не.
Охотник одним прыжком взлетел на берег рядом с ними и одним движением сгрёб Рубашечника за воротник:
– Ты!..
Рубашечник безвольно повис в его хватке, опустив голову. Седые, давно нечёсанные волосы выбились из растрепавшегося хвоста и закрыли лицо, мешая его разглядеть. Охотник резко встряхнул его, заставляя поднять голову, и проорал:
– Какого дьявола?!
– Ты видел какой-то другой выход? – усмехнулся Рубашечник, упрямо глядя в землю.
– Без разницы. Ты должен вывести нас отсюда! Ты не имеешь права рисковать своей памятью, если только тебе известен путь!
– Ну брось, не так уж я и рисковал… – Рубашечник поднял наконец глаза и продолжил, изучая лицо Охотника: – А если мы заблудимся и я забуду что-то важное… Ты нас поведёшь. У тебя же есть столько…
Охотник зарычал и сильнее стиснул пальцы на клетчатом воротнике.
– Я знаю, что ты делал с нитями всё это время, – продолжил Рубашечник, как будто не чувствуя неудобства. – И знаю, чьи воспоминания ты носишь при себе. Я всё видел…
– Это уже больше не твоё дело, – рявкнул Охотник. – Ты должен отвести нас к Святилищу. Тогда и поговорим.
– Как благородно! – расхохотался Рубашечник, запрокидывая голову. – Скажешь, ты собирал их специально, в качестве подарка на Рождество? Впрочем, в этом мире же нет Рождества, какая жалость, даже повода не найдётся!
– Это правда! – Охотник оттолкнул его от себя так, что Рубашечник едва не рухнул в Болото, но сумел сохранить равновесие. При этом он продолжал неотрывно смотреть в лицо Охотнику и криво улыбаться. – Это… не всегда было так. Но теперь я так решил. Я всё отдам, если мы все спасёмся. Этого достаточно?
– Достаточно для чего?
– Чтобы лишний раз не рисковать!
Рубашечник не ответил, только хмыкнул недовольно.
– Прекратите! – закричала вдруг Энн, с силой топнув ногой по влажной земле. – Прекратите немедленно! Что вы за свару тут устроили? Ни слова не понимаю из вашего разговора, но сейчас это неважно! Мы посреди болота на какой-то кочке, самое время выяснять отношения! Взрослые люди!
– Да он угробит нас! – заорал Охотник. – Он нас всех тут и притопит, далеко ходить не надо.
– Говори за себя! – не остался в долгу Рубашечник и невольно принялся засучивать рукава клетчатой рубашки, словно готовясь броситься в драку. – Если кто-то среди нас и представляет реальную опасность, так это ты!
– Да о чём вы? – вмешалась Мэри. – Какая такая «реальная» опасность? Это мир Ткачихи, здесь нет ничего реального. Мы Расплетённые. Что нам терять-то? Нам надо Бетти вытащить!
– А я не хочу быть Расплетённым! – взревел Рубашечник. – Я только и делаю, что ищу для себя возможность выбраться отсюда!
– Для себя?! – не выдержала Бетти, которой порядком надоела эта ссора.
Она встала перед Рубашечником и прокричала ему в лицо:
– Для себя?! Ты обещал помочь мне! Вывести меня! Потому что я тут одна живая! И если я тут умру – от меня даже ниточки не останется!
– Бетти, и ты туда же! – схватилась за голову Мэри. – Это всё Болота, Болота. Они дурят нас, запахи и печальные виды отравляют наше сознание, поэтому мы так себя ведём!
– Надо выдохнуть, – тихо сказал Охотник. – Мэри-Энн правы: не время и не место ссориться.
– Ну наконец-то здравая мысль, – съязвила Энн, бросив быстрый взгляд через плечо. Она сидела на берегу, почти у самой трясины, и медленно скармливала Болотам ещё одну нить.
– Что ты делаешь? – закричала Бетти.
– Спасаю нас всех, – пожала плечами Энн и попробовала ногой получившуюся дорожку. – А теперь за мной. Пожалуйста, не отставайте и наступайте след в след. И… Прошу вас, перестаньте кричать. Это действует мне на нервы.
Бетти смутилась и покачала головой. Ей вовсе не хотелось действовать кому-то на нервы, это было бы как минимум невоспитанно.
– Прости, Энн, – тихо сказала она. – Мне просто страшно. За себя, за тебя, за всех нас.
– Чем быстрее мы дойдём до другого края Болот, пока я ещё помню, зачем мы вообще туда идём, тем лучше, – резко ответила Энн и зашагала вперёд.
Мэри чуть задержалась, пропуская Бетти вперёд.
– Это чай можно из ерунды заварить, – тихо сказала она. – А на такое Энн жертвует только самым дорогим.
– Я всё слышу, – резко отозвалась Энн. – И да, я отдала воспоминания о… о… Смутно помню теперь. «Бабушка». Не знаю, что это за слово. Мэри, у нас была бабушка?
Мэри мотнула головой и поспешила за ней.
Бетти ойкнула, понимая: этих важных воспоминаний Энн всё равно не могло хватить надолго. И как же она потом будет без них?
Они выбрались на берег следующего островка и огляделись. Этот был пошире и казался более надёжным. Чтобы его пересечь, потребовалось больше десяти шагов поперёк и почти двадцать вдоль, а шаги у ходившего на разведку Рубашечника были широкими.
– Мы можем задержаться здесь… ненадолго, – с сомнением проговорил он, потирая лоб. – Хотя я не хотел бы долго оставаться на Болотах.
Энн снова села на землю.
– Мне надо отдохнуть, – попросила она. – Нужна передышка. Голова кружится, и тошнит. Отдавать воспоминания не так уж и легко.
Мэри села рядом с ней и крепко обняла, погладив по волосам.
– Тссс… – шепнула она. – Отдыхай.
Глядя на них, Бетти вдруг поняла, что устала.
Очень сильно устала.
Она почти совсем не ощущала запаха, поднимающегося с поверхности болот. Он не был настолько сильным, как на границе, и мягко, но настойчиво обволакивал беглецов.
Болота их усыпляли.
– Надо, – решительно сказала она и села на холодную землю. – Очень надо отдохнуть. Присмотри за нами, Охотник…
Что ответил Охотник и ответил ли, девочка не услышала. Она уснула.
Холмы полностью скрылись в жадной, непроглядной черноте. Здесь не было света, который тьма могла бы поглощать, поэтому она поглощала сама себя. Густая трава подобострастно стелилась к её ногам.
Ткачиха медленно надвигалась на своих жертв. Её не интересовали остальные – только живая девочка. Девочка, которую посмели у неё забрать! У них не получится… Никогда… Никто не смеет обкрадывать Ткачиху!..
Её ноги влажно переступали, и её движение было неотвратимо, как сама судьба.
Ещё немного…
Глава 19
Когда Бетти проснулась, сумерки вокруг словно бы сгустились. Может быть, это произошло оттого, что она надолго закрыла глаза. Или же Ткачиха стала ближе….
Вдалеке она услышала тихий вой и стук копыт – или ей то приснилось? Она вспомнила, где находится. Нет, это был не сон.
Пробуждение было не таким сладким, как в Лесу, когда она ещё не представляла, с чем ей предстоит столкнуться. Её пробрал холод.
Девочка резко села. На холодной земле она порядочно замёрзла, ведь в этот раз под ней не было мягкой лесной хвои. Она помотала головой, прогоняя воспоминания о светлом и кажущемся таким безопасным Лесе, и оглянулась.
И вроде бы… Вроде бы вой и стук копыт стихли вдалеке.
Погоня отстала и дала им несколько драгоценных часов – минут? – на передышку.
Неподалёку от неё, крепко обнимая друг друга, спали близняшки. Охотник сидел спиной к ним, глядя на воду, и одна его рука лежала на колчане со стрелами – он был наготове. Сторожил. Бетти испытала к нему огромную благодарность. И решила, что надо придумать ему имя. Настоящее имя. А не то слово, что у тех, кто намеревается расплести их всех на серебряные нити воспоминаний и бросить под ноги Ткачихе, жаждущей не упустить ни крошки из своей добычи, какой бы она ни была. Девочка осторожно поднялась на ноги и, тихо ступая кроссовками по мягкой земле, подошла к Охотнику и села рядом с ним.
Так она чувствовала себя менее одинокой. У неё болело от усталости всё тело, но ещё сильнее болела душа. Она чувствовала себя совсем разбитой, на глаза наворачивались слёзы. Длинный, изматывающий путь домой оказался сложнее, чем она ожидала вначале.
Она не могла больше толком вспомнить дом, родителей. Не могла вспомнить аромат маминых духов или что за постер висел на её стене. Всё затянуло чёрным маревом. И она тянулась к человеческому теплу.
– Проснулась? – негромко спросил Охотник. – Пора собираться в путь.
– Проснулась, – шёпотом ответила Бетти. – Всё тихо?
– Да. И мне это не нравится, – с сомнением отозвался Охотник, поглядев по сторонам. – Мне не нравится, что мы всё-таки уснули. Кажется, это коварство Болот. Они усыпили нас, чтобы погоня быстрее напала на наш след. Они где-то недалеко, но Болота коварны. Оружие Ткачихи обернулось против её же слуг. Нас ищут и не могут найти. Но это лишь дело времени.
– Звучит невесело, – вздрогнула Бетти. – Хочется верить, что мы успеем. Как думаешь, долго ещё осталось?
– Я вижу ещё один остров. Может быть, за ним уже берег… А может быть, ещё острова. Я не знаю. Предпочитаю быть готовым к худшему. Каждый из нас должен быть готов отдать свои воспоминания. Кроме тебя.
– Кроме меня?
– Ты – самое ценное, что есть в этом мире сейчас, Бетти Бойл, живая девочка. И нам надо тебя сберечь. Может быть, выбравшись отсюда, ты найдёшь способ помочь нам.
Бетти ошарашенно посмотрела на него.
– Ты… не веришь, что мы выберемся отсюда все?
– Посмотри правде в лицо, Бетти Бойл, – хмуро ответил Охотник. – Энн отдаёт воспоминания и продолжит это делать, чтобы мы могли пройти. Мэри останется с ней до конца, ведь они – одно целое. Что до меня – конечно, я хочу спасти свою шкуру. И вон этого в рубашке заодно, не бросать же его здесь. Главное – выбраться. Но… Если нет, Бетти Бойл… Если нет, пожалуйста, не забывай о нас.
– Вот ещё! – упрямо вздёрнула подбородок девочка. – Я не собираюсь вас здесь бросать, никого из вас!
Сказать так было легко. Внешняя бравада далась ей относительно просто. Однако в глубине души она не чувствовала себя настолько уверенной.
Может ли она действительно взять на себя ответственность за их жизни? Пусть эти существа были созданиями Теней… Но они стали её друзьями. Как она будет себя чувствовать, если их подведёт?