– Лошадей.
– Для меня они – самые замечательные создания на свете. Их красота, соединенная с мощью и стремительностью, завораживает меня. Думаю, лошади чувствуют мою любовь к ним и пытаются мне угодить, порадовать. Вот и не болеют лишний раз, чтобы не расстраивать меня.
– Или ты питаешь их своей любовью, – улыбнулась Клио. – Как солнце и вода питают цветок.
Рианнон просияла.
– Папа научил меня ухаживать за лошадьми и ездить верхом, и изумлялся тому, как здорово у меня получалось и то, и другое. Мы проводили много времени вместе… и еще больше, когда мама умерла. Мне кажется, ты знаешь, каково это, когда у тебя лишь один родитель.
– Как ты догадалась?
– Ведьминская интуиция, – заговорщицки подмигнула Рианнон.
Клио рассмеялась.
– Моя старшая сестра частенько это повторяет.
– Если я права, ты знаешь, каково это – посвятить всю любовь, что была предназначена двум родителям, одному.
Тут чутье подвело Рианнон. Клио, безусловно, любила маму. Но точно не так, как Рианнон – своего отца. Ее любовь читалась во взгляде, в теплоте, которой никогда не было в голосе Клио, когда она говорила о Бадб.
– Поэтому смерть папы меня подкосила. И я… я была готова на все, чтобы его вернуть!
В голосе Рианнон прорезалось горячее отчаяние. Клио насторожилась. Многое может таиться за подобными словами: от невинных чар до извращенных ритуалов.
Спиритуализм. Некромагия. Таинственные обряды колдунов хаоса, посвященные Балору. Невообразимые жертвы, принесенные в уплату за то, чтобы король демонов возвратил чью-то душу из мира теней. Ничем хорошим подобные ритуалы обычно не заканчивались. Клио… повезло. Но, как она и говорила Нику, не каждый живущий мог похвастаться таким колдовским наследием, которое Бадб оставила дочерям.
– Я не хотела видеть отца личем. Боялась, вдруг что-то пойдет не так, и он превратится в безвольную куклу, способную только дышать? Я хотела вернуть его настоящего. И подумала… Неужели в нашем мире, пропитанном магией, не найдется место для толики волшебства? Истинного волшебства… нет, чуда! Которое не требует платы, не знает никаких но…
Рианнон стиснула руки, страсть в ее голосе набирала обороты. А сердце Клио отчего-то сжалось. Должно быть, от понимания: чуда не случилось.
Наверное, в их мире со всей его магией места для истинного волшебства не осталось.
– Я обошла полмира в поисках ответов. Столько ведьм и колдунов повстречала! Но никто не мог дать мне того, что я хотела. Кроме… него.
– Кто он такой? – тихо спросила Клио.
– Он назвался Илданахом, но потом, много позже я узнала, что у него много имен. Макниа, Лавада, Лоннбемнех, Савилданах… или Луг, что, наверное, все же больше тебе известно. Он сражался в битве при Маг Туиред, легендарной битве племен Дану с фоморами.
Клио прикрыла рот ладошкой.
– Внук короля Балора. – Прозвучало невнятно, но Рианнон ее поняла.
– Да, пусть и появившийся на свет еще до того, как тот стал королем демонов. Илданах заверял меня, что зачарованные им птицы своим прекрасным пением способны пробудить даже мертвого. Я… поверила. Не должна была, но… Горе порой застилает нам глаза, и любое брошенное слово превращается в надежду. А мне так хотелось верить в чудо! Когда я вернулась в родной город, я пришла ночью на могилу папы. Выкопала тело, привязала к лошади. Росинку так напугал запах, что она рванула вперед и чуть не сбросила с себя тело папы. Я успокоила ее. Я не хотела пробудить все кладбище, поэтому увезла его оттуда. Хотела отвезти в ближайший лес, но побоялась. Я не знала, что происходило с папой все это время, где блуждала его душа, но боялась, что возвращение в мир живых станет для него слишком сильным потрясением. Что он, испугавшись, бросится бежать, заплутает и я снова, снова его потеряю.
Она рассмеялась – зло и горько.
– Признаюсь, я не продумала ничего. Не подумала, что магия воскрешения, какая бы она ни была, связана с миром теней.
– А значит, магия полуночная…
Рианнон с усилием кивнула.
– Я не думала об этом, потому что продолжала слепо верить в слова Илданаха. Только этим можно объяснить мою глупость – то, что я привезла папу в наш дом. И приказала птицам Илданаха петь.
– И что произошло? – Сердце Клио глухо забилось в груди.
– Они пели, и на моих глазах папино тело исцелялось. Будто не было долгих недель, что он пролежал в могиле в ожидании воскрешения. Папа выглядел так, будто просто… спит. А потом открыл глаза. Это было… – Рианнон прерывисто вздохнула. Выдохнула, вкладывая в одно-единственное слово всю боль: – Чудо. Он провел рукой по моему лицу и спросил, почему я плачу. Папа помнил о том, как умирал от затянувшейся магической хвори, но не помнил блужданий по миру мертвых. Не помнил и долин Дану. Ничего не помнил… Мы проговорили до самого утра. Плакали, смеялись, плакали снова. Папа гладил моих птиц и говорил, как они чудесны. Как чудесен тот, кто их создал. Но у каждой сказки есть конец, и мой наступил очень скоро.
Скрипнули плохо смазанные петли. Клио, спиной почувствовав взгляд Ника, попросила голубку повернуть голову. Замерший в дверях, Ник жестом показал им поторапливаться. Рианнон заговорила еще быстрей, настороженно поглядывая на него.
– Примерно в полдень в дверь постучались. Это был Патрик Бирн, владелец овощной лавки. Он вернулся из поездки и обнаружил, что почти весь квартал погрузился в сон. Несколько десятков человек. Полагаю, все те, кто проходил мимо нашего дома или до кого через открытые окна донеслось пение птиц Илданаха. Патрик был в ужасе. Сказал, что, обнаружив спящими жену и дочь, стучался в каждый дом в поисках того, кто объяснит ему происходящее. Спросил, отчего не сплю я. Можно было соврать, что я, как и он, вернулась совсем недавно, но по дому летали птицы, кружились вокруг меня, и выглядело это странно. Я боялась, что Патрик что-то заподозрит и приведет Трибунал, а его агенты найдут воскресшего папу. И его снова у меня отнимут. Тогда я, испугавшись, пролепетала первое, что пришло мне в голову. Сказала, что они – мои фамильяры, поэтому и защитили меня от чар. Тогда я поняла, как глупа была, надеясь, что платить за воскрешение папы не придется. Это было неизбежно.
Клио одновременно с голубкой прикрыла глаза. Рианнон права. Когда меняешь законы мироздания, платить приходится всегда.
– Я попросила папу оставаться дома, и последовала за Патриком. Соседи, которых я знала всю свою жизнь, просто не могли проснуться. К вечеру городок наводнили целительницы из ближайших городов графства и даже из Кенгьюбери. К ночи волосы Айрис, с которой мы в детстве играли в салочки, полностью поседела. Люди не просто не просыпались – они старели прямо на глазах. Чары заколдованных Илданахом птиц выпивали из них жизнь. Кожа провисала складками, лица сморщивались, как моченые яблоки.
– Чем дольше жил твой отец – тем стремительнее они умирали.
В глазах Рианнон заблестели слезы. Она не разрыдалась, не всхлипнула. Но стоило ресницам лошадиной ведьмы дрогнуть, одинокая капля скатилась по щеке.
– Я должна была… Мне пришлось сделать выбор. Если бы можно было, я бы отдала всю свою силу, только бы папа жил. Но магия Илданаха работала иначе. Помню, я стояла в проеме комнаты и слышала папин смех. И я…
Голос ее сорвался. Клио подалась вперед, хотела сказать, чтобы не продолжала. Боль в глазах Рианнон объясняла все сама за себя.
– Я убила птиц. Впервые в жизни я подняла руку на столь невинных и столь прекрасных созданий. Но хуже всего, что тем самым я убила отца.
Тишина острыми осколками впивалась в душу Клио. Ник, казалось, остекленел.
– Ох, Рианнон. Мне так жаль, – выдавила Клио, зная, что никакие слова в мире здесь не помогут.
Знала и другое: Трибунал никогда не оправдает Рианнон. Неважно, что она сама стала жертвой чужого обмана.
Короткие ногти впились в ладони. Клио не могла обречь Рианнон на еще большие страдания.
Перед каждым выходом на поверхность Дэмьен говорил, где теперь находится тайная дверь в Пропасть. Морриган давно научила сестру тому, как вызывать временной портал. Их обоих тревожило, что каждый день, отправляясь в Кенгьюбери, Клио сильно рискует.
А теперь, пользуясь знаниями, которые даровали ей двое близких людей, Клио должна была предать третьего, кто не меньше них заботился о ней.
Она оглянулась на Ника, прошептала беззвучное «прости». Его глаза расширились. Понимая, что что-то идет не по плану, он бросился к ней.
Не успел.
Клио схватила Рианнон за руку и в считанные мгновения соткала запрещенный в Верхних городах временной портал. Спустя долю секунды он схлопнулся, отрезая Ника от девушек.
Сглотнув, Клио тихо повторила:
– Прости.
Глава 30. Тени-охотники
На сей раз Морриган не удалось достучаться до Дэмьена, сколько бы она ни сжимала в ладони амулет зова. Однако Кеннет прав: приходить на Волчий Остров до полуночи неразумно. Ждать Морриган не умела, но ей все же пришлось запастись терпением.
Впрочем у нее был еще один повод для волнений и множащихся вопросов в голове. Потому она расставила повсюду черные свечи и, прошептав: «Anedore maes orvei» (что в означало «пустите меня глубже»), – шагнула в мир теней. Вернее, попыталась.
Юдоль Печали впустила ее не сразу. Какое-то время разделяющая миры Вуаль казалась не тонкой, легко рвущейся завесой (если, конечно, знать правильный подход), а упругой, хоть и невидимой мембраной. Чтобы проникнуть сквозь нее, потребовалось куда больше сил, чем Морриган обычно прилагала.
И что-то подсказывало ей: плата, которую мир теней взимал с живых людей, оказавшихся в его юдолях, с каждым днем будет только расти.
– Конхобар? – нервно позвала Морриган. – Вы здесь?
Нет, конечно. Не стоило надеяться, что егермейстер будет ждать, когда бывшая воспитанница решит навестить его в мире мертвых. Главное, чтобы он не отправился дальше, в Юдоль Безмолвия, чтобы обрести вечный покой. Куда, к счастью, отправилась Кадия… Если ее и вовсе не забрала в свои чертоги Дану.