— Мы не будем об этом говорить, — пропела Ахмья, пока они тащились за Терновыми Черепами.
Рекош задумчиво промычал.
— У меня много вопросов, люди.
Тело Ахмьи вспыхнуло еще жарче.
— Нет, нет, нет. Не нужно спрашивать об этом.
— Но, Ахмья, — бросила Лейси через плечо, — разве ты не хочешь, чтобы он научился нашим обычаям?
— О каких обычаях ты говоришь? — спросил Рекош.
— Брачные ритуалы, вроде минета и… ой! Ахмья! Ты серьезно только что ущипнула меня за задницу?
— И я сделаю это снова, — сказала Ахмья. Она схватила рюкзак Лейси и подтолкнула, направляя женщину через мост. — Разговор окончен. Вперед! Нам нужно исследовать джунгли.
Лейси хихикала, когда они вышли из Калдарака.
К облегчению Ахмьи, Рекош не стал настаивать на дополнительной информации, но она знала, что это была лишь временная отсрочка. Молчание означало, что он задумался. Он всегда был наблюдательным и беззастенчиво любознательным, особенно когда дело касалось языка. Он не забывал. Он просто ждал более удобного момента, чтобы спросить снова.
И Ахмья была не готова объяснить, что такое минет.
Ты хочешь вместо этого показать ему?
Тише!
Но это заставило ее задуматься… Вриксы вообще занимались друг с другом оральным сексом?
Учитывая острые зубы и отсутствие губ, Ахмья была склонна предположить, что нет, что означало, что Рекошу, вероятно, никогда не делали минет, и она могла быть первой, кто…
Стоп!
Но Ахмья уже не могла удержаться от того, чтобы представить это в своем воображении. Хотя она не знала, как выглядит его член, но представила, как длинные когтистые пальцы запутываются в ее волосах, представила, как алые глаза пылают, глядя на нее сверху вниз, прежде чем его голова откинется назад от удовольствия, представила, как стройные, мощные мышцы перекатываются под темной шкурой. Какие звуки он бы издавал? Как бы он отреагировал, если бы она взяла его член в рот, дразня языком?
Каким бы он был на вкус?
Лоно Ахмьи сжалось. Сердце бешено заколотилось, а кожа загорелась, когда боль в ее сердцевине усилилась. Она вцепилась в лямки рюкзака и тихо, прерывисто вздохнула, опуская лицо. Как маленькая фантазия могла вызвать в ней такую инстинктивную реакцию?
Потому что ты хочешь его. Признай это.
Ахмья чувствовала присутствие Рекоша у себя за спиной. Чувствовала на себе его взгляд.
Это будет долгое, очень долгое путешествие.
ГЛАВА 6

Вернувшись в Калдарак всего несколько дней назад, Рекош не собирался уходить так скоро. И все же он не был удивлен тем рвением, которое облегчило его шаг и увлекло вперед, когда Гарахк повел их группу в Клубок.
Потому что он шел рядом с Ахмьей.
Он чувствовал ее радость так же ясно, как ощущал дуновение ветерка или теплые солнечные лучи на шкуре. Возможно, ему следовало пожурить ее за то, что она смотрела на джунгли скорее с удивлением, чем с опаской, за то, что не была достаточно серьезна и бдительна, но как он мог это сделать?
Вся группа была в приподнятом настроении. Рождение Акалана стало предметом разговоров в Калдараке, и Терновые Черепа были полны решимости отпраздновать его от всего сердца, точно так же, как они это сделали, когда более одного лунного цикла назад вылупился первый выводок Налаки и Гарахка. Охотники были воодушевлены, свободно болтали и часто шутили. У Рекоша не было недостатка в словах для перевода между человеческими самками и вриксами.
Когда он не переводил, то оставался бдительным, изучая окружающую обстановку не только в поисках опасности, но и для того, чтобы запомнить маршрут — особенно после того, как они вышли за пределы знакомой местности.
В очередной раз Рекош отправился путешествовать в неизвестность.
Но его внимание всегда возвращалось к Ахмье. Часто для этого были веские причины — каменистая, неровная почва в этой части джунглей представляла множество препятствий для людей, и Рекош никогда не колебался, предлагая помощь.
Любая причина прикоснуться к Ахмье была слишком ценной, чтобы ее игнорировать. Ощущение ее руки в его, ее мягкой, теплой плоти на его грубой шкуре, трепет пульса под кончиками пальцев на ее запястье — все это сводило с ума, все это было блаженством. И то, как ее щеки розовели почти каждый раз, когда он прикасался к ней, только заставляло его страдать от тоски и обожания.
Рекош поправил ремень сумки. Прикосновение шкуры ятина к спине было гораздо более значительным, чем следовало.
Он не знал, зачем взял с собой шелковое платье и подходящие к нему чехлы для ног. Это было порывом — когда он ворвался в логово, чтобы собрать вещи, какой-то инстинкт заставил его завернуть подарки в плотный сверток из ткани и кожи и сунуть в сумку. Он сделал это, хотя прекрасно знал цель путешествия.
Они были здесь, чтобы поохотиться и добыть еду для Калдарака. Когда он рассчитывал успеть передать подарки Ахмье? Когда он ожидал, что у них будет для этого возможность уединиться?
Рекошу было все равно, кто будет свидетелем его признания ей. Он бы сделал это на глазах у всех в Такарале и Калдараке, и эта группа суровых охотников из Терновых Черепов не остановила бы его. Ему не было стыдно за свои чувства к Ахмье.
Но ему не нужны были зрители.
Нет, когда он преподнесет свои подарки и произнесет слова, которые так долго звучали в его сердце, это будет только для Ахмьи. Он не позволил бы ей отвлечься ни на кого и ни на что другое.
Только он увидит, как она наденет его подарок.
И тогда он заявит на нее права.
При одной этой мысли его стебель шевельнулся, и он стиснул челюсти, подавляя рычание. Усилием воли он прижал застежки к тазу, чтобы убедиться, что щель не выпирает.
Он никогда ни к чему не испытывал такого голода, как к ней. Как бы ее тело сочеталось с его? Насколько плотно ее разрез охватил бы его ствол, насколько глубоко ее тупые когти впились бы в его шкуру? Какие звуки она бы издавала, какими способами двигалась?
Был бы ее голод таким же отчаянным и ненасытным, как его собственный?
Он жаждал увидеть огонь в ее глазах, когда их тела будут двигаться в унисон. Страстно желал чувствовать, как тот самый жар, который грозился испепелить его всякий раз, когда он смотрел на нее, отзывается в ее сердце, в самой ее сути, проникая сквозь кожу.
Он жаждал попробовать ее на вкус.
Теперь взгляд Рекоша переместился на нее, и он наблюдал, как они с Лейси, поддерживая друг друга, взбираются на вершину небольшого, но крутого склона.
Под кожей голых ног Ахмьи обозначались мускулы, едва уловимый отблеск ее удивительной силы и выносливости. Она была тоньше, чем другие люди, миниатюрная — слово, которое он слышал от них, но он нашел безграничную привлекательность в ее фигуре.
Конечно, оставалась проблема с тем, что она была одета в шелк другого врикса более низкого качества. Его нижние руки снова дернулись к сумке, когда первобытное желание вспыхнуло внутри, подталкивая его сорвать с нее эту ткань здесь и сейчас, чтобы он мог заменить ее своей.
— Мы должны следить, ткач, — сказал один из ближайших Терновых Черепов, зеленокожий охотник по имени Оккор.
Рекош щелкнул жвалами.
— Я слежу.
Оккор защебетал.
— Следить за опасностями, а не за шеловеками.
Рекош раздраженно отмахнулся от него и продолжил путь, прилагая больше усилий, чтобы не терять бдительности.
Солнце поднималось все выше, и воздух прогревался, хотя редкие порывы ветра, проносившиеся по джунглям, приносили легкую прохладу. Густые облака плыли по голубым участкам неба над головой. Клубок был ароматным и живым, и Ахмья была здесь.
Неожиданное путешествие, Терновые Черепа вокруг, незнакомая земля… Все это не имело значения, потому что он был с ней.
В полдень они достигли пышной, относительно ровной площадки, полной всевозможных растений, где Гарахк объявил привал.
— Певица Корней оставила здесь свое благословение, — сказал Гарахк. — Когда река разливается, то делает эту землю богатой. Все растет быстро. Все становится большим и вкусным. Это правда под солнцем и небом.
Когда Рекош перевел для людей, они сказали, что в их мире были подобные места, где люди использовали пышную почву, чтобы выращивать много растений для еды. Вриксы как в Калдараке, так и в Такарале выращивали кое-что из пищи, но они по-прежнему полагались на собирательство и охоту в изобильных джунглях.
Учитывая усилия людей в Калдараке на данный момент, Рекош предположил, что выращивание растений в качестве пищи и с другими целями станет гораздо более распространенным явлением в грядущих лунных циклах.
Гарахк сложил руки вместе, а затем развел их.
— Мы расстанемся. Один векир, чтобы остаться и собирать растения, один векир, чтобы охотиться. Наш шар'тай будет ярко гореть, и мы устроим пышный пир в честь нового птенца.
В ответ Терновые Черепа ударили тупыми концами копий по земле, издав короткий ритмичный звук, прежде чем разделиться на две группы. Восемь из них присоединились к Гарахку, в то время как оставшиеся четверо — к Рекошу и людям.
— Здесь будет наше дикое логово, ткач, — сказал Гарахк Рекошу. — Если наш векир не вернется к следующему полудню, отправляйся в Калдарак. Мы последуем за вами, когда у нас будет достаточно мяса для всех.
Склонив голову, Рекош постучал костяшками пальцев по своему головному гребню.
— Я присмотрю за нашими, Гарахк.
— Ты произносишь много слов, Рекош. Но самые лучшие — это когда ты произносишь слова, как Терновые Черепа.
Рекош защебетал.
— Это правда под солнцем и небом.
Белый Терновый Череп издал трель, вытянул переднюю ногу и стукнулся ею о ногу Рекоша.
— Ты должен присоединиться к охоте в другой раз. Я хотел бы увидеть твой шар'тай собственными глазами, Ткач.
— В другой раз, Гарахк. Я вплетаю свои слова в узы.
Щебеча, Гарахк повернулся и зашагал прочь. Остальные из его группы последовали за ним. Вскоре все они скрылись из виду, хотя их веселые голоса еще некоторое время доносились до Рекоша.