– Это я, Маша, – прошептала девочка. Она все еще боялась пошевелиться, не могла поверить, что ее руки и ноги целы.
– Ты как тут оказалась?
Вкратце Маша рассказала ему, что произошло в корчме. Денис тут же вскочил и начал собираться.
– Ты куда?
– Посмотреть. Там же люди спят. Дети. А если этот бешеный по комнатам пойдет?
– Но на Оранжевой круглице пустошная росомаха!
– Если все было так, как ты рассказываешь, она давно удрала. Они боятся шума. Да и я по-любому папу должен разбудить, так ведь? Сейчас соберемся толпой. А тебе лучше выспаться, пока есть возможность. Может, тебе через пару часов придется возвращаться на кухню к крысам, так что давай, время не теряй зря. Спи.
Маша так и сделала, потому что чувствовала себя такой уставшей – просто ни ногой, ни рукой не пошевелить. Она накрыла постель Дениса колючим пледом и улеглась сверху, укрывшись, как одеялом, маминым халатом. В ее волосах опилки, и весь халат тоже был в опилках, но спалось ей так спокойно, как бывает только дома.
Утром она проснулась в полной тишине, если не считать стрекота ветряков и еле слышного перелива колокольчиков. Ее никто не разбудил. Дом казался тихим и пустым. В коридоре пахло курицей.
Маша начала искать ванную, благо, что у Смельчаковых она была там же, где и у Штиля. Когда она привела себя в порядок и открыла дверь, перед ней очутилась мама Дениса. От нее пахло куриным бульоном.
– Проснулась наконец-то. Наверняка проголодалась. Пойдем, я тебя накормлю, а потом дай слово, что вернешься на Оранжевую круглицу и оставишь нас в покое.
– Вы меня простите, – Маша была настолько голодная, что мелькнувшая было гордая мысль отказаться от не очень любезного приглашения куда-то пропала. – Это случайно вышло.
Они прошли на кухню, где мама Дениса положила Маше полную тарелку вкуснющего омлета с сыром и грибами. Маша набросилась на еду и только на половине тарелки вспомнила:
– А где Денис?
– Денис с отцом трудятся вместе со всеми на развалинах Оранжевой круглицы, – вздохнула женщина, разливая пахнущий апельсинами чай. – Я должна дождаться детей из школы, а потом, наверное, пойду им помогать.
– Как – развалинах? Что произошло?
– А ты разве не от землетрясения убежала к нам?
– Землетрясение? – Маша отложила вилку. – А люди как? А мальчишки Трепкины?
– Жертв точно нет, по со-зеркалу сказали. Обрушилось несколько стен, пошли новые трещины по крыше. Если Оранжевую круглицу срочно не восстановят, могут пострадать остальные круглицы. Все мужчины сейчас там, восстанавливают стены, пока не стемнело. Куда ты?
Маша вытряхнула себе в рот остатки омлета, залпом выпила чашку чая и помчалась к выходу, жуя и давясь по дороге.
– Девочка! Стой! Ты куда?
– Я сделаю лучше! – с набитым ртом крикнула Маша, выскакивая за дверь. Потом, спохватившись, влетела обратно в коридор. – Спасибо за еду, очень вкусно!
– Хуже мальчика, ну что за поведение! – сокрушенно пробормотала мама Дениса, собирая посуду со стола.
Маше, конечно, было стыдно перед мамой Дениса, но она действительно торопилась. В ее воображении Оранжевая круглица была чудовищно разрушена, и все Каменное Сердце жалобно скрежетало, грозя обрушиться и похоронить жителей. Она бежала, кашляя от непрожеванного омлета, и думала о людях, которые стараются восстановить стены, тогда как ей достаточно щелкнуть пальцами. А еще она думала о Чуне. Если ей не приснилось и он действительно взрослый Сквозняк, правда ли то, что она слышала о таких, как он, в Академии Сквозного пути? Учебники настойчиво твердили, что практически все взрослые Сквозняки безумны, так как не нашли своего места в жизни. За редким исключением. Уж кто-кто, а Чуня действительно походил на сумасшедшего, когда дергал себя за ленточки и верещал о пропавшем сыне и ветрах между мирами. Зачем он обрушил стены? Что с ним сделали, когда поймали?
Двери между круглицами были широко распахнуты, и вагончики ехали без конца туда и обратно, соприкасаясь боками. Сначала Маша бежала быстрее маленького поезда, потом запыхалась и начала с завистью посматривать на пассажиров. Ее взгляд поймала бабушка в соломенной шляпке и цветастой юбке, в которой Маша безошибочно признала жительницу Зеленой круглицы.
– Ты куда бежишь?
– На Оранжевую, – запыхавшись, еле ответила девочка. – Помогать.
– Смотри-ка! На Оранжевую! Помогать! А ну садись! – бабушка цепко схватила девочку за рукав и с помощью соседа, здоровенного усатого дядьки, помогла Маше забраться в вагончик на ходу.
– Эй! А плата за проезд? – возмутился водитель.
– На Оранжевую! Помогать! – строго сказала ему бабушка и потрепала Машу по взлохмаченным волосам. Маша даже сил не нашла, чтобы увернуться, а потом просто сидела и старалась отдышаться после быстрого бега.
На Оранжевой круглице кипела работа. Люди, выстроившись в шеренгу, передавали друг другу кирпичи и восстанавливали обрушившиеся стены. На Машин взгляд, все оказалось не так уж плохо – обвалилась наружная стена у «Вкусняшки» и окрестных домов, только и всего. Но жители были другого мнения. Тут собрались люди со всех семи улиц, один господин сбросил на пол подбитый сиреневым шелком бархатный плащ, чтобы месить цемент.
Маша встала возле стены «Вкусняшки». Она не очень хорошо помнила, как выглядела стена раньше, но надеялась, что это не важно. Она закрыла глаза, представляя себе, как стояла здесь в первый раз, как поспешила внутрь, испугавшись Чуни, и щелкнула пальцами. В толпе раздались удивленные вскрики. Люди застыли с кирпичами в руках – стена выросла перед ними в точности такая, как была. Маша даже заметила красные узелки Заклинания, которое удерживало раньше Чуню внутри. Значит, и ее, Машино, Заклинание преграды тоже восстановилось внутри корчмы? Девочка предусмотрительно отошла от опасного порога и направилась к другой разрушенной стене. Щелчок пальцами, другой – и стены вырастали из ниоткуда, обзаводились потерянными лампочками и надписями. Еще несколько щелчков – и восстановился потолок, скрывая за узкой щелкой трубы чужих круглиц.
– Спасибо, а теперь – стой! – приказал кто-то низким голосом. Маша замерла с протянутой рукой и открыла глаза.
На восстановленной Оранжевой круглице люди расступились, прижимаясь к новеньким стенам. В образовавшемся пустом пространстве стояла Маша, а напротив нее – высокий солидный мужчина с черными с проседью кудрявыми волосами, закутанный в бархатный плащ с меховым воротником, в розовых пушистых наушниках. За его спиной на почтительном расстоянии скромно стояли птицеголовые.
– Федор Ветрович, – вспомнила девочка.
– Федор Ветрович Ветровичев, – мужчина кивнул ей свысока. – Здравствуй, Маша Некрасова, друг Аэрона.
Глава 8 Почести для великого Сквозняка
Маша молча смотрела на мужчину в розовых наушниках, не зная, что сказать.
– Можно мне взглянуть на него? Я имею в виду свисток.
Девочка насупилась.
– Ты же знаешь, я не отниму его, даже если бы хотел. Я прилетел сюда из Господина Ветров специально, чтобы увидеть его. Но сейф уже был пуст.
– Вы должны были поверить мне и Штилю сразу.
– Маша, я прошу тебя, – мужчина медленно подошел к девочке. – Всю мою жизнь я мечтал убедиться в том, что живые ветра на нашей планете – не суеверие. Что Аэрон может говорить с людьми и дарить подарки. И не только Аэрон, все другие тоже.
– Я читала вашу книгу. Вы не верите в Аэрона.
– Не верил, пока не увидел пустой сейф. Все вещи сыновей ветра, когда-либо бывшие в руках у людей, на учете. И никто никогда не слышал о свистке Аэрона. Пожалуйста, покажи мне его.
Маша оглянулась по сторонам. Вокруг, вдоль восстановленных стен, молча стояли люди и смотрели на нее и на Федора Ветровича.
«А ведь он для них тут, наверное, суперзвезда», – подумала Маша. Ей стало неловко, что она упрямится, тем более, что она знала точно – свисток Аэрона вернется к ней в любом случае, даже если она не будет щелкать пальцами.
– Возьмите! – девочка вытащила свисток из кармана, подцепив его за красную ленточку. – Можете даже попытаться подуть. Только Аэрон не прилетит, пока сам этого не захочет.
Федор Ветрович протянул вперед дрожащую от волнения руку и осторожно, только кончиками пальцев, дотронулся до ленточки. Ничего не произошло. Тогда он уверенно схватил свисток, поднес его к глазам и спросил разочарованно:
– Это точно он?
– У меня другого нет. Хотите – проверяйте, спросите у Штиля хотя бы, – обиделась девочка. Столько выпрашивать – и не поверить потом!
– Я прошу тебя, пойдем со мной, – Федор Ветрович протянул Маше свободную руку. – Мы в Управлении Погодой хотели бы как следует изучить подарок Аэрона и поговорить с тобой поподробнее. Пожалуйста.
– Хорошо, – согласилась Маша. – Я только закончу тут…
Она обернулась в поисках разрушенных стен, но оказалось, что уже нечего было восстанавливать. Улица выглядела в точности так, как она запомнила.
– Да, и об этом нам бы тоже хотелось с тобой поговорить, – заметил Федор Ветрович.
– Погодите! – Маша спохватилась. – Где Чуня?
– Чуня сбежал, девочка, – Трепка вышел из толпы, держа за руки своих «наследников». Мальчишки были на редкость тихие, но явно целые и невредимые, что сразу с облегчением отметила Маша. – Мы думали сначала, что он погиб под обломками, но тела так и не нашли.
– Вы не поранились? – Маша сделала шаг к ребятам.
– Мы проснулись от грохота, – доверчиво ответил старший. – Смотрим, а стены нет!
– Это Чуня устроил разрушения! – воскликнула Маша. – Я сама видела!
– Девочка, что ты, – к ней подскочил соколиноголовый, до сих пор прятавшийся за широкой спиной Федора Ветровича. – Чуня бродяга, приговоренный к исправительным работам, как ты, да вдобавок убогий, немой, он был заперт Заклинанием тут уже очень долгое время, и ничего, никаких происшествий до сего дня.
– Вот именно, как я, и заперт, как я, – злорадно улыбнулась девочка. – А сумел разрушить почти всю круглицу, даже не выходя из корчмы!