Татгэвит не унимался, казалось, становился только сильнее. Это тоже вынуждало ждать. Сидеть и ждать в пещере, слушать, как ругаются её спутники, и думать о том, что их ждёт.
Она не особо уже верила в успех их пути. Разве можно куда-то дойти, постоянно ссорясь?
Да и неизбежность Болот пугала её.
Но надо было идти.
Надо было идти.
Где-то через час – а может быть, и несколько, Бетти не знала, как определять время в этом странном мире, – Мэри осторожно выглянула из пещеры.
– Мне кажется, Татгэвит начал стихать, – решительно сказала она. – Давай, Бетти!
Бетти поднялась, глубоко вздохнула и сделала шаг наружу, мгновенно увязнув во влажной земле. Татгэвит завывал где-то совсем неподалёку. Завывания звучали разочарованно – сладкая добыча ускользнула из-под носа! Удачно, что удалось его перехитрить, спрятавшись в пещере!
В воздухе ощутимо пахло грозой. Раньше Бетти нравился этот запах, но теперь он вселял тревогу. Трава вокруг была примята и истоптана, хотя никого, кроме ветра, здесь быть не могло. Пейзаж изменился. Тропинки метались по Холмам в хаотичном узоре, напоминающем паутину. Той дорожки, по которой они пришли сюда и видели, когда спустились, не было вообще. Громада заросшего кустарником постороннего холма вздымалась над ними справа, как гигантский круизный лайнер, на котором Бетти однажды путешествовала с родителями. Нити парили над землёй, делая вид ещё более изменчивым и незнакомым. Однако нашёлся и повод для радости, хоть она и давалась Бетти с трудом. Далеко впереди виднелись три высоких Холма – точно такие, как на карте. Бетти вздохнула с облегчением. Хотя бы ясно, куда направляться! Страшно было бы вызваться идти вперёд и тут же потеряться!
Она неуверенно сделала шаг – прятаться в спасительной темноте можно было долго, но это ни на миг не приблизило бы её к возвращению в свой мир.
– Помоги нам, пожалуйста, Таобсьер, – поднеся ветер к лицу, прошептала она прямо в сиреневое облако. – Отгони от нас другие ветра, пока мы идём к краю Холмов. Они же не бесконечные, и на карте видно, что дальше пейзаж меняется. Нам не очень долго идти. Но мы не сможем, если на нас нападут ветра. Пожалуйста, прикрой нас. Мы рассчитываем на тебя…
Фиолетовое облако в её руках потеплело, задрожало и начало ощутимо раздуваться. Бетти шагнула назад, размыкая объятия, и Таобсьер взмыл в небо. Облако начало расти, расти и постепенно заполнило небо. Вокруг потеплело.
– Идите сюда! – позвала Бетти. – Таобсьер спрячет нас от чужих взглядов.
Мэри-Энн, Охотник и Рубашечник вышли из пещеры, с удивлением оглядываясь по сторонам.
– Давно Татгэвит такого не устраивал, – со знанием дела сказал Охотник. – Бетти, веди нас.
– Я? – Бетти растерялась. Речь шла о том, чтобы она шла вперёд, но вести… Впрочем, разве это не одно и то же? Артур Ним рассказывал ей о волках. Что первый волк всегда ведёт стаю. Значит, ей сейчас надо стать первым волком?
Бетти попросила у Мэри карту и принялась её разглядывать. Она старалась как следует её запомнить.
– Туда! – Её палец указал в сторону трёх неизменных холмов. – Нам туда и прямо!
Но ни в чём она не была уверена.
Фиолетовый ветер сгустился вокруг них, и они продолжили путь. Вокруг клубились принесённые Татгэвитом нити. Их было так много, что они лезли в лицо. Бетти отмахнулась от одной из них, но её тут же перехватил Рубашечник.
Охотник посмотрел на него со странным выражением, будто бы с недовольством и… завистью. Рубашечник задумчиво повертел её в руках, потом посветлел и привычным уже движением положил в рот.
– Оказывается, – с довольным видом произнёс он, – мне никогда не нравился цирк.
Для маленького ветра было совсем непросто противостоять собратьям.
Но Таобсьер никогда не одобрял их буйный и злобный нрав.
Время равнодушия прошло.
Глава 14
Благодаря Таобсьеру на оставшемся пути через Холмы они не встретили никаких препятствий. Татгэвит их не заметил, других ветров тоже не было видно.
– Не знаю, как долго ещё будет так спокойно, – задумчиво проговорил Рубашечник.
Три холма-ориентира виднелись впереди, но словно бы не приближались.
– Не было ещё никого, кто смог бы пройти через Болота Тревоги без известной дороги. Иначе либо утонешь, либо встретишь кого-то… не того, – угрюмо заметил Охотник. – Даже такие, как я, случается, гибнут там… К тому же нас может поджидать засада. Ткачиха ведь уже выслала погоню.
– А почему мы не можем просто обойти Болота? – спросила Бетти.
– Понадобится слишком много времени, – сказала Энн. – Слишком много дней и ночей. А дней и ночей тут нет вовсе, так что можем вообще не дойти и застрять.
Бетти поёжилась. Такой вариант ей совсем не понравился.
– И всё-таки как из слёз и тревог получились эти болота? – задумчиво спросила Бетти.
Рубашечник поморщился. В голосе его звучала досада:
– Всё, что я знаю, – это сказки, легенды и небылицы. Я просмотрел множество воспоминаний, пытаясь найти свои. Бродячие воспоминания быстро теряют связь с реальностью, и сложно верить всему, что из них узнаешь. Требуется время, чтобы научиться отличать ложь от правды. И мне это удаётся не каждый раз.
Охотник хмыкнул:
– Для того, кто ворует у Ткачихи, ты удивительно хорошо держишься. Твой рассудок должен быть уже насквозь изъеден чужими бреднями.
– Меня спасает моя память, – Рубашечник криво улыбнулся. – Мне повезло удержать себя. Другим везёт не так сильно. Так вот, Болота Тревоги – это место, где сон становится невозможно отличить от реальности, а тоска получает над тобою власть.
Бетти вздрогнула. Всё это звучало очень неприятно, хоть и не совсем понятно.
Они шли вперёд и представляли собой со стороны, должно быть, очень странную картину. Бетти возглавляла шествие, с трудом представляя, куда вообще идти. Мягкая трава не вызывала доверия. Чем дальше они шли, тем гуще она становилась. Бетти только и могла, что ориентироваться на три холма вдалеке. Слишком старых, чтобы сдвигаться под капризом ветров… Именно эти Холмы на карте означали начало безопасного пути через Болота, той единственной тропы, которая подходила им. Бетти вела отряд туда. Три холма вселяли в неё уверенность, что в этом зыбком мире есть хоть что-то постоянное. Надёжное. От этой мысли на сердце стало тепло – так в детстве она знала, что может положиться на родителей и на то, что знает о мире вокруг, пока он не перевернулся и она в результате не оказалась здесь…
За спиной шаг в шаг с ней неслышно скользил Охотник. Его могучая тень падала на траву. Откуда падала тень и что в этом мире заменяло солнце, Бетти так и не поняла. Возможно, это был тот же свет, что раньше в Лесу. Возможно, кто-то из блуждающих душ, подобно Мэри-Энн, решил вспомнить немного дневного света…
Подумав о Мэри-Энн, Бетти всё-таки обернулась. Близняшки шли, крепко сцепившись фарфоровыми ладонями; жребий нести сумку с чайником и картой выпал Энн. Она перекинула ремень через плечо и второй рукой крепко сжимала ткань. У обеих девочек были жёсткие, нахмуренные и совсем не девичьи взгляды.
Взгляд Бетти скользнул дальше и невольно остановился на Рубашечнике. Он замыкал отряд, и при каждом движении его длинные руки болтались, как у пугала. Его лицо было задумчиво и печально. Бетти уже не знала, что думать о нём, можно ли ему доверять, – но выбора у неё не было. Всё решится у Святилища, там она и найдёт все ответы. Рубашечник поймал её взгляд и делано улыбнулся:
– Вперёд, Бетти Бойл. Ты теперь наш предводитель.
Бетти вспыхнула и отвернулась. Он ещё и шутит! Это только в сказках легко получается: героиня попадает в волшебную страну и сразу обретает волшебную силу, и герои падают к её ногам… А у неё вместо магической силы загадочная благосклонность местного ветра, вместо героев – подозрительный Рубашечник, страшный Охотник и две фарфоровые куклы, и у неё нет сил даже сделать следующий шаг – хочется лечь и лежать комочком в углу пещеры, а ей приходится куда-то вести эту толпу.
Это было похоже на Тот День.
Когда Артур Ним спросил: «А что случилось?» – Хотя прекрасно видел, что случилось, и вместо того чтобы помочь, просто выставил её ещё бо́льшим посмешищем! А родители только отругали за то, как с ней поступили. Как будто это она была виновата!
И если она сейчас ошибётся… Она же и окажется виновата.
Всё это вдруг показалось Бетти ужасно несправедливым. Навалилась тяжесть, грудь сдавило, и девочка неожиданно для себя расплакалась. Крупные слёзы градом катились по щекам, она упала на колени и громко, надрывно плакала, не обращая внимания на то, что все столпились вокруг неё.
Все вокруг предатели! Враги! Рубашечник её предал! Предал, когда она только начинала ему доверять, и лишил возможности найти здесь друга. Охотник служит Ткачихе: сколько он поймал за свою жизнь таких, как Бетти?
Мэри-Энн уже давно тут, им всё равно…
Мама, наверное, решила, что Бетти ушла из дома… И ей теперь будет лучше! Лучше без Бетти, ей и папе, она была ошибкой, они никогда не хотели дочь!
Бетти рыдала и никак не могла остановиться.
– Что это с ней?
– Это Ткачиха! Никак не оставит её в покое.
– Да от неё ничего не останется раньше, чем мы дойдём до Болот Тревоги! Чем только вы думали!
– А что мы могли сделать?
– По крайней мере, она помнит, кто она такая.
– И откуда она.
– А она откуда? – это точно был голос Охотника, но Бетти было всё равно. Она легла на траву и обхватила голову руками, продолжая в голос всхлипывать и слушать голоса товарищей.
– Она оттуда же, откуда и я, – вступил в разговор Рубашечник. – Откуда мы все. И она совсем юная. Как ей справиться с этим?
– Ткачиха ни за что её не отпустит. – Охотник опустился на колени рядом с Бетти и провёл ладонью по её плечам и спине. Ладонь была большая и грубая, шершавое прикосновение чувствовалось даже сквозь ткань одежды. – В ней так много всего. Силы и страсти. И храбрости, чтобы прийти сюда и бороться. Но она не дойдёт. Сгорит раньше, чем мы перейдём Болота. Если не сойдёт с ума среди них.