Глайдер остановился сбоку от проходной. Маккензи широко улыбнулся охранникам, на ходу показывая удостоверение (будто серебристого скафандра и единственной на всё гетто шляпы было недостаточно для опознания), и протащил за собой Гедимина, что-то буркнув на ходу. Никто не сказал сарматам ни слова, пока они выбирались к ремонтному ангару, где ещё в том году составлялись планы убежищ.
— Ага, вот блок, — Маккензи кивнул на пёстрый купол чуть в отдалении и поправил височные пластины. — Теперь говори, что ещё надо. Ты ж не в кармане его вёз?
— Сфалт, — буркнул Гедимин. — Если из ангара не стащили…
— Да кто полезет к твоим игрушкам⁈ — Маккензи всплеснул руками. — Сумасшедших на атомных станциях не держат. Сфалт, значит… Ещё что-то? Ты сразу говори. Нам эту… зверушку надо сегодня же отвезти в «Ольторн». А то мне местные уже мозги проколупали. Тут заказы горят, пятый блок, а они…
Гедимин встряхнул головой — от быстрой речи Кенена зазвенело в ушах.
— Ничего не надо. Дай сфалт и отойди. И если тут кто есть — прикройтесь плотным полем. А я… я попробую договориться.
Он перевесил сфалт на грудь и держал руку у сдвижных пластин на корпусе. Станция будто вымерла — ни один сармат наружу не высовывался, видимо, Маккензи предупредил всех. Гедимин не торопился. Он смотрел на ближний купол, на тройку дальних, и ему было не по себе. «Я ведь давно его не видел… их не видел. Ни „Вайтрок“, ни „Налвэн“. Кого я привёз, тут уже год сидит. Прижился. Захочет ли…»
Задержав на секунду дыхание, он убрал височные пластины.
— «Налвэн», «Вайтрок», приём…
В ту же секунду его замотало в плотный тёплый кокон из широких лап и тонких щупалец. Что-то с силой толкнуло в грудь — сармат едва устоял на ногах, но напор тут же ослаб.
— Да, редко захожу, — Гедимин виновато потупился. — Много работы с убежищами.
Перед глазами мелькнули шахты, втяжные элементы опор, — картинки были смазанными, но узнаваемыми.
— Ага. «Вайтрок»…
«Уррр?» — раздалось внутри черепа. Гедимин машинально погладил купол энергоблока — урчание стало громче.
— Твою станцию открыли. Помнишь? Откуда я тебя привёз? И снова запустили реакторы. Хочешь вернуться?
Это был вихрь, то тёплый, то обжигающий, — Гедимину повезло оказаться в «оке циклона», его лишь пару раз зацепило перегретым щупальцем. Перед зажмуренными глазами что-то вспыхивало, сталкивалось, переплеталось, — слишком яркое, чтобы рассмотреть подробно, обжигающее сетчатку даже сквозь веки. Щитки на корпусе сфалта отщёлкнулись сами, табло под рукой Гедимина зажглось, замелькали цифры. Щитки дёрнулись обратно. Сармат встряхнул головой — перед глазами плыли багровые пятна — и сверился с показаниями табло. Реактор внутри сфалта был заглушен, но «горел» изнутри на пределе мощности. «Уррхм,» — его снова толкнули горячей лапой в грудь. Второй толчок был сильнее. «Уходи,» — понял Гедимин без перевода. «И то верно. Надо скорее в „Ольторн“. Пока миниреактор выдерживает.»
— Маккензи! — крикнул он, вспарывая защитные поля. — Живо в «Ольторн», к любому блоку!
— Поймал? — выдохнул Кенен; он не уходил далеко, как с изумлением понял Гедимин, даже в ангаре не прятался — так и стоял в десятке шагов от «резвящихся» хранителей. — Теперь — делаешь каменную рожу, на сфалт — чехол, и гоним в «Ольторн»!
…По жаре на улицу высунулись немногие — гражданских машин резко убавилось, по нижнему ярусу шли грузовики доставки, изредка наверху проносился прикрытый защитным полем миниглайд. Маккензи врубил кондиционер — видимо, для пилота, только он тут и был без тяжёлого скафандра.
— До шестнадцатого можешь отдыхать. Личный отпуск. У «макак» они есть — и у нас будут, дай срок. А семнадцатого, если всё пройдёт гладко, вернутся твои приятели. Что могли, мы в Эдмонтоне сделали.
— Быстро вы теперь строите, — вспомнил Гедимин, как удивлялся с утра. — Чуть больше месяца прошло…
Маккензи отмахнулся.
— Нора на триста «мартышек», технология отработана — а модули для своей флоры и фауны они в Саскатуне заказывали, мы тут ни при делах, — он внезапно насмешливо фыркнул. — Отдельный пищеблок для животных, — ты про такое слышал⁈
— Для рабочих — слышал, — помрачнел Гедимин, вспомнив, что и «Силвермайн», и безымянная «нора» в Эдмонтоне — вип-убежища. — Там тоже… два яруса и блокпост с охраной?
Маккензи поморщился.
— Это уж как заведено. Их проблемы, Джед. Мы все для них — ниже последнего уборщика с нижнего яруса. Об этом-то ты не забыл?.. Ну да ладно. Короче, там три отдельных пищеблока. И один — только для зверья. Кошки, собаки, здоровенные вольеры для птиц… — он снова фыркнул. — Добывал им бумагу, что корм из Би-плазмы годится для всех этих тварей! Чем приходится заниматься, мать моя пробирка…
Гедимин мигнул.
— Птицы? Под землёй?
Маккензи пожал плечами.
— Так-то и сами «мартышки» — зверьки не подземные. Кстати, убежище рассчитали на сотню лет. Если хорошо жахнет — как бы птички на свободе сами владельцев не сожрали!
Гедимин только головой покачал. «Как вип-убежище, так какой-нибудь бред. Ну, сто лет — всё-таки не сорок. Если место будет относительно чистым — может, зверьки и выживут.»
Остаток дороги он, стараясь не тревожить хранителя внутри реактора, думал о птицах и их устойчивости к радиации. «Справочник ликвидатора» считал, что они «не прочнее и не хрупче» людей — но данных по ирренцию и его излучениям там не было.
— А Иджесу и Эркенгеру отпуск тоже дашь? — спросил он. Маккензи хрюкнул от неожиданности.
— Да, по паре дней. Кеоле тоже. Вот же поборник справедливости, мать моя колба!
Перед ними уже открывались перекрашенные ворота «Вайтрока».
…Бараки и промышленные здания, возможно, «чистили» изнутри, заменяли заражённые части трубопроводов и чаны пищеблоков, — но стояло всё там же, где это застал Гедимин, только в раскраске стен стало больше синих орнаментов. «Посинели» и купола энергоблоков, и ограда вокруг станции. Охранники — в форме с синей полосой — подозрительно косились из-под ипроновых шлемов. Гедимин видел на их лицах знакомые следы ядерного загара и многолетнего отравления ртутью — ни то, ни другое не стиралось дочиста.
— Командиру сообщи, — отрывисто сказал Кенен, останавливаясь у проходной. — «Здесь Маккензи, Кет и третий». Слово в слово.
Охранник мигнул.
Не прошло и пары минут, как защитные поля растаяли, а турникеты замигали, пропуская обоих сарматов. Едва те вышли во двор, навстречу двинулся сармат в униформе администрации с пристёгнутым ипроновым шлемом.
— Привезли⁈
Маккензи кивнул на сфалт. Командир — если это был он — расплылся в ухмылке.
— Ну наконец-то! Сколько можно — по два раза на неделю альнкиты перезапускаем! И… как его теперь вовнутрь? В активную зону надо… — он замялся, глядя на Гедимина с нарастающим недоверием.
— Да, — тот удержался от кривой ухмылки. — Со сфалтом. Он там. Пусть меня пропустят.
…Сфалт он вскрыл, едва вошёл в реакторный зал — и только успевал поворачивать голову за проносящимися мимо горячими потоками. Он, наплевав на всех наблюдателей, гладил корпус реактора, сдвижные экраны и линзы, втиснулся внутрь и прижался грудью к твэлам. Дозиметр сверкал всеми светодиодами, изредка взвизгивая — сармат когда-то включил звуковой сигнал и забыл его выключить. Опомнился он нескоро.
— Ты тут потише, — предупредил он хранителя — судя по свечению твэлов, зверёк залез в реактор и поднял мощность. — Не пугай местных. Они тебя впервые видят.
Твэлы чуть потускнели. Гедимин ткнулся в ближайший из них лбом и судорожно вздохнул.
— Всё-таки не утилизировали. Вот у тебя снова своя станция. Жаль, что мне тут не работать. Но… знаешь, местные тебе рады. Ты только осторожнее с ними…
…Верхний слой обшивки, естественно, оплавился. Ещё полчаса Гедимин разглаживал чёрный фрил, радуясь, что не запачкал им твэлы. Снаружи, за шлюзами, никто не ждал; первого сармата он встретил уже в «чистой» зоне — и это был Маккензи. Рядом с ним стоял командир станции и смотрел на мигающий смарт — внутренняя связь ИЭС работала исправно.
— Видишь, успокаивается, — сказал ему Маккензи. — Он сейчас проверит, чего без него наворотили, и будет сидеть тихо. И всё у вас будет работать. Только — с ним говорить надо.
— Говорить? — сармат неуверенно отодвинул ипроновый шлем к затылку и потрогал стену. — Это… здравствуй.
Гедимин успел подхватить его под мышки — сармата повело, он зажмурился, тряся головой.
— Т-тихо… я в порядке, — пробормотал он, выпрямляясь. — Н-надо же… Оно так говорит? А словами…
Маккензи развёл руками.
— Ты не говоришь ЭСТ-лучами, он — словами. Ему, думаешь, тебя легко понимать?.. Короче, следите за ним. И не обижайте. А то он сам так обидит… верно, Джед?
Он хлопнул Гедимина по плечу. Тот гладил стену и только дёрнул лопаткой. «Может, ещё увидимся, „Вайтрок“… или теперь — „Ольторн“? Станцию твою назвали по-другому. А тебя?»
…Сообщения на смарт Маккензи перестали сыпаться, когда его кабриолет подъезжал к ИЭС «Налвэн». Кенен довольно ухмыльнулся и показал Гедимину жест превосходства.
— Вот теперь — отдыхай. Твои приедут, продышатся, — кое-что ещё вам подкину. Хоть пару жирных заказов мне и сорвали… — он скривился. — Но работка для вашей бригады найдётся. Есть такой город Маракайбо — слышал когда-нибудь?
17 июля 08 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Маракайбо, Южный Атлантис, штат Венесуэла… Интересно, нас рискнут везти морем? Вряд ли — скорее Маккензи выкупит межпланетный барк…»
Гедимин, сидя в «лаборатории» посреди ремонтного ангара, изучал то, что нашёл в сети. Изучать было бы удобнее в бараке, где сеть работала, — но там валяться ремонтнику надоело в первый же день. Из ангара не гнали, а он к себе внимания не привлекал, — только слушал «краем уха» где-то под черепом грустное «хмыканье» хранителя «Налвэна».
— Если бы не «макаки», живущие между вами — могли бы общаться напрямую, — вздохнул он — печаль «зверька» передалась и ему. — А так — им вроде как опасны ваши лучи… и полиция всполошится. А её тут никому не надо.