– Кто сейчас стал вожаком вервольфов? – прогоняя несвоевременные мысли, осведомилась она.
– Алек Линч, – неохотно отозвался Дэмьен. – Зачем тебе эта информация?
– Хочу наведаться к вервольфам.
– Зачем? – с нажимом повторил берсерк.
– Когда-то ты сам поощрял мое желание узнать врага в лицо. Сейчас им стал убийца Роналда Лоусона.
– Это другой случай. Убийства случаются. Это лишь одно из многих.
– О, в тебе заговорил философ, – издевательски протянула Морриган.
Ее злило то, что Дэмьен всячески открещивается от ее помощи. Еще больше злило, что при всем его идиотском поведении ей по-прежнему не все равно.
– Слушай, не вмешивайся в это дело. Я сам во всем разберусь.
– Сидя в четырех стенах?
Дэмьен зло сверкнул глазами. Становилось ясно – следовать приказу Доминика он не собирался.
– Ладно, слушай сюда, философ недоделанный. Я делаю то, что захочу. Не тебе приказывать мне, куда идти и с кем разговаривать.
Морриган ушла, кипя от праведного гнева. Вот и помогай после этого людям!
Несколько минут спустя она уже покидала Тольдебраль. Еще дюжина минут – и ее глазам предстал Белый Остров.
Наверное, берсерки Пропасти скучали по родине – по северному сиянию, по ледникам и фьордам. А потому заставили местных элементалистов запорошить снегом остров, на котором располагалась их община. Никогда не тающим в прогретом воздухе подземелья, совсем не холодным и не колким. Одна только видимость с толикой ностальгии.
Среди исчерченного тропинками белого полотна вырастали продолговатые деревянные дома, рассчитанные на несколько человек. По обычаям берсерков, с родителями жили не только маленькие дети, но и семьи их старших детей с внуками.
Берсерки не были сильны в рассветной магии, не имеющей никакого отношения к боевому безумию. Что уж говорить о магии полуночной. А потому даже в Пропасти, ставшей обителью вспыльчивым и своенравным берсеркам, они старались придерживаться принятого наверху уклада.
Они – единственные из всех кланов Пропасти – занимались земледелием и скотоводством: пахотные земли занимали все свободное от построек пространство острова. Трудно сказать, какой урожай мог вырасти под искусственными солнцами, но берсерки на жизнь не жаловались.
Еще одна, наряду с вервольфами, обособленная община. Правда, и у тех, и у других принято отпускать сильнейших воинов в другие Дома – исключительно для заработка. Однако что-то подсказывало Морриган, что старейшины берсерков и вервольфов, почитающие обычаи предков, подобную переоценку ценностей и корыстолюбие не одобряли.
На родном острове берсерки предпочитали облачаться не в броню, а в неброскую и удобную одежду – рубахи и штаны. Борода среди берсерков определенно была в чести – и короткая, окладистая, и опускающаяся до самой груди, и причудливо украшенная косичками. Длинные волосы и, нередко, выбритые виски – что у мужчин, что у женщин.
Появление чужачки незамеченным не осталось. Не прошло и минуты, как к Морриган подошел высокий плечистый берсерк и молча перегородил дорогу. Сложил руки на груди, демонстрируя бицепсы, наработанные сотнями боев и тренировок.
Морриган никогда прежде не видела скрещенных рук со столь ощутимым подтекстом.
Девушкой она была боевой, но неглупой, а потому поспешила сказать:
– Я могу поговорить с вашим ярлом?
Страж опустил руки и, развернувшись, двинулся вперед. Следуя за ним, Морриган размышляла: может, это Дэмьен был каким-то неправильным берсерком, а все остальные, соблюдая баланс и компенсируя могучую силу, попросту немы?
Берсерк привел Морриган в длинный дом, где в это мгновение, похоже, проходило некое собрание. Одда Бьёрклунда, берсерка с доходящей до груди белесой бородой, заплетенной в тонкую косичку, она узнала по спектрографиям, оставшимся со времен гонки за корону. Склонившись над столом, за которым сидело шестеро человек, ярл что-то импульсивно втолковывал одному из них. При этом он стучал указательным пальцем о столешницу, будто желая вдолбить истину в голову собеседника.
Четверо жителей острова в ширине плеч и крепости тела не уступали своему вождю. Пятый самую малость уступал… лишь потому, что это была женщина. Выбритая больше, чем на половину, голова и зачесанные в высокий хвост редкие пряди. Определенно воительница, но берсерк ли она? И есть ли вообще женщины среди берсерков?
Взгляд, скользящий по окружению Бьёрклунда, остановился на безбородом юноше. Морриган поморгала. Пусть и облаченный в те же одежды, что и остальные, он казался в этом зале таким же лишним элементом, как и она. Дело не только в его гладко выбритом лице и худощавом теле, но и в открытом, даже простодушном, взгляде близко посаженных круглых глаз.
Бьёрклунд неторопливо выпрямился, глядя на Морриган. Что-то в нем внушало почтительное уважение, для более слабых духом граничащее со страхом. И это что-то не могли передать спектрографии. Цепкий, до предела обостренный взгляд, заломы в уголках рта – свидетельство того, как часто он кривил губы и как неохотно улыбался. Хмурое выражение делало ярла еще суровее и взрослее, а ведь ему и без того лет пятьдесят, не меньше.
Невольно на ум пришли оброненные когда-то Дэмьеном слова – берсерки часто не доживают и до семидесяти. Заложенная в них сверхъестественная ярость выпивает из них слишком много сил, изнашивая организм раньше срока.
А значит, Бьёрклунд, крепкий пятидесятилетний мужчина, способный разом положить на лопатки десяток врагов, считался глубоким стариком, одной ногой уже стоящим в могиле. Что до Морриган… При не самом плохом раскладе ей предстояло прожить полтора века… и обрести посмертие в обличье лича.
Насмешка судьбы или природы? Как бы то ни было, никто из них двоих при всем желании не смог бы изменить существующий порядок вещей.
Присутствующие в зале затихли, гадая: разгорится ли скандал или все разрешится мирно? Будучи охотницей – свободолюбивой наемницей, которая сама решала, куда отправиться в следующий раз, Морриган предпочитала не углубляться в отношения между населяющими Ирландию кланами и магическими сообществами. Со многими из них контактировать ей не обязательно, с остальными эти контакты можно свести к минимуму. Однако жизнь в Пропасти и новая роль советницы, представляющей интересы Доминика О'Флаэрти, диктовала иное.
Погрузившись в историю Пропасти и взаимоотношений между ее кланами, Морриган с удивлением поняла, что в большинстве своем существа древней крови – включая людей древней крови, как именовали себя берсерки – ненавидят ведьм. Или презирают, или не любят… оттенки могли быть разными, общее одно – непринятие ведьм как вида. А все потому, что источник магии древних созданий корнями уходил в старый мир – тот, в котором Туата Де Дананн не было и в помине, Ирландию населяли сидхе[9], а Скандинавию – берсерки, валькирии и драугры.
В то время как ведьмы и колдуны вытягивали магию из окружающего мира и учились ее использовать, существа – и люди – древней крови рождались с ней. Божественная сила текла по их венам. Неудивительно, что они считали себя выше простых смертных, не одаренных богами.
– Морриган Блэр, наемница О'Флаэрти, – без особой теплоты проговорил Бьёрклунд.
Она дернула плечиком.
– Предпочитаю считать себя вольной пташкой, которая летит туда, куда пожелает.
– И какой же ветер занес тебя сюда?
– Видимо, северный, – натянуто улыбнулась Морриган, намекая на расположение острова берсерков.
Ей ответили холодным молчанием и каменными лицами. Худощавый паренек хихикнул, но тут же пристыжено смолк под взглядами берсерков.
Бьёрклунд взмахом руки отпустил своих людей.
– Перейду сразу к делу, – без обиняков заявила Морриган. – Я намерена доказать невиновность Дэмьена Чейза в убийстве Роналда Лоусона. Я бы не отказалась, чтобы вы объяснили мне, почему так уверены в том, что его совершил именно он. Не логичнее предположить, что Лоусона растерзал вервольф? Ведь Дэмьен – ваш соплеменник. Как же солидарность, в конце концов?
В палате к тому времени остались лишь ярл, тщедушный юноша и молчаливый страж, который и привел сюда Морриган. Два других, очень похожих на него квадратными лицами, охраняли длинный дом снаружи.
«Меня что, вообще здесь не боятся?» – с ноткой обиды подумала она.
– Дэмьен Чейз – не наш соплеменник, – отрезал Бьёрклунд.
– Я знаю, что он родился не в Пропасти…
Бьёрклунд раздраженно вздохнул. Оперся обеими руками о стол – садиться ярлу, видимо, не пристало – и отчеканил:
– Дэмьен не принадлежит нашему племени. – Ярл впился в нее взглядом глубоко посаженных глаз. – Взявшись заступаться за него, ты не слишком-то много о нем знаешь.
Морриган нахмурилась. Неужели Дэмьена выгнали из общины?
Но как бы она ни пыталась добиться от Бьёрклунда хоть какого-то ответа на свои вопросы, ей это не удалось.
В конце концов, потеряв терпение, ярл резко сказал:
– Уходи, ведьма. Возвращайся, когда докажешь его невиновность. Не раньше.
И Морриган неохотно подчинилась.
Глава 9. Лелль
Однако уйти далеко от острова берсерков Морриган не успела. Стоило вступить на подвесной мост, как она услышала зовущий ее голос.
Худощавый паренек оказался не так уж юн. Должно быть, Морриган сбил с толку бесхитростный взгляд бледно-голубых глаз и приподнятые уголки губ, всегда готовых улыбнуться. Ему было, наверное, года двадцать два. Не юноша – уже почти мужчина.
– Наш вождь не слишком разговорчив, а? – догнав ее, хохотнул он.
«А ты, похоже, вполне».
Морриган улыбнулась ему самой ослепительной улыбкой. Парень зарделся.
– Может, тогда ты мне поможешь?
– Может, и помогу, – подмигнул он. – Я кое-что знаю об этом твоем Дэмьене.
«Он не мой», – со странной смесью горечи и раздражения подумала Морриган. Прекрасно осведомленная о порядках Пропасти, сухо спросила:
– И что ты хочешь за помощь?