Конечно, назвать берсерка весельчаком и рубахой-парнем язык не повернется, но таким Морриган видела его впервые.
Она уже успела понять, что внутренние терзания Дэмьен прикрывал резковатыми шутками и пикировками, простой грубостью или усмешкой. Как и всякий мужчина, опасающийся, что его мужественность поставят под сомнение. Однако сейчас все эмоции отражались у Дэмьена на лице, и Морриган очень хотелось знать: с чего такие перемены?
– Кто умер? – деловито осведомилась она.
Берсерк, который разъяренными шагами мерил пространство зала, застыл. До ответа, правда, не снизошел.
Клио тоже была здесь. Сидела в кресле, рассеянно поглаживая голубку. Глубоко задумавшись, она даже не отреагировала на появление сестры.
Сидящий в соседнем кресле Доминик со странной интонацией произнес:
– Роналд Лоусон.
– Ух, – скривилась Морриган. – Обидно. Видный был мужчина…
И не просто мужчина, а предводитель вервольфов.
– У меня состоялся пренеприятнейший разговор с ярлом Бьёрклундом, предводителем берсерков.
– Берсерки? – озадачилась Морриган. – При чем тут о…
– Роналд был убит не чарами. Он был растерзан подобно кролику, попавшему в лапы боевого пса. Грудная клетка разорвана, сломаны практически все ребра.
– Проклятье…
– Вот именно, – серьезно кивнул Доминик. – Проклятье.
Исключительно физической силой, не привлекая магическую, вервольфа мог победить или другой вервольф… или тот, кто не уступал ему в силе. Тот, в ком тоже дремала звериная ярость, готовая проснуться в любой момент.
И единственный подходящий на эту роль – берсерк.
– Что сказал ярл? – помрачнев, спросила Морриган.
Доминик прикрыл глаза, припоминая.
– Цитирую: «На протяжении долгих лет мы боремся с предубеждением против нас. Боремся за право называться человеком, а не зверем. Пытаемся сломить предрассудки людей и существ древней крови, которые считают нас кровожадными убийцами. Мы накажем виновного».
– Вроде бы все не так пло…
– И смотрел он на Дэмьена.
– Почему именно на него?
– На это есть причины, – отрезал берсерк.
Дэмьен стоял, скрестив руки на груди, словно пытаясь отгородиться от окружающего мира. Не смотрел ни в окно, ни на кого из них – молча и яростно смотрел в противоположную стену.
– Они же не могут всерьез думать, что это ты? – тихо спросила Клио. Сжала в кулаки тонкие руки. – Это… глупо!
Морриган перевела взгляд на сестру. Ее сестренка редко злилась, но лейтмотивом каждой истории, способной вызвать ее злость, всегда была несправедливость.
– Почему ты не скажешь им, что ты тут ни при чем?
– Потому что все не так просто. И потому что они не поверят.
Впервые в голосе Дэмьена Морриган слышала такую горечь. Он попытался скрыть ее сухим тоном, рваным ритмом брошенных слов, но ее это не обмануло.
– Никогда не видела, чтобы ты хоть как-то взаимодействовал со своей общиной, – заметила она.
– С каких пор ты стала большим знатоком моей личной жизни? – резко бросил Дэмьен.
– Ты расстроен случившимся, понимаю, – спокойно отозвалась Морриган. – А потому на этот раз оставлю твой неуважительный тон без внимания. И прежде, чем ты снова взорвешься… Лучше подумай о насущном. Мог кто-то из вервольфов тебя подставить?
– Не понимаю, зачем им это. Репутация здесь никого не волнует – в Пропасти ценят силу. Есть только одно исключение…
– Сделки, я знаю. – Морриган пожала плечами. – Может, это месть за то, что Доминик, которого ты защищаешь, стал королем? Роналд Лоусон ведь тоже претендовал на трон. В случае его коронации вервольфы Пропасти стали бы королевским Домом, и его впервые представляли бы существа древней крови.
– Проигрыш в гонке за корону – не повод убивать своего вожака.
– А что, мало желающих занять его место?
– Ты не понимаешь, – отрывисто сказал Дэмьен, по-прежнему не глядя на нее.
Морриган резко выдохнула, призывая себя к спокойствию.
– Так может, тени тебя забери, объяснишь?
Что ж, спокойно не получилось. Но это лишь вспышка вместо взрыва.
Дэмьен медленно перевел на нее взгляд – тяжелый, как поступь мертвеца. Лучше бы и дальше смотрел в свою стену.
– Вервольфы не выбирают вожаков среди тех, кого хотят сместить. Только среди тех, кому безгранично доверяют и за кого готовы – и обязаны – отдать свою жизнь.
– Крутые альфа-самцы, я поняла, – буркнула Морриган, вызвав на губах Клио мимолетную улыбку.
Доминик снизу вверх взглянул на берсерка.
– Думаю, какое-то время тебе лучше не покидать замок.
Морриган изогнула бровь. Неужели Доминик и впрямь переживал за жизни своих адгерентов? Или просто не хотел лишиться «солдата», услуги которого, по его собственному признанию, весьма недешево ему обошлись?
– У меня есть обязанности… – Дэмьен явно начинал закипать.
Доминик был зеркальным отражением его эмоций – спокойный, как водная гладь.
– Которые ты, будучи мертвым, выполнять не сможешь. А если учесть, что против тебя два самых сильных, во всяком случае, физически, клана Пропасти – берсерки, которые с самого начала сочли тебя убийцей, вервольфы, которые теперь солидарны с ними… Это приказ. Часть твоих обязанностей может на время взять на себя Морриган.
Ее бровь взлетела еще выше.
– И какую именно часть?
– Поговорим об этом позже, – сказал Доминик под хмурым взглядом берсерка.
Поднявшись, он вышел. Клио, скользнув рукой по плечу Дэмьена в ободряющем жесте, тоже покинула кабинет. Наверное, отправилась исполнять обязанности сноходца.
Видеть сны.
Если атмосфера могла быть закольцованной, как кадр кино на вечном повторе, то именно это сейчас с ними и происходило. В воздухе, который едва не вибрировал от напряжения, разлилось уже знакомое ощущение надвигающейся бури. Морриган не знала, чего ей хочется больше: дать Дэмьену оплеуху за то, что вел себя, как обиженный на весь мир подросток, или же успокоить его так, как она умела. И это ее умение, состоящее из нескольких этапов, начиналось с поцелуя.