— Что, не видно, — спуск не готов⁈ Вниз сто метров, пустой башкой о камень, — и кто её заклеит⁈
— Мы в твой «низ» не лезем, — отозвался недовольный шахтёр. — На рабочее место спускаемся — не видно, что ли⁈
— Ваше место — наверху, водоотводы пробивать, — Иджес фыркнул. — Лестница для кого построена⁈
— Для «мартышек», — усмехнулся кто-то внизу. — Пусть они ноги и топчут. Ты лучше скажи — сколько у вас пролётов готово? Докуда ехать безопасно?
Иджес снова фыркнул, но всё же ответил:
— Ещё три длинных, один короткий — дальше пешком, там не закреплено. Так кто водоотводы бить будет⁈
— Другая бригада, ясен пень, — отозвался шахтёр — похоже, северянин. — А мы с яруса «Ла Лаго».
— На ирренций бы проверить ваш ярус, — ворчание Иджеса утонуло в перестуке и скрежете. Внизу начали крепить желоба «скоростного спуска» — и, как показал сигма-сканер, Иджес пошёл туда, неприязненно глядя на пролетающих мимо шахтёров. Гедимин покачал головой. «Сарматы — ладно. А люди? Старики, больные, раненые? Эти их… детёныши, которым даже дышать больно?»
Обдумать удобства и неудобства «скоростного спуска» сармат не успел — у ворот загудел сигнал знакомой машины. Следом подал голос Хавьер Альварадо.
— Buenos dias, сеньорес! Вот и мы!
«Они что, только приехали?» — Гедимин с недоумением выглянул из-за поредевших зарослей за шахтой и беззвучно выругался. Толпа экзоскелетчиков волокла за собой три гусеничные тележки, доверху гружёные ящиками спиртного.
— Saludo! — Хавьер, увидев Гедимина, помахал ему жёлто-сине-красным флагом и кивнул на ящики. — Угощайтесь, сеньорес!
Пока он устанавливал флаг у открытого ангара для проходчиков (машины были в шахте и подниматься не собирались — ангар практически пустовал), остальные «бойцы» разгружали тележки. Гедимин увидел знакомые канистры с изображением дерева; следом достали большие округлые бутыли с разрисованными матово-белыми стенками. Кто-то уже разливал по стаканам. Маккензи подошёл, отсалютовал, пригубил из вежливости — и резким жестом отогнал Гедимина от ангара. Сармат встал там, где «гуляющие» охранники его не видели — что бы ни было в канистрах и бутылках, пить это он не собирался.
— Никакого беспокойства, сеньор Маккензи! — Хавьер выглянул в последний раз, прежде чем плотно закрыть дверь. — Там Фончо оставил второй флаг — поставьте, прошу, его у ворот! Такой день сегодня, такой день…
Гедимину некогда было отвлекаться на флаги — с трёх сторон сразу копали туннели, один другого извилистее, подпирали крепью ненадёжные пласты известняка, снизу вырубали широкие полости — будущие жилые ярусы, и сармат следил, чтобы естественные подпорки не повредили раньше времени. Но вскоре за широколиственными деревцами проступило яркое трёхцветное пятно, а там и Маккензи вернулся, на ходу допивая что-то бесцветное.
— Главное, Джед, не понижать градус, — пробормотал он, садясь на порожек жилого модуля и едва не уронив шляпу.
— Опять праздник? — Гедимин, неприязненно щурясь, кивнул на ангар. «Пили бы они уже в своих кварталах! Нам от них в таком виде никакого проку, только грязь и лишняя работа.»
— Радуйся, что наши тихие, — ухмыльнулся Маккензи, будто прочитав его мысли. — Если и палят, то снаружи и вертикально вверх. А так — выпьют и лежат.
Снаружи что-то громыхнуло. Над деревьями взвился трёхцветный фейерверк. Следом грохнуло в северном районе.
— Что у них опять? — спросил Гедимин. В календаре Ураниум-Сити про третье августа этого года ничего не говорилось; иногда на этот день выпадал Гражданский праздник, но не сейчас.
Маккензи пожал плечами.
— День флага, как я понял. Помнишь, мы в гетто флаги вешаем? У них тут свой. Было государство, стал штат Атлантиса…
— Джагульское кочевье тут, а не штат Атлантиса, — Гедимин вспомнил шрапнельный снаряд и угрюмо сощурился. — И то — зря обидел Джагулов.
Маккензи ухмыльнулся ещё шире.
— Джед, из реактора очень плохо видно! По всему Атлантису хватает буйных городишек и плохих районов. А на юге всегда было неспокойно. Хорошо, в высокогорье тише — и стройки в Уанкайо и Ранкагуа движутся быстрее…
Гедимин задумчиво смотрел на календарь. С праздником разобрались, но были у сармата и свои пометки — и по ним выходило, что…
— Вепуат приедет ночью? — спросил он, садясь рядом с Маккензи. Тот ошалело мигнул.
— Должен бы — работа не ждёт. А ты… ты ведь не собираешься…
— Собираюсь, — буркнул Гедимин. — Ночью. «Макаки» всё равно будут пить, отрубаться и снова пить. Не заметят, хоть их взрывай.
Дверь ангара приоткрылась.
— Взрывы? — Хавьер чуть пошатывался, но не падал. — Что за дела, сеньорес?
— Гедимина потревожил фейерверк у соседей, — отозвался Маккензи. — Могу я попросить ещё пару стаканов — для поправки нервов?
— Нет вопросов, сеньорес! — в дверь просунули два стакана прозрачного пойла, чуть не расплескав по дороге, и ангар снова закрылся. Маккензи хмыкнул.
— Не так уж быстро они напиваются, Джед. Ну да… уверен, что сможешь? Всё-таки — другой континент…
— В два захода, — прошептал Гедимин. — Отдышусь на «грязной» территории — и дальше. Люди там не шляются, сарматы не сдадут.
Маккензи сдержанно хмыкнул.
— Только потому и отпускаю, что удерживать тебя бесполезно. В одиннадцать — как раз будет ливень. С верхнего яруса — типа проверял.
…Его выкинуло где-то в скалистой местности. Метров на десять он съехал на животе, цепляясь за растительность, пока не остановился на уступе. Внизу гремела на многочисленных порогах извилистая река. Гедимин быстро огляделся — мостов вокруг не было, дорог тоже, только деревья, валуны на мелководье и какие-то рыбы в прозрачной воде. На их чешуе было многовато выступов, а плавники странно удлинились и стали толще у основания… или, может, этого вида «до мутации» просто не было в «Справочнике ликвидатора».
«Нерасчищенная местность,» — Гедимин присмотрелся к деревьям. Специально лес никто не бомбил — но следы случайных попаданий на горных склонах ещё можно было разглядеть. Там рос только мох — почва съехала к реке и пока не восстановилась. Мох был пёстрым и, кажется, шевелился. Гедимин ещё раз покосился на луну и погасил фонарь. «Не знаю, где я — но теперь надо не промахнуться мимо Ураниума…»
…От ящиков он всё-таки не увернулся — и с треском и грохотом растянулся среди обломков. С двух сторон кто-то выругался, с третьей — радостно вскрикнули.
— Гедимин! Выбрался!
Не успел сармат подняться, как его обхватили за плечи; он мельком взглянул на руку и едва сдержал дрожь — два пальца кисти совсем уже съехали на запястье и нарастили дополнительные суставы.
— Ага, — он осторожно выпрямился, стараясь не наступить на какой-нибудь хвост или пучок перьев — глаз на затылке у него не было, а Вепуат за прошедшее время отрастить мог что угодно. Оттуда, где шла разгрузка «фонящих» мешков, донеслось сердитое фырканье.
— Значит, вся работа — опять на мне? — Кенен Гварза смерил Гедимина мрачным взглядом. Броня пришельца была гладкой, без наростов и царапин, — видно, переплавлялась каждую неделю.
— Напомни, кто делал всю работу в Ксалане? — отозвался Вепуат, разворачиваясь к нему. Гедимин взглянул на его вытянутый шлем, симметричные щитки-наглазники — и вздрогнул. Под затылочным щитком глаза довольно блестели и искрились, под лицевым — сошлись в угрюмые щели. «Разное настроение. Значит, мозг обрабатывает сигналы и выдаёт команды… разные команды на разные пары глаз⁈»
— Тот, кто мутировал так, что хоть в реактор пихай! — огрызнулся Кенен. — Идите с моих глаз, вы оба! Сейчас ведь хвастаться будешь — не хочу это даже видеть!
Вепуат, обиженно фыркнув, покосился на часы Гедимина — и, забыв о Гварзе, потянул сармата за локоть.
— Пойдём в душевую, там не «фонит». У меня, говорят, устойчивость к радиации растёт — но тут сейчас перебор.
«Кто говорит?» — едва не спросил Гедимин и сам себя обругал за глупый вопрос. «Понятно, кто. Ассархаддон. Нашёл добровольного подопытного, так что ж не обследовать…»
— Ты смотри, чтоб тебе вивисекцию не устроили, — предостерёг он Вепуата. — Научное любопытство — сам понимаешь.
Вепуат ухмыльнулся длинной пастью. Теперь и глаза спереди довольно блестели — настроение сармата выровнялось.
— Здорово, что я тебя застал, — выдохнул Вепуат, когда санпропускник за ним закрылся. Воду включать он не пошёл — только прижался спиной к стапелю, вскрывая основные швы скафандра. Гедимину очень захотелось отвести взгляд.
— Они всё-таки прорезались, — Вепуат с гордостью показал руку, голую по локоть; из неё на десять сантиметров торчали выросты, прикрытые белесыми трубками и чуть мохнатые на концах. — Это основные. Там, внутри, уже есть заростки… в общем, будет второй слой, подпорный. А это — маховые. «Торий» говорит — для моего роста это минимум метр. И вон, ещё на голенях посмотри. Мне сказали — трубки пока не трогать, рост ещё идёт. Потом их аккуратно счистят, к тому времени второй слой подрастёт — и мне покажут, как с ними работать. Гуальтари пока меня с искусственными насадками гоняет. Только…
Вепуат потупился.
— Если в скафандре — не те мышцы работают. А без него — я вечно битый. С посадкой не ладится. Гуальтари говорит — со своим пером, когда мышцы привыкнут, лучше пойдёт. Я думал — будет у меня киль или нет? «Торий» сказал — нет. Я не птица, я микрораптор. Буду прыгать и планировать. На Равнине оно легко — там в воздухе столько опор!
«Микрораптор…» — Гедимин встряхнул головой. «А ему, наверное, что-то дали, чтобы легче переносил портал. Не сам же „Торий“ к нему ходил на регулярные осмотры. И Гуальтари… Гуальтари⁈»
— Стой! Ты знаешь Гуальтари⁈
Вепуат мигнул.
— Ну… не очень много, — признался он. — Две недели. Два захода по семь дней. Но гоняет он, конечно… Говорят, тренировал всю элитную гвар… Сто-ой! Гедимин! Ты же ведь тоже с какой-то спецподготовкой…
— Он нас тренировал, — кивнул Гедимин, наполовину погружённый в прошлое. — Хольгера, Линкена и…