– Держу! – шепнул кто-то. Падение замедлилось. Ма ша снова лежала на воздухе, словно на поверхности воды, только в круге оранжевого цвета. – Хорошо, что новорожденный оранжевый ветер тут не один, правда?
– С-супер, – Машу замутило, в горле пересохло.
– Ничего, со мной не пропадешь. А теперь ищи следующий цвет радуги. Осторожно, сосредоточенно, быстро.
– Желтый, – девочка решила, что сейчас самое время потерять сознание. Она висит в воздухе над пропастью в середине огромной горы и разговаривает с каким-то голосом. Только вот в обморок почему-то не падалось. Маша закусила губу и начала «плыть» туда, где оранжевый цвет светился ярче. Там она перебралась на желтый.
Желтый цвет был не такой зыбкий, как красный, на ощупь он был похож на сливочное масло. И словно в масло, девочка начала погружаться в него, едва перестав двигаться.
– Скорее, следующий, а то, кто знает, может, я больше не смогу тебя поймать, – посоветовал голос. – Южный ветер добрый, но у новорожденного еще так мало силенок.
Маша поспешно перебралась в зеленый. Зеленый был на ощупь упругим, как молодая листва, не верилось, что это был просто круг света. Девочка зажмурилась, и ей показалось, что она стала крошечной, как муравей, и лежит на огромном листе лопуха, который качает летний ветерок. Ветерок дул все сильнее, все резче, норовя сбросить насекомое с листа.
– У ветров переменчивый нрав, не медли, – подсказал голос. Маша со вздохом перебралась в круг голубого цвета. Этот был похож на мягкий снег, и Маша не стала в нем задерживаться. Она хорошо знала, как легко можно провалиться в снег и не выбраться без посторонней помощи, ей прошлой зимой пришлось в одних носках выкапывать из коварного сугроба лыжные ботинки. В ярких голубых вспышках Маша перебралась на синий свет, который оказался льдом, скользким и холодным, и растянулась на нем, раскинув уставшие руки и ноги. Но отдыхать долго ей не пришлось, и даже голос не успел поторопить ее. От холода заныла кожа, заломило кости, на четвереньках девочка перебралась в круг фиолетового цвета и села. На этот раз ощущения ее не обманывали. Фиолетовый цвет и на ощупь, и на вид оказался толстенным стеклом. Сквозь него с трудом просматривались разноцветные круги, которые миновала Маша, а балкончика уже совсем не было видно.
– Почти пришли. Ты у порога дома Отца Ветров, – прошептал голос.
Маша поднялась на четвереньки и осторожно – ведь стекло тоже скользкое – поползла туда, где сиреневый цвет был ярче и гуще. В одной точке он вдруг засветился так ярко, что стало больно глазам, и Маша, толкнув руками светящийся круг, вдруг выпала куда-то кубарем, сбив что-то по пути с лязганьем и грохотом. Она лежала несколько секунд, зажмурившись, соображая, падает ли еще, или уже лежит на твердом полу, нескользком, надежном. Кто-то под ее ухом залился тихим мурлыкающим смехом.
– Вставай, приведи себя в порядок. Мы в доме Отца Ветров, и мне тоже не терпится на него взглянуть. Спасибо, что пронесла меня в своих волосах.
Маша открыла глаза. Она была в собственной прихожей. Поперек коридора лежала вешалка, именно ее она сбила. Вешалку эту купил папа, мама еще ворчала, что очень непрактичная конструкция для маленького узкого помещения. На вешалке болталось папино пальто.
– Я что, дома?! – вскричала девочка. Она вскочила на ноги и охнула – болело колено после падения.
– Как, каким образом? Моя миссия была пройти эти жуткие круги?
– Ну почему жуткие, – вдруг послышался обиженный голос под ее ухом. – Новорожденные всегда очень милые, а по мне так ветра – самые милые дети из всех, что бывают. Конечно, я сужу предвзято, ведь я сама ветер в какой-то степени. Хоть отвечаю не за движение воздуха, а за движение судьбы. Но принцип тот же, если смотреть профессионально.
– А ты кто? – Маша снова принялась крутиться вокруг своей оси, пытаясь рассмотреть невидимого собеседника. – Что ты делаешь у меня дома?
– Если это твой дом, то ты знаешь, где у тебя зеркало, иди и посмотри, – фыркнули в ответ.
Маша послушно повернулась к зеркалу – оно висело на одном и том же месте столько лет, сколько девочка себя помнила. В зеркале девочка увидела себя – в сиреневой блузке, длинной юбке, с рюкзачком, с короткими растрепанными волосами, выбившимися из-под маленькой черной шапочки с головой кошки на лбу. За левым ухом было что-то, похожее на непослушную рыжую прядь волос. Присмотревшись, девочка увидела, что у пряди была трогательная кошачья мордочка, огромные золотистые глаза и большие забавные ушки.
– Я Тюха, ветер удачи, и давно за тобой присматриваю. Вот только странствовать с тобой я решилась лишь тогда, когда ты отправилась к Отцу Ветров. Без меня ты бы ни за что не прошла лабиринт новорожденных ветров. Но у меня был свой интерес – я соскучилась по Отцу Ветров. В последний раз я его видела, когда была еще котенком, а с тех пор прошло немало лет. Я ужасно любопытная, и мне стало интересно, почему он перестал с нами, ветрами, разговаривать. Мы же скучаем…
– Какой Отец Ветров, какой ветер удачи?! – Маша упрямо мотала головой. – Я же дома!
– Ммм, ты уверена? – промурлыкала Тюха. – Тебя точно ничего не смущает?
– Смущает! – девочка сорвала маску с головой кошки. – Мой внешний вид смущает! Я не такой была, когда уходила. И твое присутствие смущает! Вали из моих волос, у папы аллергия на кошек!
– В любой другой момент я бы приняла твои слова за чистую монету и покинула тебя, неблагодарная девочка, – зашипела Тюха. – Но сейчас, как я понимаю, это была бы не только твоя ошибка, но и моя. Так что извини, впервые в истории ветров удача наотрез отказывается покидать человека.
– Да ну тебя! – Маша готова была зареветь. Вид и запахи родного жилья почти что сводили с ума, хотя внешний вид Маши подсказывал ей: она еще далеко не дома, и все, что происходит – что-то очень странное и неправильное. – Я же дома! Всё! Сейчас мама придет! Тут вот гостиная!
Девочка побежала в гостиную, там все было на своих местах, даже тетрадка с сочинением.
– Тут вот моя комната! – девочка влетела в свою комнату. Там тоже было все на своих местах, за одним исключением. Вместо ее уютной кроватки висел гамак. А в нем спал самый бородатый старик на свете. Он был настолько бородатый, что укрывался собственной бородой словно одеялом, да еще и подвернул ее уголок вместо подушки. Гора чистых тонких седых волос мерно вздымалась в такт дыханию, и из нее, словно из сугроба, торчали нос и щеки…
– Отец Ветров! – восхищенно прошептала Тюха, ее голос вновь стал мурлыкающим.
Глава 19. Отец Ветров
Машу, конечно, ужасно возмутило, что какой-то старикашка самым беспардонным образом поселился в ее квартире. Поэтому она не стала с ним церемониться. Взяла и рявкнула:
– Подъем!
Но Отец Ветров даже не поморщился. Маша решила, что он немного глуховат, и принялась бродить по комнате без всякого стеснения. Она ведь была у себя дома! Однако при детальном рассмотрении оказалось, что знакомые с детства книги пусты, в фотоальбомах нет фотографий, в письменном столе чистые тетради и ручки, которые казались игрушечными – паста из них не выдавливалась, писать было невозможно. Любимые девчоночьи мелочи – старые «валентинки», заколки, бижутерия, блокноты, «счастливые» автобусные билеты, фантики, магнитики, записки, журналы, косметика, статуэтки, фенечки – отсутствовали. Маша пробежалась по всей квартире. Платяные шкафы пусты, шкатулка с мамиными украшениями – просто покрытый узорами кусок дерева, изящную резную крышечку не открыть. Папины документы – чистая бумага. Квартира казалась не просто чужой, она была подделкой. Помедлив, Маша взялась за штору на окне. Память рисовала привычный вид из окна в мельчайших деталях: тополя, автобусная остановка, лавочка, песочница с грибом, кусты. Штора отъехала в сторону. За окном были лишь белоснежные пики гор далеко внизу и неровное грязно-белое небо, похожее на слежавшийся на тропинке снег.
Несколько минут Маша смотрела в окно, не видя ничего перед собой, очнулась только, когда по щеке скользнула слезинка. Щеке стало щекотно. Смахнув ее, девочка задернула штору и огляделась. Квартира все же была копией ее собственной. Пусть она на самом деле не дома («Еще не дома», – уточнила про себя Маша), ей хорошо известно, что где находится.
– Будем будить дедульку! – зло сказала девочка Тюхе. – Зачем я сюда лезла? Правильно?
– Мне самой не терпится, – прошептала в ответ Тюха.
Маша налила на кухне воды в стакан – водопроводный кран, что удивительно, работал. Прошла с водой в комнату, включила музыкальный центр – тот тоже работал, правда, музыка в нем была непривычная, прерывистую мелодию исполняли одни только духовые инструменты всех мастей, девочка не могла определить на слух, какие именно. Услышав музыку, старик только вздохнул во сне. Маша попробовала потрясти гамак, но результата это не дало. Тогда она налила из стакана воду в ладонь и стряхнула несколько капель на спящего. Тот не шелохнулся. Тогда девочка брызнула щедрее. Дед заворочался в гамаке, но не открыл глаза.
– Проснитесь! Прошу вас! – наклонившись над ним, позвала девочка, продолжая трясти гамак. Прикасаться к его бороде, чтобы попытаться потрясти спящего за плечи, Маше отчего-то очень не хотелось. Но старик продолжал мирно сопеть носом.
– Я устала, – наконец, сказала девочка Тюхе. – Может, нам надо просто подождать? Должен же он когда-нибудь выспаться.
– Но мы, ветра, не видели его уже много-много лет, а вдруг он спал все это время? – ответила кошка. – Наклонись пониже, я попробую кое-что еще.
Маша послушно наклонилась над стариком. Тюха вытащила из-за ее уха свой длиннющий рыжий хвост и быстренько пощекотала им нос спящего. Тот вдруг открыл ярко-голубые глаза в таких же пушистых и серебряных, как борода, ресницах. Маша отпрянула. Старик громко чихнул, и его борода взлетела в воздух. Казалось, все вокруг пришло в движение. Девочка попятилась. Из гамака бил серебряный фонтан. Грохот труб из музыкального центра оглушал. Маша закрыла уши руками и зажмурилась. И тут же все стихло. Только Тюха легонько щекотала хвостом ее шею.