Двойник повернулась и протянула Маше руки. Кольцо свободно болталось на пальце, и Маша обратила на это внимание.
– Оно не давит, – подтвердила двойник. – Не мешает и ничего не весит. Но и избавиться от него невозможно. Похоже, оно решило остаться на моем пальце навсегда.
– Попробуй поговорить с ним! – потребовала Маша. – Попробуй связаться с ним прямо сейчас и спросить, кто из нас настоящая.
– Я не хочу, – тихо ответила двойник. – Во-первых, я просто больше не хочу его видеть. Мне надоели его лицо и голос. Во-вторых, какой смысл спрашивать у собственной выдумки, кто из нас более живой, я или моя копия?
Маша вспомнила лицо Андрея, его теплые руки, его спокойный голос и то самое чувство уверенности, что у нее все будет получаться, которое посетило ее во время той их первой встречи. Как странно, что она могла жить до той встречи без этого чувства. Как странно, что без этой уверенности она могла принимать какие-то решения, совершать поступки, да и хотя бы просто открывать рот. И как будет теперь, если эта уверенность исчезнет вместе с Андреем из ее жизни.
– Вот в этом и есть самая большая разница между человеком и куклой, – сказала Маша, и слезы у нее высохли. – Ты не способна полюбить по-настоящему. Андрей ничего не значит для тебя. Досадная помеха, очередной командир, новая обязанность. Иначе ты бы так легко не поверила в то, что сказал тебе Федор Ветрович.
– Сама ты глупая кукла! – обиделась двойник. – Конечно, я люблю его! Я человек! Только он отвлекает меня от помощи людям. Только и знает, что повторять: «Думай, ищи, учись». Словно у меня было на это время! А Федор Ветрович действительно человек с большим жизненным опытом, у него есть дочь, он знает, что посоветовать девочке…
– Что ж ты не слушаешься его, как раньше? Зачем ты атаковала его башню? Зачем сдернула с него наушники?
– Да потому что он лжет! Он всегда лжет! Он пользуется артефактами семи ветров, а сам говорит, что их не существует! Он пытается уничтожить Сердце Ветров, а сам говорит, что оно выдумка! Он пленил Отца Ветров, а сам смеется над теми, кто его ждет! Он приготовил приказ снять во всех городах колокольчики и ветряки и перейти на порокус, а сам заперся в Господине Ветров, в Хрустальных Башнях, где никогда не утихает ветер!
Маша посмотрела двойнику прямо в глаза.
– Ты действительно безмозглая кукла. Ты не видишь логики? Зачем верить человеку, который всегда лжет?
Двойник покачнулась, сильнее опершись о кристаллы. Маша почувствовала, что говорить ей все сложнее, язык с трудом поворачивался во рту, казался толстым и неуклюжим. Девочка поняла, что в любой момент она замолчит навсегда, и торопилась высказать все, что успеет.
– Зачем Сквознякам летать в другие миры, чтобы прибираться в чужих домах, когда есть свой, где всегда нужна помощь? Почему ты в упор не видишь, что этот мир разваливается, и сколько бы ты ни полила цветочков и покормила щеночков, он все равно развалится, ведь новых городов никто не строит. Никто ничего не производит, и в будущем людей ждет только эпидемия борейкашля по всей планете? Если я копия, почему я теряю свои способности, а ты, наоборот, получаешь их? Почему я буду лежать годами живая и неподвижная, а не стану снова манекеном с шарнирами, как должна бы, по твоей логике. А вот увидишь, так и будет! Почему воздушные странники не смогли с тобой договориться, а со мной смогли?
– Потому что у тебя ненадежная и хаотичная магия ветра и птичья магия, как у них, а у меня крепкие и надежные сотканные Заклинания!
– От Ткачей Заклинаний, мракобесов Радужного ветра, как сказал Федор Ветрович?
– Да!
– Если бы ты действительно была человеком, ты бы приняла решение, а не продолжала слушаться того, кого сама же считаешь врагом и лгуном, – Машины губы сомкнулись. Казалось, что язык и рот заморожены, как на приеме у дантиста.
Двойник смотрела ей прямо в глаза, небо за ее спиной начало светлеть. Кристаллы под ее руками сияли, словно лампочки. Медленно двойник отцепилась от них и подошла к девочке, опустилась рядом с ней на колени.
– Я не понимаю, – прошептала она. – Я чувствую себя победительницей. Я полна сил, я могу все. Я могу разрушить этот город и восстановить его, я могу одним щелчком пальцев починить все сломанные вещи в этом мире, от поезда до сковородки. Я могу найти всех сбежавших кошек, пропавших детей, все, вплоть до последней потерянной монетки. Но мне почему-то сейчас так больно. Не физически. Словно моя душа связана на спицах, как шарфик, и кто-то выдергивает из нее ниточки. Одну за другой. И душа моя тает с каждой ниточкой и вот-вот исчезнет.
Маша смотрела на нее, теперь она могла только моргать.
«Все. Я проиграла. Я больше вообще ничего никогда не смогу сделать. Все уже сделано, что было в моих силах. Больше ничего не будет. Никогда», – подумала девочка.
Она почти не слушала своего двойника. В ее голове проносились воспоминания и мечты, лица родных и друзей, все сделанные и несделанные дела. Она никогда не допишет сочинение, не увидит маму, не станет врачом, не поедет в Англию, не прикоснется к воде, не съест шоколадное мороженое, не пробежит босыми ногами утром по холодному полу в кухню. Почему в голову приходит всякая ерунда, незначительные детали, мелочи, когда большая, огромная, жизнь закончилась?
– Маша! – Двойник заплакала, взяла ее руки и прижала к своему лицу. Девочка с удивлением видела, как по ее пальцам бегут капли чужих слез, но ничего не чувствовала. – Я не знаю, что делать. Все вроде хорошо, все получилось правильно. Я сильная, я нашла тебя, я о тебе позабочусь, я победила Федора Ветровича и помогу ветрам защитить Сердце Ветров. Но почему мне это не так уж и нравится? Я готова спрыгнуть с этой башни, лишь бы не чувствовать себя так неуверенно и пусто. Мне очень нужен кто-то, кто скажет, что я права, что я все сделала правильно. И я не верю, когда говорю это сама себе. Неужели это именно потому, что все-таки я – Кукла? Что, в самом деле, Кукла – это я?
Маша ничем не могла ей помочь, и на мгновение даже пожалела ее больше, чем себя, обездвиженную. Может быть, двойник прочла это в ее глазах. Она опустила руки и отвернулась, плечи ее тряслись от рыданий.
– Я должна быть сильной. Я должна решить, что мне делать. Сама. Я никому не подчиняюсь. Ни тебе, ни Федору Ветровичу, никому другому. Я делаю то, что думаю. Так и поступают люди. Люди, да, а не вещи!
Она поднялась спиной к Маше, подошла к кристаллам. Выглянула наружу. Небо становилось все светлее, на нем появились розовые полосы. Двойник стояла, выпрямившись, несколько минут. Потом повернулась и посмотрела на Машу.
– Сквозняк я или двойник, – сказала она звонко, – человек я или кукла, это не так уж важно. Важно то, что я чиню, я восстанавливаю, я хочу, чтобы все было так, как есть, как правильно, как должно быть. Кто из нас кукла с Заклинанием? Не важно. Я починю эту вещь!
Она щелкнула пальцами, восстанавливая себя, и вдруг обмякла и упала на кристаллы. Ее руки покоились на гранях, голова запрокинулась назад. Она больше не двигалась. Только ее длинные волосы шевелил утренний ветерок. В полной тишине слышался звон колокольчиков, стон Эоловых арф и ветер, и где-то далеко по ветру летел шепот ежиков: «Нашла куколку, спасла куколку».
Руки и ноги у Маши закололо тысячами иголочек. Она пошевелилась неуверенно, с трудом села и начала растирать их. Ей было невыносимо больно, но эта боль почти радовала.
Жива.
Глава 26. Рогонда во тьме
Маша медленно приходила в себя. Руки и ноги казались затекшими, все тело деревянным, словно она долго и крепко спала. Но с каждым глотком воздуха силы возвращались к ней. Только физические силы. Девочка не могла заставить себя посмотреть туда, где лежал ее двойник. Только когда первые лучи солнца косым веером прорезались сквозь кристаллы, Маша уговорила себя встать и подойти к Кукле. Она надеялась, что двойник уже утратила с ней всякое сходство, став манекеном, но нет. Первое, что бросилось ей в глаза, – тонкие измазанные пальчики с обломанными ногтями. На одном из ногтей сохранился островок облупившегося голубого лака.
– Это же я настоящая, – неуверенно произнесла Маша. Подошла к двойнику, приподняла ее голову, взглянула в запавшие глаза. Та не дышала, но на ощупь была мягкой и холодной. Только в этот момент Маша почувствовала то, что описывала ее двойник – словно ее душа была кем-то связана, как шарфик, и нитки начали распускаться, медленно, одна за другой выскальзывать из петелек и растворяться в пустоте. От жалости у нее защипало в глазах. Маша попыталась взять Куклу на руки, но та была слишком тяжелой. Тогда она просто обняла ее, опустив голову двойника себе на плечо, и поцеловала в лоб.
– Спасибо, – прошептала Маша. Ей казалось, что она потеряла сестру. Или даже держит на руках саму себя, мертвую. Одна из рук двойника была тяжелее и холоднее, чем вторая. Недоумевая, Маша подняла ее безвольные руки к глазам. Та, что казалась тяжелее, была с кольцом Андрея Шамана. В свете лучей восходящего солнца кольцо отливало перламутром. Несколько мгновений Маша рассматривала его, не решаясь снять с мертвых пальцев двойника. Как вдруг кольцо пропало. И тут же рука девочки словно оказалась закована в лед. Кольцо выбрало Машу. И оно было очень холодным и тяжелым.
– Андрей… Он не хочет меня видеть, – потрясенно сказала Маша. – Или он не хочет видеть ее?
Не выпуская из рук двойника, не раздумывая ни секунды, девочка сняла кольцо и приставила его к глазу.
Рогонда пылала черным пламенем под абсолютно безоблачным голубым небом. Исчезли дома, улицы, люди и птицы, только море черной клубящейся тьмы, Маяк, горы да жалкие остатки кораблей у причала. На крыше Маяка сидел Андрей. Его взъерошенные волосы, его спина и плечи были из той же тьмы, она все время переливалась и меняла форму, в ней вспыхивали искры и молнии, и у Маши зарябило в глазах. Лицо было пока что чистым и светлым, но, когда мальчик открыл глаза, они тоже оказались черными.