– Не до всего в этой жизни может додуматься наука! – всплеснула руками Энн.
– Но я же додумалась научно объяснить Ткачиху? – ответила Мэри.
– Ты выдумала терминологию!
– Потому что иначе Ткачиха была бы просто сказкой! Как эльфы! А ты хотела серьёзный научный труд!
– Стойте! – Бетти почувствовала себя судьёй на боксёрском ринге. Наблюдать, как две одинаковые кукольные девочки вот-вот вцепятся друг другу в волосы, было бы забавно, если бы всё не происходило в страшном мире, полном нитей и теней. – О чём вы спорите вообще? Я читала, что эльфы когда-то были на земле, а потом ушли.
– Потому что их расплели, – тихо обронил Рубашечник, и девочки повернулись к нему.
Рубашечник стоял, не глядя на них: длинные пряди растрепались и выбились из хвоста, не давая разглядеть выражение.
– Их расплели, – повторил он. – Когда пришла Ткачиха. Они ушли из нашего человеческого мира, чтобы найти покой. Нашли другой мир: красивее, тише, лучше… Он стал отражением нашей земли. Миры иногда пересекались, были тайные входы и выходы, но чем дольше эльфы жили, тем сильнее отдалялись от смертных людей. – Рубашечник снова двинулся по тропинке, прошёл мимо девочек и устремился вперёд. Остальные зашагали следом. – Когда на них напала тоска, многие подумали: мы скучаем по дому, по людям, с которыми столетиями жили бок о бок. И не сразу осознали, что их расплетают. Ткачиха набирала силу, ведь эльфы обладали удивительной древней магией, которая наполняла её с каждой отнятой жизнью. Ей понадобилось не слишком много времени, чтобы уничтожить всех эльфов. Не уцелел никто. Этот мир – лишь останки волшебных земель, заповедник игрушек, чтобы Ткачихе не было скучно. Она пресытилась, наелась, и теперь ей захотелось играть с нами, как кошке с мышкой. И Лес, и Холмы, и Море она расплела и превратила в свои владения, забрала их энергию и жизнь, но было и то, что оказалось ей неподвластно. Святилище, в которое последние оставшиеся в живых эльфы вложили свою магию… и души. В это место почти невозможно попасть. Но попытки того стоят – ведь оно недосягаемо для Ткачихи!
– Получается, Святилище – последняя эльфийская крепость? – заворожённо проговорила Бетти.
– Эльфы связали её с одной из земных церквей, оставив проход между нашими мирами. Той дорогой люди когда-то попадали сюда, в этот дивный мир. И этой же дорогой у них был крохотный шанс вернуться назад, если только они могли вспомнить зачем.
– Поэтому ты так цепляешься за воспоминания? – Бетти крепче обняла Таобсьера. Ей как-то вдруг стало одиноко и неуютно. – Ты… Вот зачем тебе к Святилищу? Ты сам хочешь вернуться домой!
– Тише ты! – Рубашечник испуганно прижал палец к губам. – Услышат же.
– Откуда ты всё это знаешь, парень? – Мэри-Энн остановились, упёрлись руками в бока и насупились так одинаково, что в другой ситуации Бетти бы неизбежно рассмеялась.
– Давно хожу в Холмах, – ответил Рубашечник так уклончиво, что всем стало окончательно ясно: он врёт.
Бетти вспомнила подслушанный разговор с Охотником. Может ли такое быть, что Рубашечник вступил с ним в сговор, чтобы вернуться в свой мир? Насколько опасно это может быть для неё?
Бетти почувствовала, как незримая рука сдавила её сердце. Хоть кто-нибудь здесь хочет помочь ей, просто ради неё самой?
Таобсьер на руках у Бетти вдруг заволновался, плюшевая овечья голова завертелась из стороны в сторону.
– Что с ним? – вскрикнула девочка.
– Он чует другой ветер, – ответил Рубашечник. – И он слишком быстро меняется. Бежим! Нам надо добраться до следующего Холма, может быть, мы сумеем укрыться там!
Охотник всегда отличался превосходным чутьём.
Не подвело оно и на этот раз.
Глава 11
Очень скоро Бетти и сама ощутила, что такое смена ветра. Она продрогла до костей, и бежать становилось всё тяжелее: её кроссовки с чавкающим звуком утопали во влажной почве, а Таобсьер намок и оттягивал руки. Но спустить его на землю она не решалась: ей показалось, что взволнованный ветер ищет у неё защиты. И сама она искала у него того же: тепла, ощущения общности, какой-то надежды. Пока она обнимала ветер, всё было хорошо, как если бы она была дома, с любимой игрушкой, в своей привычной, такой уютной и знакомой комнате! Так ей казалось.
Рядом ворчала Энн, оставившая надежду спасти туфельки, Мэри спрятала карту в сумку и сосредоточилась на преодолении Холмов, и только Рубашечнику, казалось, всё было нипочём: он запросто перешагивал особенно гадкие места в траве, и шаг его был таким лёгким, словно он всё ещё гулял по Лесу в поисках ягод.
– Что за ветер сейчас дует? – крикнула Бетти, и ей в лицо тут же прилетела сияющая паутина нитей. Отбиваясь от неё одной рукой, Бетти подумала, что чьи-то потерянные воспоминания мало отличаются от обычной паутины в мокром тёмном лесу.
– Опять злодей Татгэвит! – услышал её Рубашечник. – Ты уже встречалась с ним! Он никогда не повторяется! Всегда дует по-разному.
– Мне страшно! – У Бетти слезились глаза, и устоять на ногах становилось всё сложнее. – Я хочу укрыться!
– Пока негде, держись! – Вдруг Рубашечник охнул и провалился куда-то вниз.
– Рубашечник! – девочки кинулись к тому месту, где он только что стоял.
Оказалось, что равнина в этом месте заканчивалась резким обрывом. Рубашечник скатился вдоль него и теперь сидел на сырой земле. Он поднял голову на оклик и помахал рукой: мол, спускайтесь сюда! А спуститься было нелегко.
У Бетти всё ещё были заняты руки: она не могла отпустить Таобсьера. Она осторожно примерилась и попробовала сойти боком. Этот способ ей показал прошлой зимой Артур Ним, когда они сбежали из школы, чтобы пойти на большие горки. Артур Ним ещё назвал это «лесенкой» и объяснил, что так не упадёшь. Как давно это было! И потом, ведь одно дело – спускаться с городской горки для катания на санках, и совсем другое – со скользких и мокрых холмов, где даже за траву не ухватиться, да ещё и с грузом в руках. Бетти вздрогнула – казалось, что воспоминания эти далеко-далеко, где-то за пеленой тумана. Словно она начала забывать саму себя.
Бетти в очередной раз пожалела, что с ней нет Артура: он бы обязательно что-нибудь придумал!
Что-то простое и практичное, что могло бы решить её проблему намного быстрее. И чего уж точно не стал бы делать Артур Ним, так это стоять перед узкой и высокой пещерой с таким задумчивым выражением лица, как делал это Рубашечник. И даже не протянул руку, чтобы помочь!
Артура здесь нет. И Бетти надо справляться самой.
Здесь, за краем обрыва, Татгэвит безумствовал намного слабее, и она смогла удержать равновесие и продолжить спуск.
Слева от неё так же осторожно спускалась Мэри, оберегая сумку с картой и чайником. Энн следовала за ней.
– Идите скорее сюда, – быстро заговорил Рубашечник, когда девочки оказались в низине. – В этой пещере мы можем переждать очередное явление Татгэвита. По моим расчётам, следом за ним придёт добрый Диртгэвит, и мы сможем пойти дальше.
– Тогда идём скорее. – Энн решительно шагнула в пещеру.
– Незнакомые пещеры… Кто знает, кого мы там встретим? – покачала головой Мэри, неуверенно ступая следом.
– И девочка совершенно права, – раздался из глубины пещеры голос, показавшийся Бетти смутно знакомым.
Она насторожилась.
Неужели…
Бетти увидела, как напрягся и побледнел Рубашечник.
Мэри-Энн синхронно сделали шаг назад.
Из темноты выступил высокий человек, завёрнутый с головы до ног в плащ из травы. Капюшон был надвинут так низко, что лицо терялось в тени. Только тут Бетти обратила внимание, что пещера тускло освещена: всё те же нити, скрученные в узлы и развешанные по стенам, светили, будто тусклые лампы.
– Кто вы? – осторожно спросила Бетти, выглядывая из-за плеча Рубашечника.
– Смелая девочка, – одобрительно хмыкнули из-под капюшона.
– Извините нас за вторжение, – чинно заговорила Мэри, вцепившись в ремешок своей драгоценной сумки. – Мы всего лишь хотели переждать нашествие Татгэвита. Если мы вам помешали, немедленно уйдём.
– Оставайтесь. Татгэвит нынче ненадолго. К тому же когда ещё выпадет шанс нам с тобой поговорить, так, Рубашечник?
Бетти вздрогнула. Она поняла, где слышала этот голос! Человек откинул с лица капюшон, и она увидела того самого Охотника с лесной опушки! Эту квадратную челюсть и словно вытесанные из камня черты она ни с чем бы не перепутала!
– Это Охотник! – крикнула она, крепче прижимая к себе маленький ветер.
Дымчатая овечья голова обзавелась облачными рогами, устремлёнными в сторону человека в плаще.
– Вот так встреча, – Рубашечник опомнился и засиял улыбкой, выйдя ему навстречу. – Как интересно порой поворачивается дорога через Тени.
– Ты его знаешь? – напряжённо спросила Энн. – Знаешь Охотника?
– Все, кто бродит по Теням, рано или поздно сталкиваются с Охотником! – беспечно ответил Рубашечник – и тут же полетел в стену от удара.
Бетти и Мэри-Энн вскрикнули в унисон.
Охотник подошёл к Рубашечнику, сгрёб его за воротник и приподнял над землёй.
– Врёшь друзьям? – оскалившись, спросил он. – Да с тобой, выходит, вообще нельзя иметь дела!
Рубашечник запрокинул голову, задыхаясь, хватанул ртом воздух. Тощие руки он вскинул к шее, пытаясь освободиться. Охотник легко удерживал его одной рукой, казалось, вообще не применяя при этом силу.
– Я уже сказал тебе, что стану твоей тенью, – Охотник неприятно ухмыльнулся и встряхнул его. – А в Тенях так легко наступить своей тени на хвост…
– Я тебе… на хвост… не наступал, – прохрипел Рубашечник, силясь разогнуть намертво стиснутые пальцы держащей его руки. – Отпусти!
Бетти замерла, наблюдая за этой сценой. Ей было жутко. Она ещё никогда не видела настоящей драки. Не видела, чтобы кого-то по-настоящему били. Что ей следовало делать? Броситься разнимать их или пусть деруться? Таобсьер опустил дымчатые рога, словно приготовившись её защищать. Мэри и Энн стояли за её спиной, взявшись за руки, и не сводили глаз с каменного лица Охотника.