— Итак, ты был охотником? — спросила я, возвращаясь к нашему шифру, и с трудом запихнула в рот немного риса. Перебинтованные руки не позволяли мне ловко управляться с вилкой.
Джост серьезно кивнул.
— Охотился на крупных зверей. Так можно было накормить много людей и заработать неплохие деньги.
— И что же это были за звери? — поинтересовалась я, надеясь, что компанель не засечет ничего интересного.
— В основном медведи и пумы.
— Ты хочешь сказать, что ел пум и медведей? — скривившись, спросила я.
— Аделиса, если ты достаточно голодна, будешь есть все, что угодно.
Джост улыбнулся и откусил кусок куриной ножки.
Затем мы притихли. На голодный желудок разговаривать было нелегко, даже с помощью кода. Это попахивало изменой: Гильдия утверждала, что в Аррасе никто не голодал. Я выросла на окраине крупного города, оба моих родителя работали, и, хотя наш рацион был не слишком разнообразным, мы никогда не бедствовали. Джосту же приходилось добывать пищу тяжелым трудом. Многие в его деревне ложились спать голодными, ведь существенную долю добычи приходилось отдавать Гильдии.
На самом деле Джост не охотился ни разу в жизни. Он работал по пятнадцать часов в день, чтобы прокормить свою семью и нескольких соседей, но только в море. Чтобы не создавать себе проблем, мы выдумали несколько ключевых слов. Иногда это приводило к ошибкам и недопониманию, зато позволяло чувствовать себя в относительной безопасности. Медведями мы окрестили чиновников Гильдии, а пумами — Прях. Джост пытался докопаться, кто стоял за истреблением женщин в Саксуне. Кодового слова для того, как он собирался распорядиться этой информацией, у нас не было. Я и вовсе не была уверена, что хотела об этом знать.
— А ты видел когда-нибудь, чтобы пума атаковала оленя? — Я попыталась перевести разговор на Эрика, однако, сколько бы я ни спрашивала, Джост ничего не понимал.
— Думаю, одну точно видел. — Джост пожал плечами, показывая, что не понял меня. Если бы только мои вопросы были столь же прозрачны, как его язык тела!
В этот момент меня посетила блестящая идея. Решение нашей проблемы лежало на поверхности, но я лишь сейчас поняла, что надо сделать.
— Джост, что для охотника важнее: зрение или слух? — восторженно воскликнула я.
— Что ты имеешь в виду?
— Если бы ты охотился, ты бы предпочел видеть или слышать свою добычу?
Джост наконец все осознал и кивнул.
— Зрение — это хорошо, но я бы предпочел слышать добычу.
Так они и работали: апартаменты в Ковентри прослушивались, но не просматривались, в отличие от мастерских. По крайней мере, так полагал Джост, а он неплохо разбирался в том, как здесь все работало. Теперь я знала, что делать, но для этого мне пришлось бы нарушить обещание.
— Что ж, спасибо за то, что принес мне обед, — сказала я и направилась к двери.
Джост пошел за мной, но еще не до конца понял, что делать дальше. Еды почти не осталось, но он никогда не уходил так рано. Я открыла, а затем громко захлопнула дверь. Все это время Джост стоял неподвижно, ожидая дальнейших указаний. Я кивнула в сторону коврика у камина. Он направился туда, и я последовала за ним, по пути стараясь сосредоточиться на ткани комнаты. Время и материя были сотканы воедино, и мне пришлось сильно напрячься, прежде чем я разглядела одни временные нити. На станке все было гораздо проще, однако здесь время двигалось, и я могла отыскать нужный отрезок. Я медленно подняла истерзанные руки и начала вытягивать и переплетать нити. Огонь в камине ревел и трещал так, что у меня едва не лопались барабанные перепонки. Было прохладно, хотя обогреватель работал. Я сплетала временные нити в тонкую светящуюся паутину, которая постепенно куполом накрыла нас до самого пола. Сквозь прозрачную сетку хорошо было видно комнату, однако к тому моменту, как я вплела последнюю нить, поленья больше не трещали, а языки пламени застыли, точно нарисованные на картинке.
— Что ты сделала? — выдохнул Джост.
— Сплела новый момент, — ответила я, ошеломленная тем, что у меня все-таки получилось. — Я и не думала, что смогу.
Именно это я и сделала на тестировании. Поймала ткань комнаты — истинную, а не тот отрезок, что был на станке, — и немного изменила ее. Я оттянула канву назад совсем слегка, но этого оказалось достаточно. Столько лет изучая плетение, я должна была догадаться, что преподаватели заметят мои действия. Однако до настоящего момента я понятия не имела, как это умение может пригодиться мне.
— Что все это значит? — спросил Джост. Он протянул руку к золотой сетке, но тут же отдернул ее назад.
— Я не знаю, — ответила я.
— Нас могут слышать?
— Не думаю. — Я прижала палец к губам и вытянула несколько отделявших нас от камина нитей. Пламя вновь начало тихонько потрескивать, и я быстро вплела их обратно. Огонь замер.
— Он не двигается, — неверяще пробормотал Джост. — Но как?
— Этот момент существует вне нашей реальности. Мне трудно это объяснить. — Джост посмотрел на меня, как на сумасшедшую. Я не упрекала его: он от меня явно такого не ожидал. — Знаю, ты думаешь, что Пряхам нужен станок, но я могу работать и без него.
По тому, как Джост отступил назад, я поняла, что теперь он окончательно записал меня в безумцы.
— Ты всегда умела это делать? — спросил он.
— Не совсем так, как сейчас, но я умела это с самого детства.
— Без станка? — благоговейно переспросил он.
— Да.
— Получается, ты сместила комнату? — Судя по голосу, Джосту трудно было осознать происходящее. Впрочем, мне и самой это давалось нелегко.
— Вот эти нити, которые непрерывно движутся сквозь ткань, — я указала на блестящие волокна, — время. Наверное, так оно и уходит.
— А можно его вернуть? — тихо спросил Джост, и я поняла, о чем он подумал.
Я покачала головой. Как бы мне ни хотелось вернуть родителей, теперь я даже отчасти обрадовалась, что это невозможно. Если бы я могла вернуть Джосту его семью, решилась ли бы я на это? Мне не хотелось отвечать на этот вопрос.
— Но как ты делаешь это без помощи станка? — спросил он, пытаясь скрыть недоверие. — Как тебе удается их увидеть?
— Хотела бы я знать, — сказала я, невесело усмехнувшись. — Может, тогда все было бы проще.
— А они знают?
Я замолчала, не зная, как ответить. Кормак говорил, что видел меня на тестировании, однако с того момента я ни разу не плела без станка. Стоило ли делиться всем этим с Джостом?
— Инора просила меня никому не говорить.
Джост тихонько присвистнул, внимательно изучая купол.
— Инора молодец. А что произойдет, если кто-нибудь сейчас войдет в комнату?
— Сейчас мы недоступны, — пояснила я. — Войти не смогут. Этот момент, — я указала на комнату вне паутины, — заморожен.
— Значит, мы можем сидеть здесь, — медленно произнес Джост, — и не думать о том, сколько прошло времени, потому что время замуровано в этой клетке.
— Точно. — На миг меня охватило сомнение. — Я так думаю. Но точно не знаю.
— Значит, так и есть.
Я пристально посмотрела на Джоста, пытаясь понять, на что он намекал.
— Ходят слухи, что в Ковентри объявилась наследница Лорисель. Все гадают, кто это, — сказал он. — Ты или та другая.
— Приана? — немного обиженно спросила я.
Джост кивнул, не заметив мое замешательство.
— Я был уверен, что это ты, с того момента, как тебя бросили в камеру.
— Но откуда им знать? Неужели одного-единственного случая достаточно, чтобы записать меня в новые Пряжницы?
— Я не знаю, — признал Джост. — Но сама посуди: они относятся к тебе со страхом и уважением. Получается, они знают.
Я вспомнила все угрозы, которые так и не претворились в жизнь.
— Пряжниц не появлялось очень давно. Они не могут тебя потерять, — заявил Джост.
— Но разве это работа Пряжницы? — я указала пальцем на купол. — Лорисель в моем присутствии всегда пользовалась станком.
— Пряжницы занимаются не только украшательством. — Джост уселся на ковер, и я последовала его примеру. — Раз в год Лорисель посещает удаленные уголки и собирает элементы времени, чтобы машины могли производить материал, из которого сплетается ткань Арраса. Я работал на мероприятиях, где чиновники обсуждали ее поездки. Без таланта Лорисель машины стали бы бесполезными. Поэтому она и пользуется такой свободой.
В голосе Джоста послышалось уважение.
— В академии нам рассказывали о машинах, которые извлекают элементы.
— А ты еще не чувствуешь себя машиной? — спросил он. — Смазанной, подготовленной и запрограммированной делать то, что укажут твои хозяева?
Я молчала. Ответа на этот вопрос у меня не было.
— Ты не должен никому говорить.
— Я не скажу, — пообещал Джост. — Но они и так знают.
— Они думают, что знают, — возразила я.
— Нет, Аделиса, они знают.
Сны становились более яркими, но теперь я начала их контролировать. Я оживляла мамины глаза и вплетала сестренку в свои объятия. От отца, которого так жестоко у меня отобрали, ничего не осталось. Я прекратила попытки. Джост и Эрик приходили проведать меня, и я просыпалась от ощущения их горящих взглядов, устремленных прямо в мои мысли.
К тому моменту, когда в моих апартаментах наконец-то появилась Инора, я уже всерьез начала подумывать о том, чтобы перенестись куда-нибудь подальше от комплекса. В этот раз наставница вела себя очень сдержанно и сразу перешла к делу.
— Как ты уже знаешь, Гильдия достигла беспрецедентных успехов в технологии плетения разума.
Голос Иноры звучал плоско и отстранено. В нем не осталось ни следа прежнего дружелюбия. Должно быть, я и правда втянула ее в неприятности, раз впала в такую немилость.
— И врачи будут совершенствовать эту технологию, применяя ее к каждой Пряхе, — продолжила она.
— Что? — изумилась я, едва не подпрыгнув на кровати.
Инора не повела и бровью.
— Поскольку способности Прях обеспечивают безопасность и функционирование всего Арраса, Гильдия настаивает на том, чтобы все мы прошли специальное те