Рекош отвел нижние руки назад. Когти прошлись по шкуре, и одна рука наткнулась на что-то твердое, свисавшее с талии одного из самцов. Деревянная рукоять. Он обхватил ее пальцами и рванул.
Он сразу узнал оружие по его весу — топор из черного камня. Его ярость почти пела в одобрении.
— Убейте его! — приказала Улкари.
Когти потянулись к оружию, и в это мгновение Рекош развернулся к ним и атаковал. Он наносил удары когтями и топором, пинками и рубящими ударами, его конечности двигались быстрее, чем могли уловить глаза, быстрее, чем мысль.
И багровая дымка в его глазах сгущалась с каждой пролитой каплей крови.
— Кто-то приближается! — крикнул часовой с платформы высоко над головой. — Нас атаку…
Слова часового были прерваны сдавленным криком.
Рекош перерубил горло одного Когтя топором черной скалы, заставив его пошатнуться. Зазубренное копье самца выпало у него из рук, когда он тщетно потянулся, чтобы зажать зияющую рану, из которой ручьем текла алая кровь.
Рекош поймал копье прежде, чем оно успело упасть на землю. Другой Коготь отшатнулся в паническом отступлении.
Черная фигура обрушилась сверху на отступающего самца. Кости хрустнули и надломились, и Коготь издал мучительный, натужный крик.
Рекош моргнул. Самец, упавший сверху на отступавшего Когтя — один из дозорных с платформы на дереве, в груди которого торчало копье со знакомыми перьями, украшавшими его.
Это оружие было похоже на оружие Телока.
— Защищать лагерь! — крикнула Улкари из-за спины Рекоша.
Он оглянулся через плечо и увидел ее всего в нескольких сегментах от себя, с поднятым боевым копьем, направленным ко входу в лагерь. Ее взгляд метнулся к нему.
Улкари начала поворачиваться, двигая ногами, как будто для того, чтобы направиться к нему. Рекош развернулся и с силой метнул копье. Оружие ударило самку в живот, заставив ее замедлиться, но наконечник не вошел достаточно глубоко в толстую шкуру, чтобы зацепиться.
Она потянулась за ним.
Прежде чем ее пальцы успели сомкнуться на древке, Рекош бросился на нее. Он ударил ладонью по древку копья, не позволяя себе замедлиться, используя силу и инерцию, чтобы вогнать оружие глубоко в живот Улкари.
Она взмахнула своим копьем по широкой, дикой дуге. Он пригнулся под ним, услышал и почувствовал, как ее оружие рассекло воздух прямо над его головой. Но он крепче схватил свое копье всеми четырьмя руками и, двигая ногами, с диким рычанием загнал зазубренный наконечник еще глубже.
Улкари споткнулась, теряя опору под его атакой, и издала болезненный стон. Она направила свое копье ему в лицо неуклюжим ударом слева. Наклонив голову, Рекош избежал удара. Он сомкнул жвалы на древке, разламывая дерево на части.
Задние ноги самки соскользнули к краю ямы, и земля под ними осыпалась. Самка покачнулась, ее глаза расширились, и он сделал еще один мощный толчок.
— Нет! — закричала Улкари, падая.
Откуда-то издалека, из другого мира, кто-то позвал Рекоша по имени. Знакомый голос, дружелюбный голос.
Огонь и тлеющие угли взметнулись высоко вверх, а дым заклубился, когда Улкари ударилась о дно ямы.
Рекош не выпустил зазубренное копье, которое теперь торчало вертикально, и использовал его как опору для прыжка через яму. Улкари билась в бешенстве, поднимая новые языки пламени, и жар опалил ноги и брюхо Рекоша.
Он столкнулся с одним из самцов рядом с костями Зурваши. Самец упал на землю, и Рекош навалился на него сверху. Еще до того, как они полностью остановились, Рекош несколько раз подряд ударил самца топором.
Он чувствовал, как отдача от удара проходит через рукоять в его руку и поднимается вверх, снова и снова, чувствовал, как капли крови разбрызгиваются по шкуре, чувствовал, как корчится другой самец. Но ни крови, ни предсмертных звуков самца было недостаточно. Только одно могло удовлетворить инстинкты Рекоша.
Скатившись с самца, Рекош выпрямился и помчался в том направлении, куда скрылись Ахмья и Оганкай.
Позади него раздались крики, усиливая нарастающую какофонию, но он не оглянулся.
Все, чего он хотел, было впереди.
Его пара, его найлия. Его сердечня нить.
И она нуждалась в нем.
ГЛАВА 29

Пожалуйста, будь в порядке, Рекош. Пожалуйста, пожалуйста, будь в порядке.
С каждым вдохом ощущая осколки стекла, застрявшие в больном горле, Ахмья упала на четвереньки перед стеной из ветвей и шипов.
Она знала, что ее преследуют, знала, что она никак не сможет убежать от вриксов. Вопрос времени, когда они поймают ее. Но все, что ей было нужно, — это еще немного времени. Достаточно, чтобы позволить Рекошу освободиться и найти помощь.
Она не выиграет этого времени, если будет заперта в лагере. Ради Рекоша она должна зайти так далеко, как только сможет, должна продержаться так долго, как только сможет.
Ахмья заползла в узкую щель под стеной. Ветки и шипы царапали кожу со всех сторон, цеплялись за волосы и платье, но она должна была двигаться вперед. Всегда вперед, бесконечно вперед… пока может.
И она не собирается позволить каким-то палкам остановить ее.
Если Рекош выживет, то ее жертва того стоит. Ей нужно, чтобы он жил. Мысль о том, что его убьют…
Нет. Моя пара будет жить.
Она должна верить в это.
Ахмья извивалась и лавировала в лабиринте ветвей, обламывая палки, чтобы расчистить себе путь. Сквозь стиснутые зубы вырвался крик, когда колючка зацепилась за платье и вонзилась в кожу спины, но она не остановилась. Она вцепилась в землю и нырнула вперед. Шип поцарапал ее вдоль позвоночника, туго натянув платье, прежде чем шелк с треском порвался.
Как только ее торс показался из-под стены, она вскочила на ноги и побежала.
Позади нее самка-врикс прорычала проклятие. Ветки хрустели, ломались и гремели.
Опустив руки по бокам и стуча ботинками по земле, Ахмья оглянулась через плечо. Кровь заледенела в жилах. Она едва могла разглядеть огромную темную фигуру Оганкай через просветы в стене. Самка-врикс прокладывала путь прямо сквозь ветви.
Глаза Ахмьи забегали по сторонам в поисках места, где можно спрятаться. Деревья были слишком толстыми, и у них не было достаточно низких ветвей, чтобы она могла взобраться, а подлесок оставлял ее слишком незащищенной.
Она резко остановилась, едва не споткнувшись в своих слишком больших ботинках, когда увидела что-то, частично скрытое за листьями похожего на папоротник куста.
Упавшее, выдолбленное дерево.
Не было времени на осторожность. Не было времени беспокоиться о том, что могло скрываться внутри. Не колеблясь, Ахмья подбежала к бревну и нырнула в него.
Ее ладони и колени заскользили по шершавому, влажному дереву, и она повернулась, осторожно отодвигаясь от дыры.
Из-за листвы ее обзор на джунгли был чрезвычайно ограничен, превращая окружающий мир в бескрайнюю неизвестность.
Она изо всех сил пыталась контролировать дыхание, но сердце билось так быстро, так сильно, что ей, казалось, не хватало воздуха. Еще немного громче, и ее сердцебиение эхом разнеслось бы по этому маленькому естественному туннелю.
Звуки доносились до нее снаружи, странно приглушенные окружающим лесом, из-за чего казались потусторонними. Крики, треск дерева и щепок, рычание и хрип, и среди всего этого, как перышко, подхваченное ветром, плыл шепот пламени.
Отряхнув ладонь о платье, Ахмья приложила ее к колотой ране на предплечье.
Она понятия не имела, что происходит снаружи. Все звучало как хаос, и это было лучшее, на что она могла надеяться, но было ли этого достаточно? Если бы Рекош смог…
По бревну пробежала слабая дрожь.
Ахмья застыла.
Последовал еще один толчок, затем еще и еще, каждый сильнее предыдущего. И каждый сопровождался новыми звуками — стуком тяжелых ног, опускающихся на землю, и звоном золотых украшений.
О Боже…
Движение возле отверстия в бревне заставило ее затаить дыхание. В поле зрения появились огромные, толстые ноги врикса, а также свисающий кусок шелка. Ахмья могла разглядеть крошечные, стоящие дыбом, волоски на этих ногах.
— Я не вижу тебя, маленький червяк, — сказала Оганкай на языке вриксов, ее голос вибрировал сквозь бревно, — но я чувствую твой запах.
Самка медленно, угрожающе опустилась, загораживая своим телом проход. С рычанием она уперлась массивной рукой в бревно.
Ахмья прикрыла рот рукой, подавив испуганный вскрик, и оттолкнулась ногами, пятясь назад, пока темная конечность слепо шарила по полости импровизированной пещеры. Большая когтистая рука врезалась в пол и крышу, вырывая куски и осыпая Ахмью дождем обломков.
Хотя она была вне досягаемости Оганкай, все в Ахмье кричало о том, что она была слишком, слишком близко. Что ей нужно бежать, бежать и бежать, и бежать, пока у нее не подкосились бы ноги, а потом ей нужно ползти. Ей нужно сделать все, что в ее силах, чтобы увеличить расстояние между собой и этим монстром.
Когти Оганкай царапнули внутренние стенки бревна, раскалывая древесину с таким громким треском, что этот звук угрожал поглотить Ахмью. Лучи света пробились сквозь потолок, когда бревно треснуло под натиском врикса.
Оганкай зарычала и резко отдернула руку.
Прерывистое дыхание Ахмьи обжигало ей грудь. Она не чувствовала облегчения, не находила передышки от страха. Самка-врикс отошла от отверстия, и ее тяжелые шаги переместились сбоку от бревна, прежде чем стихнуть.
Бегая глазами из стороны в сторону, Ахмья напряглась, пытаясь расслышать хоть какой-нибудь признак того, что делает самка. Ужас, ледяной и тяжелый, скопился у нее в животе.
Оганкай взревела. Верх бревна прорвался внутрь менее чем в двух футах от Ахмьи, обдав ее щепками. Одна из ног врикса ударила по нижней части дерева, отчего все затряслось.
Ахмья закричала и отпрянула назад, носок ее ботинка фактически коснулся конечности врикса.
Вторая нога пробилась сквозь стенку бревна, на этот раз гораздо ближе. Ахмья упала назад, приподнявшись на локтях, когда нога опустилась между ее бедер, которые были раздвинуты только по чистой случайности.