Морриган наморщила лоб, впитывая информацию.
– А что насчет Дикой Крови? Вам известно, кто входит туда?
– Очевидно, древние, которые, как и мы, точат зуб на Трибунал.
– Я знаю, что среди них тоже есть глейстиг, вервольфы и бааван-ши…
– Не из моего клана, – отрезала Джамесина. – Одичавшие, отбившиеся от рук изгои.
Морриган пропустила ее слова мимо ушей.
– Я говорила о другом. Кто из существ древней крови способен не только высосать из человека всю кровь, но и уничтожить его кости и внутренние органы, оставив лишь кожу?
Джамесина переглянулась с Домиником.
– Я с подобными созданиями незнакома. Но я понимаю, о чем ты говоришь. Мои шпионы сообщили, что, помимо выпитых досуха охранников и надзирателей, был найден и начальник тюрьмы. Вернее то, что от него осталось: кожа со скальпом, но… скажем так, без начинки.
Морриган задумчиво покусала губы.
– Возможно, это и не существо, а какие-то новые и наверняка полуночные чары. Что доказывает: в связке с носителями древней крови работают полуночные колдуны.
– Доказывает?
– Мой осведомитель, агент Департамента, о котором я упоминала, – деловито начала Морриган, – помимо всего прочего, прекрасный следопыт. Однако он не сумел отыскать След напавших на Картрай – кто-то его развеял. Существам древней крови подобное не под силу.
Джамесина медленно кивнула.
– Выходит, о своих связях ты не врала. Что ж, это полезная информация. Стоит ее запомнить.
К разочарованию Морриган, дальнейший разговор дал понять, что никому из присутствующих ничего неизвестно о том, кто является лидером Дикой Крови. Личность убийцы Конхобара, ребят из Картрая и надзирателей тюрьмы была окутана тайной.
А значит, он до сих пор неуловим.
Глава 27. Трансмутация
Белые кафельные стены. Горячие, обжигающие струи воды.
Дэмьен подставлял под них распаренные докрасна грудь и спину, фыркая, как молодой мерин. Довольные, они с Эйденом гоготали во весь голос. Даже если они не станут сильнее благодаря трансмутационным чарам, то впервые за долгое время наедятся досыта, отмоются дочиста и отоспятся в теплых кроватях. Да хоть на солдатских шконках, им-то что? Главное, не в очередной заброшке с гуляющими по ней сквозняками, выбитыми окнами и лоскутом открытого неба вместо крыши. А в хорошо отапливаемом сущностями огня здании, гордо именуемом исследовательским центром.
Им велели «отмыться как следует», будто они были грязными щенками, которых подобрали с улицы и взяли в дом с натертыми до блеска полами.
Дэмьен старательно выскоблил щеткой грязь из-под ногтей и, разморенный, вышел из душа. Казалось, еще немного, и кожа начнет сиять – такой чистой она была. Оглядев себя, он нахмурился – к ноге прилипло что-то…
– Фу, мерзость, – прокомментировал Эйден.
Дэмьен с трудом оторвал нечто черное, липкое на ощупь, от лодыжки. Нечто поддалось не сразу: впилось в кожу так, что отрывая «мерзость» с концами, он почувствовал легкий укол боли. Нахмурился еще больше, разглядев, что именно снял с ноги – черную, маслянисто-глянцевую сеточку, похожую на паутину.
– Что, уже трансмутировался? – хохотнул Эйден, разглядывая ее, лежащую на ладони друга. – Превращаешься в паука?
– Иди ты.
Выбросив паутину, Дэмьен ополоснулся еще раз, чтобы смыть след от прикосновения чего-то мерзкого. И смутное ощущение тревоги.
Их проводили в комнату, заполненную рядами односпальных кроватей. Дэмьен насчитал десять штук. Но кто знает, сколько в исследовательском центре таких спален?
Они с Эйденом заняли соседние койки. Долго не могли уснуть – представляли, какой будет их новая жизнь. Мечтая, прикрывались смехом, чтобы не выдать, что всерьез верят в возможность того, о чем говорят. Придумывали имя для команды, с ходу решив, что на задания будут отправляться только вдвоем. Начиная от пафосных вроде «Дикие звери» и «Дети ночи» до бредовых «Клуб сумасшедших» и «Падшие ангелы». В комнате они были одни, так что своим гоготом никому не мешали. Однако вскоре зашла сотрудница центра и строгим голосом велела им спать и набираться сил перед завтрашним днем.
Эйден с умопомрачительно серьезным видом провел большим и указательным пальцами по губам, закрывая их, словно молнию и выкинул «ключ» в сторону. Дэмьен молча давился смехом.
Прежде чем отвернуться в разные стороны, они стукнулись кулаками с корочками на костяшках пальцев. Для кого-то это – приветственный жест, для них двоих – засекреченное послание друг другу. «Все будет хорошо, братец».
Теперь все и впрямь будет хорошо.
Сонно таращась в потолок, Дэмьен разглядел в углу, в котором порхала неяркая сущность света, паутину.
«Надо им сказать, чтобы убирались получше».
Паутина казалась темной, почти черной – наверное, все дело в падающих на нее тенях. Но как он в таком случае смог разглядеть паутину? И почему казалось, что она расползается? Растет, набухает, покрывая собой уже весь потолок…
Кольнуло тревогой, но Дэмьен не понимал, почему.
Их разбудили на рассвете. Заставили облачиться в безликие серые одежды, а затем отвели в самое сердце исследовательского центра. Идеально чистые, безупречные и безликие комнаты. Длинные столы и загадочная аппаратура, от которой им было строго-настрого приказано держаться подальше. Здесь было слишком много белого и стального и слишком много света, льющегося из огромных окон от пола до потолка.
Дэмьена и Эйдена напоили отварами, чтобы организм каждого, измученный голодом и хворями, «быстрее восстановился». Накормили исключительно полезной, «богатой витаминами» едой. И велели прогуляться на улице – «подышать свежим воздухом».
Дэмьен не забывал не только дышать, но и внимательно смотреть по сторонам. Просто на всякий случай.
Здание явно находилось за пределами Кенгьюбери. Вдалеке виднелся лесок, сам же центр – приметная и одновременно безликая каменная махина – был построен на пустыре. Но ни ворот, ни ограды. Вздумается – убегай, ловить не станут.
Казалось бы, зачем убегать, если пришел сюда по доброй воле? Но Дэмьен знал, как часто в жизни что-то идет не по плану. Не так, как задумано.
В его жизни такое происходило постоянно.
Они вернулись в центр на очередную, как выразился Эйден, кормежку. Странно только, что стемнело так быстро. А ведь совсем недавно полуденное солнце било прямо в глаза. Дэмьен покрутил головой. Все шесть окон столовой заволокла паутина.
– Эй, ты чего застыл? Нам тут пудинг дали.
Дэмьен опустился на белоснежный стул перед белоснежным же столом, на котором стоял поднос с обедом. И первым делом принялся за пудинг.
Еще одна безликая белая комната. Здесь у них время от времени брали кровь, чтобы проверить состояние организма и понять, насколько они готовы к трансмутации.
Эйден с позеленевшим лицом мужественно терпел мучительную для него процедуру – он боялся как иголок, так и вида крови. С пробирки на поверхность стола сорвалась крохотная, не донесенная до пробирки капля. Дэмьен заворожено уставился на нее.
Белое на красном.
«Невинность, – раздался шепот в голове, – и боль».
Или красное – это нечто иное?
Дэмьен мотнул головой, приходя в себя. Ристерд, который тоже был в комнате, обсуждал с колдунами-исследователями результаты тестов. Подходящее время, чтобы задать волнующие Дэмьена вопросы.
– Вы сказали, мы изменимся… – неуверенно начал он. – Что станем сильнее и выносливее.
– Верно, – откликнулся Ристерд, знаком прекращая разговор с исследователем.
– Но трансмутация означает, что мы превратимся в кого-то…
– Не превратитесь, просто после переливания, а, если точнее, своеобразного «вживления» крови под воздействием трансмутационных чар вы сможете перенять часть чужих колдовских свойств.
– А чью кровь н-нам будут вжи-в-влять? – запинаясь, спросил Эйден.
– Кровь берсерков.
Эйден восхищенно округлил глаза. Дэмьена сказанное тоже впечатлило, но ожидал он, пожалуй, все-таки другого.
– Почему именно их?
– Геном берсерков наиболее близок к геному человека, – охотно объяснил Ристерд. – Не зря они называют себя людьми древней крови. В тех же вервольфах, с чьей кровью мы экспериментировали тоже, слишком сильна звериная ипостась. А природные способности мерроу, глейстиг или бааван-ши по большей части для нас бесполезны. Вряд ли найдутся желающие вырастить солдата, способного дышать под водой или питаться человеческой кровью. У нас есть и другие образцы в разработке, но именно берсеркерская кровь в наших опытах показала себя лучше всего.
Колдун с окладистой бородой качал головой, всем своим видом демонстрируя, что думает об откровенных речах Ристерда.
– Но помните: ярость берсерка – не панацея. Да, вы получите возможность впадать в боевую ярость, но сильный безумец – ничто против более слабого, но хладнокровного врага. Вам нужно будет научиться пользоваться своей силой, и центр предоставит вам лучших наставников.
Дэмьен взглянул на друга. Глаза Эйдена – наверняка отражение его собственных – горели восторгом.
– Трибуналу нужны такие, как вы, ведь даже натренированному человеку нелегко бороться с одичавшими существами древней крови, а вот человеку особому… Мы лишь пытаемся уравнять шансы в борьбе с чудовищами. Разве это не справедливо?
Дэмьен, к которому никогда прежде не обращались со столь серьезными вопросами, с важным видом покивал. Покидая комнату, прорвался через перегораживающую вход черную паутину.
Улыбаясь, он думал о том, как изменится его жизнь.
В исследовательском центре вместе с другими детьми они жили несколько недель. Набирались сил, как молодые бычки, вскормленные мясом, овощами и целебными зельями. Ристерд регулярно навещал их с Эйденом. Дэмьен часто замечал нетерпение в глазах колдуна. Да и ему самому хотелось поскорее приступить к трансмутационному ритуалу.
Наконец после очередной пробы крови Ристерд торжественно объявил: завтра – тот самый день.