Скучно до безумия и еще отчего-то страшно в пустой квартире. Маша несколько раз бралась за дверную ручку, чтобы заглянуть в кладовку, но каждый раз отступала, боясь помешать Отцу Ветров. В конце концов девочка не выдержала. Она решительно распахнула дверь. Однако кладовки не было. Дверь открылась на горы, склоны и пропасти, грязные рваные облака и хмурое небо. Маша крепко держалась за дверную ручку, с любопытством глядя вниз, – ничего похожего на ее дом, дверь оказалась буквально вырублена в скале.
Ветер здесь был такой резкий и порывистый, что захотелось вернуться обратно в квартиру. Вот только ручка растаяла в руке, словно сосулька. Маша поздно спохватилась, что пальцы ее сжимаются все крепче вокруг истончающегося кружочка, пока тот не стал совсем как монетка. Девочка в панике попыталась ухватиться за стену, но та оказалась покрыта снегом и льдом. Маша едва не упала, если б ее не подхватил Зефирий. Держа ее на руках, словно младенца, он отлетел подальше от скалы, через его плечо девочка увидела, что дверной проем затягивает паутина, словно там работало по меньшей мере десять тысяч проворных паучков.
– Это был не Отец Ветров? – спросила она у Зефирия.
– Я ничего не видел, – растерянно ответил тот. – Вообще-то это его скала. А что ты видела? Что произошло?
Девочка рассказала, как нашла и разбудила Отца Ветров. Зефирий так пристально уставился на Машино ухо, как раз туда, где была рыжая прядь, что девочка все же решилась рассказать ему о судьбе Тюхи.
– Я не видел, чтобы из пещеры вылетал новорожденный ветер удачи, – пробормотал Зефирий. – Я помню, я сказал тебе, что полечу по делам, однако я так переживал за твою встречу с Отцом Ветров, что остался кружить вокруг горы. Я не видел ни Тюхи, ни Отца Ветров. Гора огромна, но я смог окружить ее кольцом.
– Может быть, это была ловушка? Может быть, это не Отец Ветров и Тюха погибла? – осторожно предположила Маша.
– Это его гора, кто там еще мог быть? Я никого не видел! И Тюха определенно жива, я бы почувствовал смерть сестры. Мы все бы ее почувствовали. И все же произошло что-то очень странное. Даже я не могу понять, что именно. Я должен посоветоваться с братьями. Куда тебя отнести, только быстро?
– Не волнуйтесь за меня, у меня есть маячок, – ответила девочка. – Вот только вы мне обещали подарок на память.
– Ах да, конечно. Каков бы ни был результат, ты в гору вошла и Отца Ветров разбудила, верно? – Зефирий осторожно опустил Машу на землю, вернее, с этой стороны горы был снег, и принялся рыться в карманах. – Вот тебе в компанию к тому мусору, что ты собираешь, голубой колокольчик. Не помню, где я его сорвал, но он со мной уже давно, так что его можно считать моим. Да-да, позвонишь, я услышу, он же голубого цвета. А вот это лично для тебя. Никому не отдавай, даже не показывай.
Зефирий протянул Маше что-то, что на первый взгляд казалось просто кусочком льда, прозрачным и бесцветным. Однако, прежде чем отдать его девочке в руки, воздушный странник повернул его влево, потом вправо, и лед заискрился всеми цветами радуги. Один из уголков льдинки был сточен, другой, противоположный, оказался крошечной пробкой.
– Это универсальные духи, – произнес Зефирий. – С их помощью я создавал ароматы всех миров, и именно их для примера я предложил Ульяночке, когда мы придумали с ней официальные ароматы для людей этого мира. Какой запах ты себе представишь, открывая пробку, тот и будет. Главное, предыдущий аромат при этом пропадает, хоть и не сразу, а спустя несколько секунд. Расходуй, не скупись, ты всегда сможешь обновить флакончик на западном ветру.
– Только в этом мире? – уточнила Маша.
– В любом из миров есть запад и, разумеется, западный ветер, – усмехнулся Зефирий и, попрощавшись, улетел восвояси.
Глава 20. Духи из родного мира
Оставшись одна, девочка прежде всего решила опробовать универсальные духи. Ей всегда нравилось нюхать в магазине и в журналах пробники ароматов, просто из любопытства. Вспомнив один из тех, что ей особенно нравился, Маша представила его как можно яснее и, сняв пробку, понюхала жидкость в прозрачном флакончике. Но та не пахла ничем. Тогда девочка осторожно надушила запястье и обрадовалась – от ее рук теперь пахло теми самыми духами из родного мира.
– Наверное, не стоит баловаться с волшебными предметами, тем более пока я еще не дома, – сказала себе девочка, но ее все же переполняла радость – теперь она могла пользоваться любыми духами, сколь угодно редкими и дорогими. Флакончик оказался прекраснейшим подарком на свете, а как им пользоваться для серьезных вещей, Маша пока представления не имела. Для чего могли понадобиться духи? Мир с их помощью не спасти.
Маша со всеми предосторожностями спрятала духи и колокольчик в потайной карман плаща к другим подаркам и щелкнула пальцами, вызывая маячок в комнату к Бабуле. Однако маячка не было. Девочка вспомнила, что маячки и магия пропали у нее вроде бы еще в пещере с новорожденными ветрами. Неужели все маячки стерлись с ее вещей? Девочка огляделась по сторонам – кругом были только горы, и одна, самая большая – Домдомдом, – прямо перед ней. Она поспешно вывернула карманы, подула в свисток Аэрона, позвонила в колокольчик Зефирия, но не получила ответа. Видимо, воздушные странники считали себя слишком занятыми, чтобы отзываться на Машин зов.
– Без паники, – сказала себе девочка, однако ее сердце словно замерло. – Спокойно. Я знаю эту гору, она одна, стоит особняком, потому что только в ней пещера и дом Отца Ветров. Я ее просто обойду. Вроде бы там, где вход с вентилятором, была дорога. По ней и выберусь. Гора не может быть чересчур большой, ведь Зефирий лежал вокруг нее кольцом, хотя шут его знает, какой длины эти ветра…
Держась левой рукой за гору, девочка принялась обходить ее вокруг, однако вскоре выяснилось, что путь ей преграждают огромные валуны и непроходимые сугробы. Становилось все холоднее в бархатном плаще, к тому же у подножия начало темнеть. Маша ползла по снегу, стараясь не потерять направление, однако ее руки обледенели, а снег залеплял рот и глаза. Девочка надела маску кошки, случайно дернув при этом себя за волосы, как раз там, где была рыжая прядка. В маске лицо не так мерзло. Хотя прорези для глаз постоянно сползали. Но это не помешало Маше заметить впереди слабый свет из-за заснеженных валунов. Там явно что-то горело, но по-прежнему ничего не было слышно, кроме воя ветра.
«Хоть бы это были окна уютного охотничьего домика или какой-нибудь хижины», – взмолилась про себя девочка.
Оторвавшись от скалы, она ползла по камням и снегу за светом. Дорогу ей преградила стена из огромных непроходимых валунов, свет скрылся за ними и пропал. В отчаянии Маша принялась звать на помощь и поползла вверх. Плащ ее намок и отяжелел, она закинула его за спину, так было еще холоднее, но, по крайней мере, она освободила руки и ноги. Вдруг кто-то подхватил ее за подмышки и втащил на большой камень. Это был здоровенный дядька в толстом свитере, похожем на рыцарский панцирь. От него так сильно пахло какой-то зеленью, что даже Машин замерзший носик почувствовал это. Дядька сел на камень и помог Маше спуститься по другую его сторону. Там ее сразу встретили другие сильные руки, кто-то укутал ее одеялом и понес. Куда, девочка не видела, потому что маска съехала на глаза. Спохватившись, что она могла оказаться в руках разбойников, Маша принялась отбиваться.
– Не бойся, девочка, – вдруг она услышала женский голос. – Сейчас я тебя уложу и напою горячим молоком. Аэрон прекрасный, как ты оказалась одна в этих горах, да еще в такой одежде! Тебя словно вынесло ветром из богатого дома в роскошном городе и опустило в сугроб в дикой пустоши!
– Как-то так и было, – попыталась ответить девочка, сдвигая непослушными руками маску. Перед ней сидела женщина лет сорока с умными и ехидными глазами, одетая в толстенный свитер и грубые штаны. Она протянула девочке что-то вроде маленького фарфорового чайника без крышки. Предполагалось, что Маша будет пить молоко из его носика. Зубы клацнули о фарфор.
– Не торопись, обожжешься. Какие у тебя обветренные руки! – заметила женщина, помогая Маше напиться. Затем она сняла с девочки плащ и промокшие сапожки, надела на нее свитер, в котором Маша утонула. Он был длинный, как платье. Затем ей предложили носки, толстенные и огромные, как валенки. Девочка начала отогреваться, и ей стало любопытно, где же она находится. К ее разочарованию, это вовсе не было домом. Всего лишь навес из незнакомой грубой ткани рядом с костром. Женщина сидела на круглой широкой подушке, Маша убедилась, что сама сидит на такой же. Над костром висела прямоугольная кастрюля с водой, и женщина опускала в нее маленькую фляжку с молоком, чтобы согреть его. Невдалеке в шуме ветра слышались голоса – люди устраивались на ночлег, кажется, немного ссорились из-за чего-то.
– Где я, кто вы? – наконец спросила девочка.
– Караван кайтов, идем в Каменоломни Борейки, везем порокус для камнедробышей, – ответила женщина. – Тебе дать немножко сала смазать руки?
– Наверное, не надо, – кожа сохла и стягивалась, руки у Маши болели, но как их мазать салом, девочка не представляла. Она дышала на них и смачивала слюной.
– Брось стесняться, давай я тебе помогу, – женщина достала баночку и занялась Машиными руками. – Что с тобой случилось, как ты здесь оказалась?
– Примерно так и было, как вы сказали – ветер вытащил меня из Большого Торта и унес сюда, – ответила девочка.
– Удивительная история, у тебя ручной ветер? – ехидно спросила караванщица.
– Разве они могут быть ручными? Нет, это какой-то совсем дикий ветер, настоящий хулиган, – сердито пробормотала Маша, думая о Зефирии.
– Как же ты вернешься обратно в Большой Торт? Мы идем совсем в другую сторону, тебе придется путешествовать в одиночку. Если, конечно, нечем заплатить.
– У меня нет денег, – задумалась Маша. – А далеко ли до Большого Торта?
– На кайтах три дня пути, а пешком даже не знаю сколько, дольше намного. К тому же тут свирепствуют росомахи, как ты пойдешь одна?