щий слой явно поставлена лучевая команда. Похоже, двойная — на поглощение извне и излучение вовнутрь, независимо от насыщения. А тут есть, что поглощать…»
— Уловитель в норме, — он ткнул пальцем в подсунутый смарт с развёрнутым актом проверки. — А вот другое…
— Завтра, — перебил его Деннис, быстро отводя взгляд. — Когда Ченге освободится.
— А у вас есть… — начал было Гедимин, но сармат резко мотнул головой и помахал кому-то у конторы.
— Эй! Что там ещё? Говори, пока я тут!
Гедимина он как будто не замечал — и тот, поняв намёк, отступил к бараку.
— Вон туда иди, — сказал, выглянув, комендант. — Вчерашний отсек занят. А там свободно — тот сармат на дневной смене.
Гедимин мигнул.
— Может, проще мне в ангар переехать? А то тут я всем мешаю.
Комендант поморщился.
— Не мешаешь, но… Тут, и правда, тесно. А в ангаре грязно.
В чужом отсеке, отодвинув в сторону одеяло, Гедимин сел на матрас, по привычке проверил комнату дозиметром, — у порога, несмотря на все усилия робота-уборщика, «фонили» сланцевые чешуйки. «Интересно, что приборы намеряли в убежище,» — сармат прокрутил записи на дозиметре и сигма-сканере и стиснул зубы, как от боли. «Что сланец оттуда выскоблили, я видел. Основная часть урана убрана, сырая руда почти не фонит, если накроют настилом и подумают о вентиляции — даже не надышатся. А вот что залегло в песчанике, и почему оттуда прёт „сигма“…»
Сигма-излучение было несильным — всего-то восемь микрокьюгенов в час, средний показатель по Равнине, где поселенцы и скафандров не надевали; но к нему редкими сполохами примешивался «омикрон» — в пределах микрокьюгена, но повсюду, от входа до генераторной. «Остатки урана, вот что. Всё, что впитал известняк. Для добычи мало, но… видимо, для заражения ирренцием хватило. И дело времени, когда оно с урана переключится на кальций. Или магний. В известняках и доломитах этого добра достаточно. А если туда ещё напихают чистого урана…»
Он включил приборы и лёг на матрас, прикрыв глаза. Спать не собирался — просто так было легче вспоминать карты, на пару минут показанные местными командирами. «Десять жилых камер… если тесно заселить, на пять тысяч народу. Что воздуха надо много, вроде подумали. Вода… собираются качать из какого-то озерца. Если оно здесь, и его тоже посыпало всем, чем их бомбили… надо бы взглянуть на это озерцо. Фильтрация и возврат воды… ладно, это учли. Пищеблок есть, защиты от излучения у него нет. И у цистерн для воды — тоже. Вот здесь у них душевая, тут стоки и отстойники… если два дня в неделю только мыться всем по очереди — должно всего хватить. Чем мыться, надеюсь, запасут. А тут склад субстрата. Интересно, что там за субстрат. Хотя бы не из сланца?»
15 июня 08 года. Земля, Северный Союз, гетто «Йыгева»
Гигантский Текк’т вскинул голову. От низкочастотного гула задребезжали кости. Что-то вспыхнуло перед сомкнутыми веками, и Гедимин, выкинутый из спутанного сна, вскочил с матраса. Инфразвук давил на череп не так сильно, как ему померещилось сквозь дрёму, — но где-то снаружи проворачивался вокруг оси звуковой излучатель, то и дело цепляя бараки. Выскочив на улицу со сфалтом наперевес, Гедимин увидел, как над гетто носятся радиофаги. Звуковой конус на долю секунды отвернулся от них — и они узким клином метнулись к ремонтному ангару. «Удар» в упор разметал их по небу, они, уже разрозненной стаей, мелькнули над «Йыгевой» и сгинули.
«Ангар!» — Гедимин, медленно опустив сфалт в заплечные крепления, уставился на постройку, к которой рвались Клоа. Там же стоял излучатель инфразвука — и, хотя радиофаги не могли не вычислить его, они явно не первый раз пытались «сквозь» него пробиться. «Тот самый ангар, где вход в „Илгвен“… „Чистое“ убежище, говорите?»
— А! — сармат в тяжёлой броне, вышедший из ангара, увидел Гедимина и остановился. — Уже встал? Ну, раз встал, пойдём поднимать Денниса.
Солнце на светловатом небе ещё не появилось; из-за ограды гетто, со всех сторон, доносилось странное «цвирканье» — голоса местной фауны. Гедимин покосился на передатчик — заканчивался третий час утра. «Белые ночи, как у нас в Ураниуме,» — Гедимин ещё раз посмотрел на небо и ускорил шаг. Ченге, нырнув в барак, уже выбирался наружу, а за ним — слегка заспанный Деннис.
— А-а… — координатор гетто покосился на ангар с излучателем инфразвука. — Опять волной по земле чиркал?
— Где летало, там и чиркал, — угрюмо отозвался Ченге. — Сам знаешь, куда они ломятся.
Гедимин поморщился.
— Там у вас всё пропитано ирренцием. И даже не обшито нормально. Радиофаги чуют за десять километров, а вы там жить собрались⁈
— Тихо! — Деннис крепко сжал его запястье и взглянул в глаза. — Радиофаги чуют то, что выше. А оно там быть и должно.
Он, не выпуская руку Гедимина, втащил того в ангар. Ченге захлопнул ворота и уже возился с затворами потайного люка. Гедимин стряхнул чужую ладонь и спустился в смотровую яму.
— Уран, говоришь, вычистили? Сланец вычистили. А то, что в известняке и доломите, — наполовину уже ирренций. Не обшить экраном — мутируете ко всем «макакам»!
Оба сармата — и третий, охранник убежища — дружно фыркнули.
— А тут, в «Йыгеве», мы как живём⁈ — Деннис приложил пальцы к участкам, где из-под лицевого щитка виднелась серая кожа. — Над этим твоим ирренцием? А в шахтах как работаем⁈ Не боись, не мутируем. Идём-идём, сейчас тебе найдётся дело!
— Некогда будет радиофобией страдать, — вполголоса заметил охранник.
Работа в убежище не прерывалась и на ночь — совсем рядом под громкие вопли «вира!» собирали из каменных блоков очередную стену-подпорку. Сарматы прошли в проём между такими стенами — в «арку» из двух массивных опор и толстой балки-поперечины. Сверху, на перекрытии, собранном из нескольких рилкаровых перекладин и каменно-глиняных блоков, уже строили следующую стену — в две стороны от «арки»-проёма, такой же, как внизу. Когда Деннис свернул в штрек, подальше от «высотного строительства» в бывшем забое, Гедимин вздохнул с облегчением.
— Настолько плохо со стройматериалами? Это камень, «грязный» камень, — у вас есть, чем обшить его? Хотя бы «альфу», «бету» и «гамму» убрать…
— Да, настолько, — бросил на ходу Ченге. Туннель сделал ещё один поворот и вывел к створке из алюмофрила. «Не сталистый — и то хорошо,» — мелькнуло в голове у Гедимина. Ещё шаг — и он остановился перед горой разнокалиберных труб.
Тут был склад, прорытый проходчиком, без следов подрыва; и тут уже работал десяток сарматов, собирая из листов сталистого фрила половинки огромной цистерны. Ещё две половины и днища с патрубками лежали у стены. Там же стояли в ряд знакомого вида рилкаровые баки на высоких фундаментах.
— То, что есть на сегодня, — Ченге кивнул на трубы и обрезки фрила и металла, ещё не растащенные рабочими по углам. — Водопровод. Вентиляция. Пищеблок.
Гедимин смотрел на цистерну и болезненно морщился.
— Сталь. Знаешь, что с ней будет при первой лучевой вспышке?
«Хотя бы чаны для Би-плазмы у них из рилкара,» — подумалось ему. «Не той марки, ну да тут не до таких тонкостей. Это они переварят.»
Кажется, оба командира ответили что-то резкое, но Гедимину было не до них. Среди гор обломков он увидел то, что уже не надеялся найти, — измятые комки нейтронностойкого фрила, то ли заводской брак, то ли продукт кустарной переплавки.
— Куда⁈ Оно для… — начал было Ченге, но Гедимин сгрёб найденное в охапку и шагнул к цистерне.
— Этого хватит на покрытие. Отфильтрованная вода не «засветится» по-новой. Пусть мне не мешают, обшивку я сделаю сам.
Сарматы переглянулись.
— Делай, — буркнул Ченге. — Как закончишь, глянь на схему водопровода. От озера вода дойдёт по туннелям. А вот дальше её надо фильтровать. Мея есть. А трубы — какие достали.
…Пещера, из которой уже начали пробивать «туннели к озеру» (Гедимин запоздало вспомнил, что того озера даже не видел, не то что не проверял его воду), пока была пуста — в неё вылетали обломки доломита, куски синеватого сланца, и «фонила» она так, что Гедимин старался не смотреть на дозиметр.
— Уберём руду — станет чище, — заверил Деннис. — Так скажешь-то что?
В руках у Гедимина была бумажная схема водопровода с отстойниками. Здесь он длиной не отличался — нишу под душевые прорубили невдалеке от водохранилища, поблизости прорыли и пищеблок, остальному подземелью воды не полагалось. Схема чертилась по частям, вразнобой — похоже, по мере «добычи» труб: откуда-то притаскивали несколько новых, и добавлялись участки другого цвета, с отдельными пометками.
— Это бы всё переплавить, и отлить нормальные трубы, — отозвался Гедимин. — Вы тут со стыковкой намучаетесь. А разные материалы от температурных перепадов начнут «гулять» — и пойдут протечки. Если тут есть хотя бы литейная станция…
Деннис протяжно вздохнул.
— Ты что, с Энцелада? Вокруг совсем не смотришь? Что мы тебе будем переплавлять, если это еле раздобыли⁈
— Отдай, — Ченге отобрал у Гедимина чертёж. — Раз ничего по уму не сказал, так и будем делать.
— Уплотнителя побольше, — буркнул Гедимин. — Хоть из просмолённой ветоши. Смола-то есть? Лес я в округе видел…
…Со стороны хранилища отходов донёсся протяжный свист. Ченге встрепенулся и засвистел в ответ.
— Жди тут, буду…
— Пойдёт с нами, — перебил его Деннис. — Вовремя эта поставка. Посмотрит, что нам привозят.
Гедимин не обратил бы внимания на грузовик у хранилища отходов и на людей, покрикивающих с борта на сарматов, — но один из них повернулся к координаторам, криво ухмыльнулся — и осёкся, глядя на Гедимина.
— Свой, — Деннис хлопнул сармата по плечу. — Всё знает. Что-то есть? Показывай!
Грузовик медленно развернулся кузовом к сарматам. На дне лежали неприметные контейнеры разной формы, с намалёванными знаками радиации и криво нанесённой маркировкой.
— Защитка, — отрывисто бросил человек. — Уголь. Тряпьё. Принимай!
…Грузовик уткнулся открытым кузовом в ворота ремонтного ангара. Сармат-механик возился под его «брюхом» — больше для видимости, чем для дела — а в смотровую яму быстро, почти бегом стаскивали и сваливали контейнеры. Комья и крошево нейтронностойкого фрила, свёрнутые заготовки для матрасов и обрезки — «некондиция» — скирлина… в ящиках, которые шуршали громче всего, был углеродный субстрат — обломки, крошка, пыль — тоже чей-то брак.