Идти пришлось далеко. К счастью, сегодня Морриган отдала предпочтение удобным брюкам и сапогам на толстом, устойчивом каблуке. Они с Ником выбрались за пределы Кенгьюбери и теперь шли по нехоженой дороге, заброшенной с тех давних пор, когда в городах Ирландии воздвигли портал-зеркала, а транспорт был позабыт за ненадобностью.
– Что, если твой След ведет в другой город? Или в другую провинцию?
– Я бы почувствовал. Нет, След достаточно четкий и становится ярче с каждым шагом. А значит, мы уже недалеко от цели.
То, что им пришлось углубиться в раскинутый за городом лес, Морриган не удивило. А вот количество проложенных там тропок – определенно.
– А лес пользуется у людей популярностью, – пробормотала она.
– Или у существ древней крови, – тихо добавил Ник.
Наконец из глухой чащи они выбрались на поляну, на которой были разбиты палатки. К этому времени уже стемнело. Тьму, притаившуюся меж палаток, разбавлял свет от походного костра.
Ник сделал Морриган знак замереть.
– Пришли, – шепотом сказал он.
Затерявшись среди деревьев, Морриган сжала амулет зова. Усилием воли изменила чары – отменила проекцию лица Джамесины и притушила звук. Однако все предосторожности оказались излишни: лидер Камарильи не ответила на зов.
– Меня вызываешь? – раздалось вкрадчивое за спиной.
Морриган развернулась и нос к носу столкнулась с Джамесиной. За ее спиной маячили и другие члены Камарильи в боевом облачении и с решимостью, написанной на лицах.
– Проклятье. А я хотела сообщить, что нашла логово Дикой Крови.
– Вижу. И меня радует твое желание произвести впечатление на Камарилью, – мурлыкнула Джамесина. – Или же исключительно на меня.
– Но как вы?..
– Подкуп, угроза смерти, шантаж, слежка, – принялась загибать пальцы бааван-ши. Бросила короткий взгляд на Аеринн: – И одно стремительное, но результативное соблазнение.
Нежные щечки ланнан-ши тронул румянец.
– А это еще кто? – Джамесина обнажила удлиненные клыки в недружелюбном оскале, будто кошка, у которой пытались отнять честно добытую мышь.
Появившийся меж деревьев Ник застыл как вкопанный.
– Он со мной, – выпалила Морриган.
Бааван-ши неодобрительно поглядывала на Ника.
– Он не из Пропасти.
– Но он со мной, – с нажимом повторила Морриган.
– А, так это и есть твой информатор? – Ланнан-ши плотоядно облизнулась. – Симпатичный.
Вервольф Эддан поморщился.
– Мы так и будем болтать, или наконец пойдем и уничтожим Дикую Кровь?
Губы Джамесины сложились в хищную усмешку.
– Пойдем. И уничтожим.
Они ринулись вперед и пронеслись мимо так быстро, что на какое-то мгновение слились в едва различимое цветное пятно.
– Проклятая древняя кровь, – проворчала Морриган с толикой зависти.
И, развернувшись, бросилась на поляну вслед за Камарильей. Ник что-то крикнул, но она не вслушивалась. Ее ждала битва.
И отмщение за каждого убитого в лагере Картрай.
Когти Эддана пропороли первую палатку и за ноги вытащили оттуда какое-то существо. Рассмотреть его Морриган не успела – в следующее мгновение его лицо превратилось в кровавое месиво.
Кое-кто из созданий выскочил из палаток даже прежде, чем они достигли поляны – вероятно, помог обостренный слух. Однако Камарилью это не смутило. Джамесина шла напролом, перерезая сухожилия и выдавливая глаза врагов, словно переспелые вишни. Ланнан-ши, внезапно утратив всю свою красоту, впивалась острыми зубками в шею и высасывала чужую лакомую кровь. Козлиные копытца глейстиг измельчали в труху кости диких древних.
Морриган не желала полагаться на Камарилью и послушно стоять за их спинами. Впрыснув в вену кристаллы экфо, она произнесла слова воззвания к Госпоже Ночь, как учил ее Файоннбарра. Клочок окружающей ее тьмы потянулся ко рту и проник внутрь, ледяными иголочками пройдясь по животу и горлу, и медленно, но ощутимо проникая в кровь.
Закашлявшись, Морриган взглянула на руки. Никакой окружающей их тэны. До сих пор непривычно осознавать: несмотря на то, что за помощью она обращалась к Госпоже Ночь, а значит, и к внутренней тьме, магия ноктурнизма была рассветной. Белой.
В ней пела ночь, и Морриган стала ее голосом. Но на этом она не остановилась.
Пара уродливых существ, лишь отдаленно напоминающих человека, попытались были наброситься на Морриган, но она стремительно шагнула в тень и в ней же растворилась. Гвиллионы, не готовые к такому повороту событий, ошалело замотали головами. Вынырнувшая позади тварей Морриган полоснула одного по горлу краем осколка истины. Спустя мгновение очередь дошла и до второго. Молниевый разряд сорванной с пояса плети прорезал ночь.
Морриган была стремительно, неуловима. Она сливалась с тенью и воссоздавала свой фальшивый образ из разлитой вокруг темноты. Обманывала, запутывала, а потом пронзала врагов молнией или зеркальным осколком. Швыряла их о деревья, исступленно крича: «Eskede»! Окруженная тенями живого мира, словами «Tolle alterius animam»[27] разрывала брешь, чтобы натравить на врагов голодные тени мира мертвого.
Когда все закончилось, истощенная Морриган ощутила нечто сродни разочарованию. Поляну усеивали тела Дикой Крови, а она стояла, широко расставив ноги и шумно дыша. Как можно отказаться от магии, что дает власть над тенями? Как отказаться от полуночной силы – противоречивой и порой разрушительной, что словно была отражением ее самой?
Как ей, во имя Дану, выбирать?
Глава 35. Две жизни, два пути
Быть с ней – вот оно, счастье.
Подражая ей, ходить по траве босыми ногами. Смотреть, как она танцует на поляне, будто полуденница[28]. Пока она плескается в озере, прятать ее одежду, будто шкуру селки[29] – чтобы осталась с ним навсегда. Помогать собирать травы под льющуюся из нежных розовых губок песню. Слушать, как она звонко смеется, и быть готовым на все ради новой ее улыбки.
Повелительницей фэйри Благого Двора (а к какому еще двору могла принадлежать Мэйв с ее чистой душой и нежным сердцем?) была Пресветлая Королева Лета. Но истинным воплощением лета для Дэмьена навсегда стала Мэйв.
Это была хорошая, простая жизнь. Больше никакой работы на Трибунал в качестве ловчего, а значит, никакой охоты за существами древней крови – теми из них, что злоупотребляли силой и превращали человеческие жизни в хаос. Нынешние обязанности немудрены – пока лесные ведьмы собирали травы и коренья за пределами Тербурского леса, Дэмьен защищал их от враждебных созданий и пришлых полуночных колдунов.
Ушло навязчивое ощущение, что он – не более чем остро наточенное оружие в руках Трибунала. Дэмьен не обманывался: его будут искать. Ристерд не отпустит искусственно взращенного берсерка, служащего Трибуналу.
Бывало, трибуны рыскали по лесу, но лесные ведьмы сделали непроходимой чащу вокруг их общины. Тропинки путали путников, бесконечно водя их по кругу и уводя все дальше и дальше от леса. Дэмьен был сердечно благодарен ведьмам за это.
К прошлой жизни для него возврата нет. Здесь его истинное счастье, его островок покоя. Мэйв удалось приручить ярость, текущую в его венах. Это было нелегко и получилось не сразу, но с каждым днем Дэмьен чувствовал, как сверхъестественный гнев, живущий в нем, ослабевает. Ярость вспыхивала, когда возникала нужда защитить Мэйв и спасших ее ведьм, и порой появлялась во снах, в которых Дэмьен гнался за кем-то или убегал от кого-то без оглядки. Но гнев угасал от ласкового и почти невесомого, словно перышка, прикосновения.
Уходил до новой угрозы. И новых снов.
Была лишь одна странность, если не омрачающая существование Дэмьена, то смущающая, беспокоящая его. Пережив обряд очищения, столкнувшись с болью каждого, кого он когда-то убил, – будь то вынужденная самозащита в Ямах или служба ловчим, – Дэмьен начал видеть… странное.
Бывало, идет по лесу, и вдруг замечает среди деревьев силуэт. Бросается за ним, а нагнать никак не может. Или видит его краем глаза, оборачивается – никого нет. Лишь раз он разглядел в незнакомце изможденного паренька лет тринадцати с огромными голубыми глазами и неровно остриженными рыжеватыми волосами. Увидел в воде, будто тот был утопленником, и с криком отпрянул.
Дэмьен все чаще молчал, глядя вдаль. Для других – просто уставившись в одну точку. А сам выглядывал среди листвы силуэт мальчугана. Мэйв с ее чуткостью и неугасимым состраданием понимала: с ним творится что-то неладное. Расспрашивала, а Дэмьен даже не знал, что ответить.
Но потом все же рассказал. Небрежным тоном, будто речь шла не о странных видениях, а о ерунде вроде сыпи на коже. Не хотел, чтобы Мэйв лишний раз не тревожилась за него.
– Иди к Веде, – ласково, но твердо сказала она, коснувшись его щеки.
Дэмьен потерся носом о ее ладонь. Поцеловав, медленно кивнул. Ведьма, которая спасла Мэйв, силой природы исцелив от ран, нанесенных Бист Вилах, не зря звалась Ведающей Матерью.
Мэйв провела его в Неметон через портал-озеро – дверь, что отпиралась особым колдовским ключом. Очистив душу, Дэмьен получил право входить в священную рощу лесных ведьм и друидов, однако никогда им не злоупотреблял. Ведающая Мать – седая, но сохранившая в себе стать и энергию, внимательно выслушала его. Дотронулась теплыми пальцами до Дэмьена виска.
Прикрыв глаза, после недолгого молчания сказала:
– Есть в тебе что-то странное… Будто накинутая на твою память вуаль.
– Что это значит? – нахмурился Дэмьен.
Она открыла глаза – светло-зеленые, мудрые.
– Кто-то скрыл часть твоих воспоминаний от тебя самого.
– Колдуны-менталисты, – прошептал он. – Но я не понимаю… Зачем кому-то из них это делать?
Ведающая Мать пожала плечами, скрытыми белым льняным платьем.
– Чтобы понять это, нужно узнать, что это за воспоминания.
– Вы… можете мне помочь?