Бетти кивнула. И обернулась напоследок.
Мир за пределами Святилища дрожал и рушился. Гибли, разлетаясь в осколки, деревья, плескались реки, уходили под землю Холмы… Мир Ткачихи рушился. Но сама она – мрачная, тёмная тень на границе своего гибнущего мира и мира живых – никуда не делась. Её глаза чуть светились во тьме. Она даже не шевелилась. Замерла, как гигантский кокон, до того момента, как снова наберётся сил.
И Бетти будет к этому готова.
– Скорее, за мной! – крикнула Бетти и нырнула в серебрящийся проём. – И побыстрее! – А потом на всякий случай добавила, потянув за руку: – Иди сюда, Энн!
Энн ринулась в светящееся окно следом за ней и прокричала уже на ходу:
– Мэри! Мэри!
– Рубашечник! – крикнула Мэри и потянула его за рукав, прыгая в серебристый омут.
– Гиллиан, – тихо позвал Рубашечник, роняя зеркало в траву.
Он взял друга за руку, свободную от топора, и они вместе бросились в проём, и нити Ткачихи, выпущенные им вслед, лишь чудом не настигли их.
Бетти теперь знала, что тысячеглазый паук с сотнями сотен приспешников поджидает её везде. И сейчас она вдруг поняла, что, даже выбравшись из этого мира, не сбежит от Ткачихи. Ткачиха останется – тысячей глаз, сотней невидимых нитей – и будет рядом в моменты слабости, печали и отчаяния. От Ткачихи нельзя уйти. С ней можно только бороться – силой духа, любовью и желанием жить!
И она будет бороться.
Светящийся проём погас, навсегда отрезая Ткачиху и всё, что осталось от Теней.
Эпилог
– Доброе утро, Бетти Бойл. – Артур Ним стоял на пороге её дома.
На стёклах его очков бликовало солнце, и он через каждые несколько минут снимал их и принимался протирать специальной тряпочкой, будто надеясь, что от его действий солнце перестанет хулиганить.
– Добро утро, Артур Ним! – Бетти приветливо ему улыбнулась. – Подожди, я только оденусь.
И нырнула обратно в дом.
– Бетти, куда ты? – Мама Бетти проходила через огромную гостиную с большой коробкой в руках: она собиралась отправить старые кукольные платья Бетти в благотворительный фонд.
– В парк, мама. Вместе с друзьями. Мы хотим покормить лебедей.
Мама нахмурилась:
– Тебе ведь известно, что лебедей нельзя кормить хлебом?
– Конечно, мама! Артур знает всё о лебедях!
– Артур Ним? Ты с ним пойдёшь?
– Да, он уже ждёт меня.
– А ты наверняка снова держишь его на пороге? – Мама с улыбкой посмотрела на Бетти и сказала: – Почему бы тебе не начать приглашать его в дом?
Бетти просияла:
– Обязательно начну, мамочка!
Она кинулась к маме на шею и крепко её обняла.
Казалось, что с момента побега от Ткачихи прошла целая вечность! Тогда, вернувшись домой, она уже не попала на день рождения. И хоть её не было не так уж и долго, родители изрядно перепугались. Но вместо ожидаемого выговора Бетти получила тёплые объятия. Она уже знала – родители её любят. Но как же было приятно получить подтверждение! Желание отгородиться от них плотными занавесками исчезло. Ей больше не хотелось отмалчиваться и скрывать свои чувства – наоборот, она хотела говорить. И она говорила и про Тот День, и про Ткачиху, и про Тени. Рассказала, как было ей одиноко.
Родители вспомнили Тот День. А вот про Тени, видимо, сочли вымыслом, но ничего не сказали. Наверное, остались при мнении, что Бетти ненадого сбегала из дома, но одумалась.
И вот они снова вместе. Стали больше общаться, достигли многого, хоть это и не всегда было просто. Ведь родители очень взрослые люди, и им трудно объяснять действительно важные вещи. Но Бетти старалась, и родители старались тоже.
Всё становилось если не идеально, то хотя бы очень хорошо.
Маме пришлось сначала пристроить коробку на ближайшую поверхность, чтобы обнять дочь в ответ. Потом коротко поцеловала её в макушку и удалилась с коробкой вверх по лестнице.
Бетти поспешила надеть туфли и выскочила за дверь.
После возвращения из мира Теней она сильно изменилась. Внутри она стала сильнее, храбрее и гораздо увереннее в себе, чем раньше. Это не могло не отразиться на её внешности. Её прежнее желание одеваться так, чтобы выражать этим протест перед родителями и быть крутой для ровесников, теперь казалось ей очень глупым. Она снова носила платья (современные и подходящие ей по возрасту) и завивала волосы, чем безмерно радовала свою мать, всё чаще ловила на себе заинтересованные взгляды одноклассников (и особенно Артура Нима!) и больше не рвалась ночами в клуб «Носферату». Она оставалась самой собой в любой одежде, в любом месте и в любой ситуации, и эта новая Бетти нравилась всем вокруг. И больше всего она нравилась сама себе.
С её пугающих приключений прошёл уже целый год, и сегодня они с Рубашечником, Охотником, Мэри, Энн и Артуром собрались проведать развалины церкви по эту сторону миров и устроить хороший пикник. Ведь даже если вы живёте в маленьком городе, очень сложно видеться с друзьями чаще чем пару раз в месяц.
– Ну что, куда сначала? – спросил Артур Ним, забирая у Бетти корзинку с сэндвичами и газировкой.
– Конечно, в «Фарфоровые Цветы»! – решительно сказала Бетти. – Это ближе и по дороге. А потом зайдём в Галерею.
Они поспешили вниз по улице Высоких Осин, где в самом конце располагался флористический салон, владельцами которого были Мэри и Энн Флауэр. Несмотря на то, что салону было меньше года и он возник буквально из ниоткуда, он стремительно набирал популярность в городе, и не в последнюю очередь благодаря покровительству миссис Бойл. Покинув мир Теней, Расплетённые стали приобретать черты, которыми обладали при жизни. Мэри-Энн больше не выглядели как куклы, а были просто молодыми девушками с красивыми, немного грустными лицами и очень взрослыми глазами.
Когда они шли мимо витрины книжного магазина, Артур вдруг остановился.
– Смотри, Бетти! Это разве не книга Мэри?
– Точно! Похоже, издатели решили выпустить её в новой серии, видишь? «Выйти из Теней». Надо сказать Мэри-Энн, наверное, они довольны. Тем более что Энн эту книгу не читала.
– А ты сама читала?
– Уууу, мне ещё рано читать такие серьёзные книжки, – рассмеялась Бетти и подмигнула ему. – Мне пока своих приключений хватает.
И взяла его за руку.
Так, не размыкая рук, они прошли вниз по улице и зашли в стеклянные двери. Зазвенел колокольчик, и навстречу им из облака белых роз выступила Энн. В белом платье и с аккуратными косами она снова была похожа на фарфоровую куколку. А бесконечное множество цветов, расставленных повсюду на продажу и для красоты, только подчёркивали это сходство.
– Мэри, иди сюда! Они пришли!
– Я заканчиваю поливать цветы, – проворчала Мэри, появляясь в дверях с розовой лейкой в руках.
Её волосы были убраны в тугой пучок, а тёмное платье прикрыто передником. Теперь их с Энн легко было принять за сестёр или за мать и дочь, но за близняшек – уже невозможно. Энн отдала слишком много ради их спасения в Болотах и знала об этом, но знала она и о том, как с этим жить. А Мэри многому научилась и потому была надёжной опорой сестре.
– Подождите, я хотя бы всё закрою, – смягчилась она при виде сияющих лиц Бетти и Артура.
Мэри в самом деле убрала лейку и достала связку ключей, которыми запирала все двери в салоне, сняла передник и распустила волосы, позволив им лежать на плечах свободной волной. Энн тем временем взяла приготовленные заранее пирожные и чайник с чашками, передала Мэри плед и обернулась к Бетти:
– Теперь в Галерею?
– Конечно!
Галерея Высоких Искусств располагалась на полпути между домом Бетти и Центральным парком. Друзья вошли в изящные резные ворота, поднялись по широким ступеням, ведущим ко входу в Галерею, но прошли мимо дверей для посетителей, зайдя с бокового входа в кабинет смотрителя музея.
Рубашечник сидел в кресле, закинув длинные ноги на стул, и делал пометки в толстой книге.
– Привет! – закричала Бетти с порога. – Мы пришли украсть тебя и твою службу охраны!
– Тогда сделайте это поскорее, разбираться со всеми этими текстами у меня просто нет сил!
Рубашечник вскочил на ноги и довольно потянулся. Он лукавил: силы у него были, и много. Внешность его тоже изменилась: он носил короткую модную стрижку, а шрамы с его рук исчезли. Теперь о его прошлом можно было догадаться только по седине в волосах. С тех пор как он тоже стал жителем этого маленького города и получил должность смотрителя Галереи Искусств, он не переставал ощущать себя живым.
Табличка у него на столе гласила, что его зовут «Морган Доу». Имя придумал Гиллиан, точно хотел хоть как-то компенсировать то, что невольно похитил настоящее имя Рубашечника.
Сам Гиллиан устроился здесь же охранником, и посетители поражались его внушительной фигуре и даже на экспонаты смотрели внимательнее. Если такой верзила что-то охранял, это наверняка нечто ценное!
Сам он никак не изменился – только вместо кожаной одежды носил униформу охранника.
А заодно он присматривал за своим начальством, которое с головой уходило в работу и забывало обо всём на свете.
– У меня ведь никогда не было нормальной работы, я был циркачом, – сказал как-то Рубашечник. – А теперь мне всё интересно. И нравится очень. И искусство… Искусство – это важно. Очень важно.
Друзья понимающе покивали.
– Давно ждёте? – спросил Гиллиан, входя в другую дверь, которая вела в зал. – А я ходил за яблоками. Год прошёл, я всё никак не наемся: постоянно хочу фруктов. Как будто желудок не может поверить, что это настоящая еда.
– Джек пришёл тебя сменить? – уточнил Рубашечник и цапнул яблоко из пакета.
– Тоже решил проверить, настоящие ли мои яблоки? – рассмеялся Гиллиан. – И кстати, да – сменил. Разве я могу просто так уйти с поста?
– Эй! Нельзя есть до пикника! – возмутилась Бетти.
– Тогда пойдёмте скорее, – сказал Артур и поправил очки. – Я тоже слона бы съел! Или лебедя…
В Центральном парке было шумно и людно. Дети играли в мяч, собаки гонялись друг за другом, взрослые прогуливались по дорожкам или наблюдали за происходящим, сидя на скамейках.