Его рука появилась, сжимая тот самый кожаный сверток, который она разглядела, раскладывая его вещи для просушки.
Она вспомнила, что он сказал в то утро, когда пришел к ее дому с чем-то в руках.
Ахмья, я должен поделиться с тобой несколькими словами.
Слова из моих сердец, кир’ани ви’кейши…
Ее сердце бешено заколотилось, и она прижала ладонь к груди.
Рекош положил сумку на землю и переставил передние ноги, опустив правую на колено и вытянув левую. Их взгляды встретились.
— Ты моя пара, Ахмья. Я почувствовал это сердцами, когда впервые увидел тебя, — он переложил сверток в верхние руки, склонил голову и протянул ей подношение на раскрытых ладонях. — Будь моей, нить моего сердца, и прими меня как своего.
ГЛАВА 15

Ахмья уставилась на сверток в руках Рекоша.
Он хочет, чтобы я была его парой.
Он хочет, чтобы я была его парой.
Рекош всегда был внимателен к Ахмье и ее потребностям, всегда защищал, заботился и был терпелив. Он провел с ней так много времени, стремясь как можно быстрее выучить ее язык, чтобы иметь возможность общаться с ней.
Вопрос никогда не заключался в том, заявит ли о себе Рекош, но в том, когда.
В глубине души она всегда знала, что этот момент настанет. Но трепет, который когда-то вызывало в ней это знание, теперь, когда она смотрела на его склоненную голову, исчез. Рекош был ее другом. Он был добрым, свирепым защитником, который был бы любящей…
Парой.
Он был бы моей парой. Моей парой.
Моим… мужем.
Нервный трепет пробежал по Ахмье, когда она потянулась вперед, взяла сверток из его рук и прижала к груди.
Рекош прерывисто вздохнул и поднял голову. Жвалы приподнялись в улыбке. Алые глаза горели для нее, но она не боялась их жара. Она жаждала его.
— Открой, — сказал он.
Охваченная нетерпением, Ахмья прижала подарок предплечьем, развязала шелковую бечевку, скреплявшую все вместе, и откинула кожаную обертку. Внутри обнаружился еще один сверток, на этот раз завернутый в шелковую ткань, которую она тоже развернула.
У нее перехватило дыхание.
Поверх слоя ткани лежала пара туфель — самых красивых туфель, которые она когда-либо видела. Они были изящными, из белого шелка с замысловатым кружевным рисунком. Она провела по ним пальцами. Они были мягкими, вплоть до светло-коричневой кожи подошв.
— Ты сшил мне туфли? — спросила она. Это был бессмысленный вопрос, конечно, он сам их сшил. Но он был вызван ее удивлением. У вриксов не было ступней, и хотя они иногда носили украшения на теле, все равно не носили одежду, как люди. Создать туфли было очень вдумчивым поступком с его стороны.
— Да. Твои ботинки слишком велики, и они не… — Рекош махнул рукой. — Не выглядят…
Ахмья хихикнула и вытянула ногу, поставив ботинок на пятку и покачивая им взад-вперед.
— Не выглядят красиво?
Рекош встретился с ней взглядом.
— Ты красивая.
Сердце затрепетало, щеки запылали, она наклонила голову и снова обратила внимание на подарок. Под туфлями было что-то еще. Подняв их и положив на вершину камня, она расправила и откинула ткань, на которой они лежали. Контраст между этим куском ткани и тем, что было под ним, был подобен дню и ночи.
Губы Ахмьи приоткрылись, когда она провела пальцами по шелку. Он был таким тонким и мягким, самым мягким, что она когда-либо ощущала, даже больше, чем распушенный шелк или лепестки шелкового цветка.
— Рекош, это…
Он осторожно взялся за края тонкого материала длинными когтистыми пальцами. Когда он поднял его, ткань развернулась, обнажив тончайшее платье.
Ей ничего не оставалось, как с благоговением смотреть, как платье колышется на легком ветерке, а на его поверхности играет легкий блеск.
Кетан сшил Айви платье — свадебное платье — после того, как она рассказала ему о браке. Она была в нем в тот день, когда разбудила Ахмью и других выживших после криосна. Оно было странным, но красивым, с интригующим рисунком, похожим на паутину, и из тонкого шелка. Но это платье…
Платье без рукавов имело глубокий вырез с узорами в виде цветов и листьев, вытканных по всему шелку, и вышитым кружевом по подолу. Оно было украшено не только тонкой строчкой, но и крошечными белыми кристаллами, которые сверкали на солнце. А тонкий материал был таким прозрачным, что она могла отчетливо видеть Рекоша сквозь него. Единственной частью ее тела, которую оно скрывало бы, была грудь, которую покрывали бы самые пышные узоры.
Это было не свадебное платье, а платье для первой брачной ночи.
Она отложила в сторону ткань и кожаную обертку и провела кончиками пальцев по переду платья.
— Оно так красиво, Рекош.
Он издал трель, приподняв жвала, и поднес его чуть ближе к Ахмье.
— Оно будет по-настоящему красивым, только когда ты его наденешь.
Румянец разлился, становясь все ярче, и Ахмья не могла игнорировать вспышку предвкушения того, что произойдет после того, как она наденет платье.
Вот и все. Если она примет этот подарок от Рекоша, она примет его как своего. Она позволит ему заявить на себя права. Это будет…
Ну, это будет то же самое, что выйти замуж.
Но по мере того, как она смотрела на платье, на мастерство, превосходящее все, что она когда-либо представляла, то все больше осознавала, как к ней прилипли грязные, изодранные шелковые накидки. Осознавала липкий блеск пота, покрывающего ее с головы до ног, и пятна грязи, оставшиеся на коже после дневного путешествия.
В нынешнем состоянии она не могла надеть это платье.
Ахмья опустила руку.
— Можно мне… искупаться?
Жвалы Рекоша опустились. Он взглянул на платье и снова на нее. Все восемь глаз моргнули.
— Сейчас?
Он думает, что ты отвергаешь его.
Она подняла ладони и помахала ими.
— О! Нет, нет, нет. Я не… — она указала на себя. — Я потная и грязная.
— Ты прекрасна, ви’кейши.
Ахмья прикусила нижнюю губу, когда ее сердце растаяло еще немного. Не было ни одного момента, когда он заставлял ее чувствовать себя иначе, чем красивой и желанной.
И он будет моим.
— У людей невеста готовится встретиться со своим женихом. C будущим мужем, со своей… парой, — собравшись с духом, она подошла ближе и положила руки на его, которые все еще держали платье. — Я хочу сделать это для тебя, Рекош.
— Ахмья… — он нежно коснулся головным гребнем ее лба и зажмурил глаза. — Ты принимаешь меня как своего? Как свою пару?
— Да.
Дрожь пробежала по его телу.
— Твои слова заставили мои сердца трепетать сильнее.
Она обхватила его подбородок ладонями и улыбнулась.
— Ты заставлял меня трепетать долгое, долгое время.
Низкое, довольное мурлыканье зародилось в его груди. Ахмья опустила руки, когда он выпрямился и отступил назад.
Его ловкие руки сложили платье со всей грацией и точностью, которые она привыкла от него ожидать, прежде чем он вручил его ей.
— Прими ванну, моя пара. Приготовься, как должно. Сколько тебе нужно времени, столько в твоем распоряжении.
Ахмья с улыбкой приняла платье, пытаясь не обращать внимания на жар, разливающийся по коже, пытаясь подавить энергию возбуждения, пульсирующую внутри нее.
Рекош остался на месте.
Постучав носком ботинка по земле, Ахмья приподняла брови.
Он склонил голову набок.
Она прижала платье к животу.
— Мм, Рекош…
— Да, Ахмья?
— Подготовка обычно проводится в уединении.
Его жвалы снова опустились.
— В уединении?
— Да. Может быть, ты мог бы, — придерживая платье одной рукой, она подняла другую и указала на край поляны, — подойти туда и немного отвернуться?
Он повернул голову вслед за ее жестом, недовольно хмыкнув.
— Ты хочешь побыть одна? Купание не делается вместе с твоей парой?
— Нет.
— Это небезопасно.
— Я не буду совсем одна. Я просто буду в воде и смогу позвать тебя, если что-нибудь увижу. Но я… мне это нужно. Я хочу сделать это. Для тебя.
Рекош молча вглядывался в ее лицо, прежде чем кивнуть и подняться, подхватив копье в одну руку и сумку в другую. Он сунул руку в нее и некоторое время рылся, прежде чем вытащить маленький матерчатый сверток, перевязанный шелковой бечевкой, который протянул ей.
— Нат'джагол.
Чистолист.
Ахмья просияла, принимая сверток, тронутая его заботливостью.
— Спасибо.
Рекош схватил ее за подбородок и приподнял лицо, держа нежно, но твердо.
— Я буду рядом, ви’кейши, — его взгляд опустился на платье, и из него вырвалась еще одна трель, на этот раз более мягкая, теплая и от этого еще более привлекательная. — Позови меня, если что-нибудь случится.
— Я так и сделаю. Обещаю.
Он провел когтем большого пальца по ее щеке, поколебавшись, прежде чем отпустить, и повернулся. Рекош зашагал прочь, скрывшись за большим камнем.
Ей не нравилось, когда он пропадал из виду, когда они разлучались, но осознания того, что он рядом, было достаточно, чтобы сохранять спокойствие. Она просила уединения, и он предоставил его.
И вряд ли он надолго оставит ее в покое.
Я выхожу замуж.
Ахмья ухмыльнулась, прижимая платье и чистолист к животу, и подпрыгнула на месте. Не имело значения, что Рекош был вриксом. Он собирался стать ее парой.
Присев на корточки, Ахмья собрала обувь, ткань и кожу, в которые было завернуто платье, затем направилась к краю водоема. Она осмотрела местность в поисках каких-нибудь притаившихся существ, и когда убедилась, что хищников, готовых наброситься на нее, нет, положила все, расстелив кожу на камне, а платье и туфли — на ней, чтобы защитить.
Не желая терять времени, Ахмья стянула неуклюжие ботинки и разделась. Хотя она жила в джунглях уже несколько месяцев, Ахмья все еще не совсем избавилась от застенчивости. Ей всегда казалось, что люди наблюдают за ней, даже когда она знала, что рядом никого нет.