алась искусственной, холодной красотой: длинные белые волосы, идеальная, словно пластиковая, кожа.
Доминик отпустил подбородок Аситу. Выпрямившись, холодно осведомился:
– Что все это?..
Вопрос остался недосказанным.
– Доминик, отойдите от нее!
Морриган не знала, чего ждать от незнакомки, прячущейся в чужом теле, но ничего хорошего ждать точно не стоило. Король послал Морриган недоуменный взгляд.
Чертыхнувшись, она крикнула:
– Это не Аситу! Отой…
«Аситу» шепнул что-то держащему его капитану стражи. Тот ослепительно улыбнулся королю, будто убеждая ни о чем не волноваться. Вынул из ножен кинжал и, шагнув к Доминику, одним коротким движением перерезал ему горло. И, не переставая улыбаться, вспорол себе живот.
Бадб страшно закричала. С губ Морриган сорвался изумленный вздох. Клио, стоящая рядом с ней, прикрыла рот рукой.
Колдун с полнящимися тьмой глазами, не сумевший защитить своего короля, прошептал заклинание, и «Аситу» забился в агонии. Вены вздулись, глаза едва не вылезли из орбит. Морриган чувствовала кожей, что незнакомка в теле хунгана застыла в полушаге от смерти.
Вдруг голова Аситу с видимым усилием приподнялась, плотно сжатые губы разомкнулись.
– Убей себя, – хрипло выдавил он.
К несчастью, телохранитель Доминика не носил кинжал, иначе его смерть оказалась бы куда менее мучительной. Какие бы чары ни имелись в его арсенале, они причиняли колдуну сильнейшую боль. Он кричал, не переставая, до тех пор пока уже не смог кричать.
Еще одного королевского стража незнакомка убила, просто… укусом в шею. Морриган решила было, что перед ней глейстиг или бааван-ши, пока не увидела, как страж корчится на полу, будто пораженный неведомым ядом.
– Ламия, – прошептала Морриган.
Анаконда.
Дэмьен бросился к сестрам Блэр, заслонил обеих.
На попытки Морриган протестовать отрезал:
– Я сам выбираю, кого защищать.
– Прошу, спаси Клио. Как только выпадет возможность, уведи ее отсюда.
Дэмьен кивнул.
– Во имя Дану, не лезь на рожон. Кто бы это ни был… он слишком силен.
– Вижу.
«И пытаюсь обнаружить его – ее – слабости».
Участь тех, кто подбирался к ламии достаточно близко, была незавидна – их дар или оружие спустя миг обращались против них самих. Чья-то воля была достаточно сильна и сопротивлялась внушению. Тогда мерзавка в облике Аситу впрыскивала яд под кожу врагам.
Боевые колдуны ошалело замерли, не понимая, что делать, и отчетливо осознавая, что к ламии лучше не приближаться.
Но нашлась та, что не рассуждала, а действовала. И вперед ее гнала ярость.
Бадб обратилась в ворона прежде, чем ламия успела что-то предпринять. Приказать птице что-либо непросто, ведь сначала нужно заглянуть ей в глаза.
А если эта птица и не птица вовсе, а воплощенная в вороне душа из мира теней…
Бадб налетела на ламию и прежде, чем с губ той сорвались отравленные ядом слова, выклевала «Аситу» глаза.
Впечатлительная Клио втянула воздух сквозь сжатые зубы. Расчет Леди Ворон оказался изумительно точен… Или не было никакого расчета, лишь продиктованный гневом порыв? Так или иначе, лишенная зрения и возможности заглянуть врагам в глаза, Анаконда потеряла гипнотическую силу. Она кричала от боли, но этого Бадб было мало.
Она приняла человеческую личину, но оставила себе воронье перо, которое и затолкала в глотку ламии.
Предводительница Дикой Крови умерла с расцарапанным пальцами горлом. Но душу короля Пропасти она забрала с собой.
Подобрав выбитый из рук «Аситу» кинжал, Морриган присела рядом с его телом. Клинок не потребовался: одно прикосновение к щеке хунгана, и кожа начала сползать, с легкостью отделяясь от плоти, словно шкурка переспелого фрукта. Позади вскрикнула Клио, но Морриган продолжала обнажать то, что скрывалось под маской Аситу.
Вскоре перед ней лежала ламия, а рядом – сброшенная кожа.
Они ошибались. Анаконда не высасывала внутренние органы своих жертв. Не их ужасная, мучительная смерть была главной задачей. Она в буквальном смысле влезала им под кожу, принимая чужой облик, а после сбрасывала ее, как змея – выползок.
Теперь ясно, как Дикой Крови удалось проникнуть в лагерь Картрай. Наверняка охотник, чью кожу позже обнаружили, сам открыл нападавшим ворота. Потому что внутри него скрывалась Анаконда.
Морриган прежде не встречала ни подобных чар, ни существ с такими способностями. Конхобар оказался прав. Как химера состояла из нескольких частей, так и Анаконда была средоточием нескольких даров.
Возможно, способность сбрасывать кожу в ней даже не от истинных ламий, загадочных и почти исчезнувших созданий Греции, а от тех же селки, что, обращаясь людьми, оставляли на суше тюленью шкуру. Способность вселяться в чужие тела напоминала о допплерах и шейпшифтерах. Хотя и те и другие лишь принимали нужное им обличье, но не вселялись в других людей.
Размышления Морриган о сущности Анаконды прервал пронзительный женский крик:
– Аситу, нет!
Растолкав стражей, Саманья бросилась к останкам друга. Опустилась на колени, дрожащей рукой прикрывая рот, чтобы заглушить рвущиеся наружу рыдания. Клио, замерев рядом с подругой, сдавленно всхлипывала. Даже лицо обычно спокойного Ганджу, который появился в зале вместе с дочерью, исказила мука.
– Что это была за тварь?! – воскликнула Саманья.
– Лидер Дикой Крови – группы древних существ, взбунтовавшихся против Трибунала, – тихо ответила Морриган. – Я видела ее в клубе Колдуэлла. Запомнила из-за ее нереальной – и, как оказалось, искусственной – красоты. Вероятно, и она запомнила меня тоже. А еще каким-то образом узнала, что именно мы с Дэмьеном и Ником убили Колдуэлла. Полагаю, в Пропасть ее привела месть. Кто-то из полуночников нас предал. Они не только не позволяли следопытам отыскать Дикую Кровь, но и впустили Анаконду в Пропасть.
– Но почему мертв Аситу, если ей нужна была ты? – глухо спросил Ганджу.
– Наверняка какое-то время она следила за замком – искала возможность проникнуть внутрь, подобраться ко мне. Ей был нужен человек, вхожий в Тольдебраль. То есть тот, кого не будут испытывать чарами крови и на кожу которого не поставят печать, запрещающую колдовать. Им по какой-то случайности стал Аситу.
– Мне плевать на этого мальчишку, – с ненавистью выплюнула Бадб. – Доминик умер из-за тебя. Из-за вашей чертовой троицы.
– Прежде чем разбрасываться обвинениями, вспомни, что, если бы мы не убили Колдуэлла, Доминик не сел бы на трон.
– Может, ему и не стоило, – прошептала Леди Ворон, нежно касаясь щеки любовника.
Морриган только хотела спросить, отчего она так волнуется, если смерть Доминика входила в их планы, как Бадб снова подала голос. Непривычно дрожащий, едва слышный – лишенный той властной силы, что отличала и ее, и Доминика.
– Я не могу найти его душу.
– Что?
– Пока вы тут мило беседовали и лили слезы над мальчишкой, я шагнула в мир теней. Хотела успокоить Доминика, убедить, что ничего страшного не случилось. Просто время осуществления наших планов наступило раньше.
Морриган сощурилась. Помнится, именно Бадб не терпелось сделать из Доминика мертвого (или бессмертного, тут уж как посмотреть) короля. Доминик же хотел насладиться всеми прелестями жизни короля живого. Как он сказал тогда? «Бадб никак не может принять эту мою слабость».
– Мы предусмотрели все. Связали наши души, чтобы, когда пробьет час, я его нашла. Но я… не сумела.
– Но ведь чтобы вернуть Доминика в обличье лича, некромагу нужна его душа.
Леди Ворон пронзила Морриган острым, ледяным взглядом.
– Ох, правда? А я и не знала! Меня-то саму никогда не возвращали. – Она шумно выдохнула, сжала в кулаки тонкие руки. – Я отправлюсь за его душой. Весь мир теней переверну, но найду его.
И Бадб снова растворилась в невидимых человеческому глазу тенях.
Глава 40. Перемены
В замке Тольдебраль воцарился настоящий хаос. Клио мерила шагами комнату, в которую ее привел Дэмьен, а голова гудела от мыслей. Король мертв, Аситу мертв, а руки матери – в крови тех, кого Клио отчаянно пыталась спасти.
В какой-то момент она поняла, что не может находиться здесь, что воздух замка медленно ее убивает, и, воспользовавшись суматохой, беспрепятственно покинула Тольдебраль.
Словно оглушенная, Клио шла вперед, едва ли что-то замечая. Очнулась она лишь перед островом шаманов.
Даже отсюда Клио заметила какое-то оживление. Часть шаманов на поляне находилась в трансе, другие, со странными деревянными головными уборами на голове, пританцовывая, расхаживали по кругу и били в бубны. Ритмичная мелодия, раздающаяся в воздухе, усыпляла и одновременно внушала тревогу.
Дорогу Клио преградил молодой жилистый шаман.
– Чужаков пускать не велено.
– Так не пускайте. Просто позовите Пако-Таша или Кьяру, – устало попросила Клио. – Пожалуйста.
Она сомневалась, что кто-то из них откликнется, но Кьяра все же вышла из шатра. Лицо ее было бледным, но в глазах горел странный огонь. Выйдя на поляну перед лагерем, Кьяра скрестила руки. Клио смутила ее обороняющаяся поза. Да еще и этот взгляд…
– Вижу, у вас затевается что-то серьезное, но мне нужна твоя помощь.
– Вот как? – нахмурилась Кьяра.
Ее реакция настораживала, но Клио была слишком взволнована, чтобы заострять на этом внимание.
– Доминика убили, и Бадб не может отыскать его душу в мире теней. – Клио через силу улыбнулась. – А кто, как не ты, на это способен?
Изящные черты лица Кьяры исказила злость.
– И ты хочешь, чтобы я нашла душу любовника того чудовища – Ткача Кошмаров?
Клио, похолодев, отступила на шаг. Кьяра знает. Но… откуда?
– Она – ведьма, уничтожившая Руану, а с ней – еще с десяток человек! Ведьма, из-за которой еще десятки людей сейчас не могут проснуться!
Гневный крик Кьяры привлек внимание шаманов. Те, что находились в трансе или вводили в измененное состояние сознания других, никак не отреагировали. Остальные придвинулись ближе, смыкаясь позади Кьяры живой стеной.