— Отлично отпраздновать, команданте! — помахал он экзоскелетчикам и вытолкнул Гедимина из ангара. — Джед, ты тут что забыл⁈ У тебя и так туннель кривой!
Сармат фыркнул.
— А ты выкопай тут ровный, да чтоб не рухнул!
Внизу грохот стал тише, но источников у него прибавилось — вырытый участок подпирали крепью. Проходчики ждали, когда их пустят копать дальше. Туннель наматывал витки среди трещин, каверн и остатков нефтеносного пласта.
— Оно как будто двигается, — пробормотал Гедимин, растерянно глядя на Маккензи. — Точно помню — на разведке все эти пласты выглядели не так!
— А, тектоника тут сложная, — беспечно махнул рукой сармат. — Пока мы здесь сидим, ещё и тряхануло пару раз. Не заметил?
Позади, в ангаре, громыхнуло. Гедимин развернулся и увидел рухнувшего экзоскелетчика. Тот шевелил руками и ногами, пытаясь подняться — бодро, только не в такт. Сослуживцы ржали.
— А я говорил — кто не выдержит зерновых настоек, тому кокуй пить рано! — пьяно хохотнул Хавьер, доставая из ящика разукрашенную фриловую бутыль — размером не меньше уже осушенных канистр. — Сеньор Маккензи! Да кто растащил все стаканы⁈
Кенен с широкой ухмылкой и здоровенным стаканом чего-то мутноватого в руке выскользнул из ангара.
— Местное. Тебе не надо. Парням тоже, — еле слышно проговорил он, вливая в себя жидкость. Гедимин покосился на сигма-сканер. «Шестьдесят градусов? Почти что жжёнка…»
В ангаре снова громыхнуло — кто-то не выдержал «жжёнки» и растянулся на полу. Первый охранник уже отключился; его перевернули набок, сняли респиратор и подсунули бронированный локоть под голову.
— Респиратор зачем? — тихо спросил Гедимин у Маккензи. Тот успел сбегать к проходчикам, отдать им команды и вернуться, но видно было, что его слегка покачивает.
— В ноги дало, — поморщился он. — Коварная штука! Респиратор зачем сняли? Чтоб, когда горлом назад пойдёт, не захлебнулся.
Гедимин мигнул.
— У «макак» такое бывает? Это же их родная пища…
Маккензи ухмыльнулся.
— И их родная система выделения. И, чую, они нам тут навыделяют!
…К двенадцати на ногах не стоял уже никто. По лагерю разносился храп. Хавьер — видимо, положение командира обязывало — сидел, прислонившись к стенке, и держал у рта стакан с «кокуем», периодически проливая на броню.
— Превосходно, — бригадир бульдозеристов смерил содержимое ангара брезгливым взглядом. — Нам машины в шахту ставить?
— Не, парни, — Маккензи заглянул в верхний ящик и пинком выкинул весь штабель за ворота. Ничего не булькнуло — полных ёмкостей там не осталось.
— Мы сейчас поменяемся местами. Джед, Ис, помогите с погрузкой!
…На тележках все охранники не уместились. Кого-то перетаскивали вдвоём-втроём, ухватив за руки и за ноги. Кого-то вывернуло по дороге, кого-то — ещё в ангаре. С потолка спрыгнул робот-уборщик, остановился у последнего оставшегося «тела» и протяжно запищал.
— И я с тобой согласен, — вздохнул Маккензи. — Джед! Этого не забудьте!
«Этого» — собственно «команданте Хавьера» — усадили в шахте, прислонив к стенке. Вокруг валялись его спящие товарищи. Вход подпёрли тележками с пустыми ящиками.
— Крепь не поломают? — беспокоился Иджес, прикрывая стенки шахты защитным полем. Машины загоняли в отчищенный ангар.
— С утра тихо, — довольно улыбнулся Маккензи; «жжёнка» переварилась — на ногах он стоял твёрдо. — Бывает же и от праздников польза!
— Думаешь, весь город вот так валяется? — Гедимин подумал, что в шахту тоже загонит уборщиков, и пока они там не пройдутся, никто ничего копать не будет.
Маккензи пожал плечами.
— Может, не весь — но самые инициативные точно.
…Дождь полил в шесть вечера. В полседьмого к воротам подъехал грузовик. Рядом с водителем сидел очень смущённый Альфонсо.
— О, извините, сеньор… — он посмотрел на Гедимина и смутился ещё сильнее. — Не видели команданте Хавьера?
— Спит в шахте, — ответил Гедимин. — И очень мешает. Ты грузовик за ними пригнал?
…Экзоскелетчики в шахте уже поднялись на четвереньки; кто-то встал бы и на ноги, но за плёнку защитного поля хвататься было неудобно. Самый шустрый дополз до тележек и рылся в пустых ящиках, то и дело прижимая одну руку к шлему и удручённо вздыхая.
— Фончо, mi amor! — Хавьер всё-таки выпрямился и даже сделал пару шагов. Правда, не к Альфонсо, а к тележке с новым штабелем ящиков. К ней, встрепенувшись, поползли и другие охранники; ещё десять минут — и шахта была пуста, а вся бригада в экзоскелетах сидела прямо на земле вокруг вскрытых ящиков и жадно хлебала из стаканов.
— Прошу прощения, сеньорес, — Хавьер наконец заметил не только ёмкости, но и сарматов. — Сейчас мы поправим здоровье, и я вспомню, что мы делали в шахте.
Робот-уборщик выполз наружу. Навстречу ему тут же двинулись погрузчики и бульдозеры. Шахта-«червяк» уходила всё глубже. Над городом взлетел десяток петард, рассыпался искрами — и тут же загремело со всех сторон. Альфонсо на сидении грузовика пил кокуй, свесив ноги наружу и покачиваясь из стороны в сторону.
25 июля 08 года. Земля, Южный Атлантис, город Маракайбо
Утро началось с ругани, грохота выбиваемой двери, треска станнерных разрядов и протестующих воплей. Следом на кого-то выплеснули ведро жидкости с разноразмерными ошмётками. Ругань стала громче.
— Это снаружи, — определил Маккензи, глядя на озадаченных сарматов. — Похоже, наша охрана протрезвела. Давайте работать, парни, — солнце уже таращится на нас, скоро начнёт жечь!
Сарматы только ухмыльнулись — чем глубже уходила шахта, тем большему их числу находилась работа под землёй, в относительной прохладе. Гедимин встал в тени ангара (пока ещё длинной, — уже через пару часов сармат перестал бы в ней помещаться) и направил сигма-сканер на очередной пласт. «А вот это годится для забутовки…»
Трясло тут, похоже, всегда — и даже годный известняк был расколот на плиты и заново склеен кварцитовыми жилами. Груды щебня появились на площадке ещё ночью — хороший, правильно измельчённый камень Гедимин «соседям» отдавать не собирался. «Дрянь» они растащили всю, кроме совсем мелкого крошева, — сармат с утра ходил на север, проверял.
— Buenos dias, сеньорес! — по остаткам дорожки, громыхая на каждом шагу, прошёл главный экзоскелетчик.
— Видели тех наглых ублюдков? «Это не мы рисовали!», — передразнил он кого-то. — Они у меня тротуар языком вылижут! Будут знать, как срамить семью Альварадо. И где⁈ В двух шагах от моей подземной крепости!
— Что-то случилось ночью? — спросил Маккензи. — На стройке, хвала святой деве, всё было тихо!
— Воистину хвала, — Хавьер слабо улыбнулся. — Гадить исподтишка — вот на что у них хватает духу! Намалевать такое прямо перед парком, в двух шагах от Треугольника!
Он хотел сплюнуть, но смутился и схватился за смарт, выкрикивая какие-то указания. Через пару секунд его спина исчезла за деревьями. Сарматы переглянулись и дружно пожали плечами.
…«Шахта-червяк» (только так Гедимин её и называл) углубилась уже на сотню метров и сделала не один десяток поворотов — где по дуге, где — под почти прямым углом. Сармат развернул схему и прокладывал по ней транспортёр, иногда отвлекаясь на вычерчивание лестничных пролётов. «Лестница — ладно. Кому нужно — добегут. Уже за первыми гермоворотами основной удар их не достанет. А вверх как? Транспортёр я проложу, автоматику настрою, а сломается — дежурных поставят. А вот подъёмник… Как сюда запихать нормальный подъёмник? Отдельную шахту под него бить? Сложится. Ещё в процессе сложится…»
— Buenos dias! — из-за плеча Гедимина выглянул Хавьер и ткнул пальцем в чертёж. — Какая извилистая шахта! Вы всё-таки пили кокуй, а, сеньор Джедмин?
«Да чтоб вас всех…» — Гедимин быстро огляделся по сторонам. Маккензи, главный переговорщик, как назло, куда-то делся.
— Изгибы защитят от ударной волны, — отозвался он. — Если взрыв будет сверху… тут, внизу, плохой камень. Непрочный. Каждый пласт надо прикрывать. Вот так.
Он провёл пальцем по изгибам, показывая, что чем прикрыто. Додумать на ходу было несложно.
— Значит, само убежище даже не качнётся? — переспросил Хавьер, расплываясь в ухмылке. — Отличная придумка, сеньор! А хороша лестница — тут, западнее, такие есть в горах! А что вам-то не нравится, а, сеньор Джедмин?
Гедимин мигнул, но решил всё-таки ответить.
— Тут нужен подъёмник для людей и грузов. А по такой кишке он далеко не уедет. Рыть рядом прямую — взрыва не выдержит…
Хавьер щёлкнул металлической клешнёй.
— А это разве не подъёмник?
— Это для грузов, людям неудобно, — отозвался Гедимин, хотя перед глазами тут же встали картинки — «макаки», пристёгнутые крест-накрест к ползущему транспортёру.
— Кому лестница не по нраву — доедут, — Хавьер снова ухмыльнулся. — А вниз… а чего бы вам не проложить жёлоб? Тут, где уклон — жёлоб, где прямая площадка — мат. Долетят, как на крыльях!
Гедимин снова мигнул.
— Жёлоб? Для спуска? И что, куратор проекта уже одобрил?
Хавьер ухмыльнулся так, что Гедимин испугался за края его рта.
— Я — куратор проекта, сеньор Джедмин. Это моя крепость. А я — её команданте. Что вам надо, сеньор? Бумаги от трёх районов?
— Дже… Гедимин! — к сармату быстро шёл Маккензи. — Команданте Хавьер? Что случилось?
— А, сеньор Маккензи! — экзоскелетчик развернулся к нему. — Очень вовремя! Как раз обсуждали с сеньором Джедмином поправки к проекту. В нём не хватает устройства для быстрого спуска, — проложите вдоль этих стен широкий и гладкий жёлоб! Я соберу все бумаги к завтрашнему же утру, если дело в них. Я теперь — команданте Хавьер Альварадо, а это убежище носит моё имя. Думаю, как работа подойдёт к концу, вы нанесёте его на все ворота?
Гедимин мигнул ещё раз. Маккензи, ничем не показав удивления, широко, по-«мартышечьи», улыбнулся.
— Жёлоб? Гедимин, займись расчётами. Утром бумаги — к обеду чертёж, идёт? — спросил он у Хавьера. — И не беспокойтесь — ваше имя будет нанесено самым ярким золотом.