— Рекош, — взмолилась Ахмья.
— Твой аромат… — прохрипел он рядом с ее ухом, провел ртом по шее и плечу, прежде чем лизнуть, заставив ее вздрогнуть. — Покажи мне, моя найлия. Покажи своему лувину, чего ты хочешь.
Ахмья подняла голову и открыла глаза, обнаружив, что его взгляд прикован к ней, ярко горящий тоской, потребностью, которые он так долго сдерживал.
Ради нее.
Рекош хотел ее.
Не было причин стесняться, не было причин беспокоиться о том, что он может подумать, не было причин прятаться от него. И в любом случае, она давно миновала эту черту.
Потому что она тоже хотела его. Она хотела этого.
Она убрала руку с его плеча и, взяв его за ладонь нижней руки, направила вниз и скользнула между своих бедер.
— Сюда, — выдохнула она. — Прикоснись ко мне здесь.
У него вырвалось низкое рычание.
— Ахмья…
Один из длинных пальцев изогнулся, надавливая на щель ее киски, грубая плоть коснулась ее самой чувствительной части. У Ахмьи перехватило дыхание, и она крепче сжала его руку. Раньше никто не прикасался к ней там так интимно, и теперь ей потребовалось собрать все силы, чтобы не прижаться к нему.
— Такая мягкая, кир’ани ви’кейши, — прохрипел он, — и такая влажная. Это нектар для твоего лувина?
— Да, — прошептала она, нерешительно выпустив его руку и снова вернув ладонь на плечо. — Коснись меня еще, Рекош. Пожалуйста.
Медленно он исследовал ее, скользя пальцем взад и вперед по киске, обводя складки половых губ, в то время как верхние руки продолжали ласкать ее грудь и пощипывать соски. Ахмья тяжело дышала, цепляясь за него, двигая тазом, добиваясь большего, но Рекош крепко держал ее за бедра. Когда он надавил подушечкой пальца на вход, ее лоно сжалось, и она застонала.
— Звуки, которые ты издаешь, так же сладки, как и твой запах, — он провел согнутым пальцем обратно по киске, как всегда осторожно с когтями, и задел набухший бугорок ее клитора.
— О Боже! — ахнула Ахмья, выгибая бедра, когда наслаждение захлестнуло ее. — Там! Прикоснись ко мне там!
Рекош с любопытным гудением задержал на нем палец.
— Что это?
— Клитор, — торопливо сказала Ахмья, двигаясь под его пальцем. — Пожалуйста, не останавливайся.
— Клитор, — подчеркнуто повторил Рекош, неторопливо обводя его подушечкой пальца, размазывая собранную влагу.
Из нее вырвались хриплые, жаждущие стоны, и она покачнулась в такт движениям пальца, надеясь на обещание освобождения. Возбуждение стекало по внутренней стороне бедер. Она была так близка к оргазму, балансируя на самом краю.
— Клитор доставляет много удовольствия, — он надавил чуть сильнее, и это небольшое изменение давления усилило ощущения в десять раз.
Ахмья всхлипнула и кивнула.
— Да. Так много. Это… так приятно. Так, так хорошо.
Рекош промурлыкал и провел согнутой передней ногой по задней поверхности ее бедер. Мягкие волоски коснулись сверхчувствительной кожи, вызвав по ней дрожь.
— Твое тело не шепчет, оно поет, кир’ани ви’кейши. И его песня — самая прекрасная, которую я когда-либо слышал.
Он ускорил круговые поглаживания клитора. Огонь пробежал под ее кожей, и бедра задрожали. Что-то нарастало внутри нее, что-то мощное, что-то первобытное.
— Но мне нужно больше. Я должен узнать о тебе больше, — он убрал руку с ее промежности.
— Нет! — Ахмья закричала, ноги у нее чуть не подкосились, но Рекош крепко держал ее. Клитор пульсировал от того, что ее оставили на пороге оргазма. Она царапнула ногтями его грудь. — Рекош, пожалуйста, не останавливайся!
Он издал трель, но звук оборвался, когда его сотрясла дрожь. Щебет, который последовал за этим, был страстным и рокочущим.
— Не торопись, моя найлия.
Рекош поднял руку и перевел на нее взгляд. Если ее кожа еще не покраснела, она была уверена, что в этот момент та стала ярко-красной. Пальцы блестели от ее смазки. Несколько ударов сердца он смотрел, поворачивая руку и наблюдая, как на ней играют солнечные лучи.
Что он…
Затем его рот открылся, и длинный красный язык выскользнул наружу, чтобы облизать ладонь до кончиков пальцев.
Губы Ахмьи приоткрылись в быстром выдохе. Это действие было шокирующим и похотливым, желание, как копье, пронзило ее.
— Твое тело производит этот нектар для меня, — промурлыкал он, поднимая жвалы. — Я бы хотел, чтобы оно сделало больше.
Он сомкнул зубы на когте среднего пальца с глухим щелчком.
Глаза Ахмьи расширились, когда она схватила его за запястье.
— Твой коготь! Зачем ты это сделал?
Она знала, как бережно он обращается со своими когтями. Когда дело касалось его работы, они были незаменимы.
— Я хочу изучить тебя внутри, кир’ани ви’кейши. Я хочу изучить тебя своим прикосновением. Я хочу почувствовать тебя, — он сжал пальцы на ее бедре, покалывая кожу. — И у меня много когтей.
Он вернул руку между ее ног, расставляя их шире, и снова скользнул пальцем, теперь без когтя, в ее киску, находя вход. Его пристальный взгляд удерживал ее. — Я хочу изучить тебя здесь, моя Ахмья.
Рекош засунул палец глубоко в нее.
Ахмья резко втянула воздух. Ее тело напряглось, когда влагалище сжалось вокруг пальца. Он был длинным и толстым, почти таким же толстым, как вибратор, которым она пользовалась когда-то на Земле, и он растягивал ее, наполнял.
— Кир’ани ви’кейши, — прогрохотал он, отводя палец назад, прежде чем ввести его еще глубже. — Твое тело приветствует меня. Жаждет меня.
Его слова в сочетании с ощущением пальца, ласкающего изнутри, заставили ее задрожать. Она провела ладонями обратно по его груди к плечам и прошептала:
— Это так.
Наклонив голову вперед, он потерся лицом о щеку Ахмьи, затем о ее ухо и волосы, все время двигая пальцем медленно, намеренно, почти лишая ее дыхания с каждым сильным толчком.
— Горячее, влажное и мягкое, — он провел языком по чувствительному местечку у нее за ухом. — Как ты называешь свою щель?
Ахмья захныкала.
— Моя… моя киска.
С рычанием он засунул палец сильнее, глубже, заставив ее ахнуть.
— Твоя киска принадлежит мне. Ты моя, Ахмья, и ты будешь моей полностью.
— Я твоя. Я всегда была твоей.
Каждый ее нерв горел от возбуждения, когда Рекош разжигал ее наслаждение все сильнее и сильнее, и ее тело откликалось само по себе. Она покачала бедрами, оседлав его руку, не в силах сдержать хриплые звуки, когда экстаз расцвел внутри. Это была агония, это было блаженство.
Ахмья застонала, сжала челюсть и подняла голову, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Поцелуй меня, Рекош.
Он отпустил ее груди и, вместо этого, сжал ее подбородок. Затем прижался ртом к ее рту, жестко и требовательно, терся о ее губы, пока она не открылась ему. Его длинный язык скользнул внутрь, переплетаясь с ее языком.
Ахмья зарылась пальцами в его волосы и притянула ближе. Раскачиваясь на его пальце, она посасывала язык, проводя своим по его клыкам и наслаждаясь их остротой, и осыпала отчаянной россыпью поцелуев шов его неровного рта. Все это было слишком хорошо, чтобы заканчиваться.
— Рекош, — прохрипела она, ее киска задрожала.
Он прервал поцелуй с рычанием. Его дыхание было резким, а тело напряглось.
— Мне нужно целовать тебя.
Ахмья провела губами по его подбородку.
— Тогда поцелуй.
Его красные глаза, и без того горящие, вспыхнули жарче и ярче, прежде чем он резко убрал руку от ее киски. Ахмья тут же оплакала потерю прикосновений, умоляя о них, но он помешал ей последовать за ним, удержав за бедра верхними руками.
Отпустив Ахмью назад, Рекош уперся нижними руками в землю и потянул ее вперед.
— Хочу попробовать тебя на вкус, — он зарылся лицом между ее бедер, языком раздвигая киску.
Ахмья ахнула и вцепилась в волосы Рекоша, когда наслаждение захлестнуло ее. Его язык скользил, поглаживая и облизывая. Ощущение было таким же странным и ошеломляющим, как и тогда, в первый раз. За исключением того, что сейчас она не оттолкнула его. Она притянула его ближе.
— Рекош… — простонала она.
Он замурлыкал, с одобрением, ненасытно, и пронзил вход языком, засовывая его глубоко в нее.
— Ах! — голова Ахмьи откинулась назад, и ее веки, дрожа, закрылись. Ногти царапнули кожу его головы, и она раздвинула ноги шире, предоставляя ему более легкий доступ. Позволяя протолкнуть язык еще глубже. Он зарычал, звук проник в нее и заставил пульсировать клитор. Длинные пальцы сжались, крепче держа ее и не давая сбежать.
Не то чтобы она думала о побеге. Она хотела оставаться здесь вечно. Она была поглощена им. Потерялась в нем. Волнующее прикосновение его когтей, клыков к ее лону, возвышенное ощущение языка, проникающего в ее киску и выходящего из нее, теплое дыхание и пряный аромат, наполняющий ее легкие, — все это закружилось, унося ее на волнах экстаза, стирая всю вселенную, кроме Ахмьи и Рекоша.
Когда Рекош вынул язык из ее канала и закружил им вокруг клитора, удовольствие Ахмьи усилилось. Она прикусила нижнюю губу зубами, заглушая нарастающие крики, пока он жадно лизал ее, снова и снова. Рекош сжал ее задницу так сильно, что останутся синяки, и кончики его когтей впились в ее плоть. Но ей было все равно. Каждое восхитительное движение языка подталкивало ее все ближе к краю, пока он не впился в клитор, и она распалась.
Тело Ахмьи напряглось, а рот открылся в беззвучном крике. Ее мир перестал существовать.
Она перестала существовать.
А затем восторг пронзил ее.
Ее крики эхом отдавались в джунглях вокруг, пока тело сотрясалось в конвульсиях. Внутренние стенки затрепетали, а сердцевина сжалась так сильно, что это граничило с болью.
И за этим последовал поток жидкости.
Прямо в лицо Рекошу.
ГЛАВА 18

Глаза Ахмьи распахнулись, и все удовольствие было смыто волной унижения.
Рефлекторно она положила руки ему на плечи и толкнула.