– Что вы хотите от меня? – требовательно спросил Дэмьен.
Ристерд сам сказал, что не любит ходить вокруг да около. Вот пускай и не ходит, интригуя и заманивая, а говорит как есть.
Тот дернул уголком губ, будто прочитав его мысли.
– Скажи мне, Дэмьен… Ты знаешь, что такое трансмутация?
– Иллюзорные чары.
Ристерд поморщился.
– Распространенное заблуждение, но простительное человеку с твоим образованием – то есть с полным отсутствием такового. Иллюзорные чары – это наброшенная на уродливую невесту красивая кружевная вуаль.
Дэмьен хмыкнул. Сравнение ему понравилось.
– Это обманка, позолота, карнавальная маска. Трансмутация – нечто иное. Нечто более… фундаментальное. Транмутация может превратить один объект в другой, заставляя его пройти через полную перестройку. Что значит частично или полностью изменить его свойства. Первыми колдунами, которые практиковали трансмутацию, были алхимики. Превращение меди в золото – самые известные их чары.
– А вы можете превращать медь в золото? – заворожено спросил Дэмьен.
В Ямах такое умение ему бы пригодилось.
Ристерд нахмурился, недовольный, что его прервали. А может, тем, что желания Дэмьена настолько низменны.
– Можем. Но редко этим пользуемся. Чары трансмутации меняют саму структуру мироздания, и за такое грубое вмешательство приходится платить. Видишь ли, после многих лет опытов мы поняли: для того, чтобы навсегда превратить один предмет в другой, изменив часть его свойств, мы должны навсегда утратить часть своих сил.
– Чтобы поддерживать предмет в измененном виде? – предположил Дэмьен.
В глазах Ристерда засветилось одобрение.
– А ты не глуп, мой мальчик.
Дэмьену не понравилось снисходительное обращение, но он решил промолчать. Да и как часто его хвалил кто-то из взрослых?
– К тому же, чем больше изменений – тем более непредсказуем результат. Да, в теории мы можем превратить кусок руды, скажем, в лепесток розы – настоящий, бархатный лепесток. Но сил на это уйдет много, а результат вряд ли кого-то удовлетворит. Куда разумнее менять металл на металл, вплетая в свойства одного – плавкость, твердость, ковкость – свойства другого. Средневековые алхимики предпочли на этом остановиться. В те непростые времена они отчаянно искали путь к обогащению и оттого не сумели постичь истинные масштабы трансмутации, главным объектом которой является человек. Мы эту оплошность исправили.
Дэмьен хмурился, пытаясь уследить за ходом мыслей Ристерда. Впервые в жизни к нему обращался настолько образованный, интеллигентный и наверняка влиятельный человек. Он не должен упасть в грязь лицом. Особенно после недавнего комплимента.
Он забыл… вернее, не успел привыкнуть к тому, что от взгляда Ристерда ничего не ускользало.
– Я говорю об изменении человеческих свойств.
Дэмьен замер.
– Что это значит?
Ристерд окинул задумчивым взглядом грязную улицу за его спиной, словно вглядывался в горизонт или бескрайнее море.
– Ирландия – далеко не первая страна, которая тешит себя надеждой с помощью магии взрастить идеальных воинов. Кенгьюбери – не единственный город, в котором есть подобные центры исследований. Но именно нам удалось подобраться к истине ближе всех остальных. Прежде мы тестировали нашу разработку на животных, и она доказала свою безопасность и эффективность. Теперь пришло время людей.
Вот почему он здесь.
Ямы. Никому не нужные сироты. Люди, которым нечего терять.
– Я знаю, перспектива трансмутации пугает…
– Нет, – хрипло сказал Дэмьен.
Пугают Ямы и перспектива остаться здесь, а потом бесславно подохнуть в темной подворотне. Голод уже не пугает, но он – боль, которая никогда не утихает. Как и боль от ран, гноящихся без нормальных лекарств и целительных чар или зелий. А еще вечный холод…
– Если я пройду эту вашу…
– Трансмутацию.
– Да знаю я, не тупой. Если я изменюсь…
– Ты станешь ловчим. Солдатом Трибунала, который охотится на существ древней крови. Диких, вышедших из-под контроля существ. Неплохой карьерный рост, правда?
Из Крысеныша из Ям – в солдаты Трибунала. И впрямь неплохо.
– Если только с Эйденом, – твердо сказал Дэмьен. – Я его не брошу. Он тоже может пройти эту вашу трансмутацию! Он не слабее меня.
– Верю.
Улыбка Ристерда – как у сытого кота. Еще бы, сразу двое готовых на все подопытных.
Дэмьен не обманывался. Предложение Ристерда – не свалившееся на него с небес чудо. За право выбраться из Ям придется побороться. Впрочем… как и всегда.
– Тогда найдем Эйдена.
Это шанс стать кем-то значительным, уважаемым. Полноценным членом общества, а не отбросом. Стать тем, чьего гнева боятся, чье слово имеет вес.
Стать… кем-то.
Дэмьен представлял, как они с Эйденом, одетые в камуфляж, защищают Ирландию от любых угроз. Как возвращаются в Ямы, взрастившие их, но уже для того, чтобы очистить их от диких, чтобы беспризорникам и бродягам жилось здесь хоть чуточку легче. Он представлял, как года спустя прошлое, покрытое темными пятнами, словно переспевший фрукт – гнилью, истлеет, растворится, забудется.
Он многое успел представить, прежде чем отыскал Эйдена. Короткие рыжеватые волосы друга топорщились в разные стороны, под серыми глазами залегли болезненные серые тени. Он жался к стенам дома и часто и тяжело дышал.
– Не ранен? – встревожился Дэмьен.
Эйден помотал головой, с подозрением глядя на Ристерда.
– Еле оторвался от этой твари. А это еще кто?
«Билет в новую жизнь», – подумал Дэмьен.
А вслух произнес:
– Ристерд. Он из алхимиков Трибунала.
Дэмьен знал: Эйдену Ямы тоже поперек горла. Знал, что с другом он пойдет хоть в огонь. Они знакомы всего пару лет, но уже столько раз друг друга спасали… а украденный хлеб всегда делили поровну.
– Берете его – и меня тогда забирайте, – даже не дослушав, заявил Эйден.
Ристерд, посмеиваясь, пожал мальчишкам руки – грязные, с траурной каемкой под обломанными ногтями. Впечатление не испортило даже то, что он был в перчатках.
Так в тринадцать лет Дэмьен Чейз стал полноценным вольным.
Он отчаянно хотел изменить свою жизнь, наивно считая, что хуже быть не может. Забывая, что у судьбы в ее потайном кармане для каждого припрятаны острые ножи.
Глава 21. Волк за волка, кровь за кровь
Появление на Волчьем Острове – так вервольфы прозвали осколок Пропасти, принадлежащий исключительно стае, – дело рискованное. Особенно сейчас. Однако Морриган хорошо подготовилась: взяла плеть-молнию, свечи, зеркала и филактерий с чарами создания портала – на тот случай, если станет совсем горячо. Если вервольфы нападут на нее всей сворой, она испарится, оставив их разочарованно щелкать челюстями.
Волчий Остров располагался на краю Пропасти. Дальше только кладбище – и, по совместительству, дом кладбищенских ведьм. Обиталище вервольфов представляло собой зеленую равнину с деревянными одноэтажными домами, за крышами которых вырастал лес. Как Морриган успела понять, скромные клочки цивилизации – для человеческой ипостаси вервольфов, лес – для волчьей. Как мерроу не могли долго обитать на земле, хотя чары позволяли им дышать воздухом и менять рыбьи хвосты на ноги, так и звериная суть вервольфов рано или поздно брала вверх над человеческой. Они – как большие собаки, которых хозяева надолго запирали в квартире. Им нужен простор и свобода.
Неподалеку от навесного моста обнаружились несколько домов с вывесками – магазин, лечебница и бар «Белый клык». Вервольфы предпочитали жить изолированно, лишь изредка и по необходимости выбираясь за пределы островка, радующего глаз сочной зеленью.
В «Белый клык» Морриган и направилась. Где еще выведывать информацию, как не в баре?
Стоило войти, и разговоры разом стихли. И сивиллой[21] не надо быть, чтобы понять – чужаки на Волчий Остров наведывались редко. Еще реже – по собственному желанию. Почти у всех оборотней волосы оказались непривычного цвета – темно-серые, серо-голубые или серо-бурые, и наверняка соответствовали цвету их шкур. Да и желтые и охристые глаза обычными назвать сложно. Только у пары совсем молоденьких вервольфов радужка оказалась голубой.
Под взглядом дюжины пар глаз Морриган неторопливо прошла в центр бара.
Объявила во всеуслышание:
– Мне нужно поговорить с Алеком Линчем.
Четкого плана у нее не было. Решила действовать по обстоятельствам. Главное – понаблюдать за реакцией нового вожака на ее слова.
– Деточка, ты, наверное, заблудилась, – ехидно пропел дюжий детина-волк, подходя ближе.
В кулаке зажата бутылка пива, красно-оранжевые глаза недобро блестят, чем-то напоминая глаза Дэмьена в режиме боевой ярости. Красного в них, правда, было больше.
Морриган пожала плечами.
– Нет, не заблудилась. Это же Волчий Остров? Тогда я по адресу.
– Я так не считаю.
Вервольф продолжал угрожающе надвигаться. Карман грела коробочка с одноразовым порталом, но прикасаться к ней Морриган не спешила. Наоборот, весьма недвусмысленно положила руку на плеть-молнию у ремня.
– Отойди от нее, – внезапно донеслось из-за угла.
Из полумрака выступил знакомый Морриган высокий черноволосый молодой мужчина. Вряд ли брутальный вервольф баловался иллюзией, скорее, был меланистом – черным волком.
Покопавшись в памяти, Морриган выудила его имя – Кеннет. Именно он помог им с Дэмьеном по запаху шарфа Сирши Фитцджеральд найти ее среди обезличенных.
– Чего это ты ее защищаешь? – оскорбился красноглазый детина.
– Она помогла найти убийцу Агнес Фитцджеральд.
– Ты следил за ходом событий? – усмехнулась Морриган. – Я польщена.
– И вдобавок освободила немертвую стражу.
Морриган вздернула брови. Любопытный поворот. Она и предположить не могла, что ей когда-нибудь припишут этот поступок в заслуги. В основном его только критиковали. По всей видимости, у вервольфов, для которых свобода – главная ценность, был свой взгляд на ситуацию.