— Вы пилот, сэр? — из приоткрытой двери — не по центру фасада, а сбоку, чуть не на самом углу — высунулся детёныш со светлым хвостом волос. Гедимин криво ухмыльнулся.
— Я… был механиком в одном из звеньев. Тогда, до войны, — зачем-то сказал он. — Значит, теперь это традиция…
Самка округлила рот. Обычно люди быстро отводили глаза при разговоре, но она всё пыталась заглянуть под лицевой щиток.
— Механик? На довоенных гонках? Жёлтые глаза… Мистер сармат! Вы, случайно, не Гедимин Кет из звена «Эгион»?
Сармат вздрогнул, как от удара.
— Откуда знаешь про «Эгион»⁈
…В дверь Гедимин протиснулся боком, пригнувшись, — но внутри, в длинном помещении с раздвижными перегородками, потолки были неожиданно высокими. Подняв голову, сармат увидел разметку и «учуял» внутри стены встроенный «арктус» — не для того, чтобы заэкранировать комнату, а чтобы «рассечь» верхний ярус на гоночные трассы. На дальнем конце длинного зала гудели дроны; из-за другой перегородки доносились голоса — механик и пилот спорили о доработке двигателя.
— Проходите сюда, мистер Кет! — позвала самка из самой маленькой выгородки. — Тут у нас доска наград… и что-то вроде музея. Очень мало удалось найти, на самом деле, — война, сами понимаете…
Гедимин втиснулся в «музейный отсек» и ошалело мигнул — со стены на него смотрела неимоверно древняя фотография: он сам, Лилит и сёстры Хепри. Лилит держала в руках чёрный дрон с чуть скошенным носом и одинокой солнечной батареей на «спине». «Первая „Гарпия“, ещё до „Иглы“… первые гонки⁈ Где люди это откопали⁈»
— … и мы решили — у нашего города тоже должны быть традиции, — как сквозь туман, долетела до его ушей очередная фраза; женщина о чём-то рассказывала, но сармат почти ничего не слышал. «А тут уже Иджес… а мы, оказывается, долго выходили в призёры — до… что это за год?»
— … взрыв в одном из зданий атомной станции, — снова разобрал он слова человека. — Более поздние документы сохранились отрывочно… впрочем — большая удача найти хоть что-то после… У города должна быть история, мистер Кет. Пусть даже и… не самая приятная.
Гедимин поднял руку с передатчиком, и женщина замолчала.
— Я… скопирую себе? — отчего-то голос сармата звучал хрипло.
— Конечно-конечно, мистер Кет, — человек облегчённо вздохнул. Лишь когда новые файлы добавились в «хранилище» передатчика, Гедимин заметил, что и голоса, и гул дронов затихли, а в «музейный отсек» заглядывает толпа детёнышей — даже часть перегородки, изображающей стену, отъехала в сторону и встала наискось.
— Отряд, у нас сегодня особый гость, — женщина повернулась к ним. — Мистер Кет — один из первых гонщиков Ураниума… Мистер Кет, вы не против снимка на память? Мы повесим его тут, в музее. В знак непрерывности традиции…
…Уже отъехав от стадиона за оградой на три сотни метров, Гедимин опомнился и взглянул на карту, — ехать ему надо было совсем в другую сторону. Он сошёл с подвижной ленты и направился к перекрёстку. Очередной экзоскелетчик преградил было дорогу, но пропуск Ифе снова сработал… и срабатывал ещё несколько раз, прежде чем сармат добрался до станции. В голове не было ничего, кроме обрывков воспоминаний — и все они оканчивались зияющей воронкой на месте «Полярной Звезды». «Наши гонки, оказывается, — „городская традиция“… Иджесу надо будет его снимки показать,» — сармат криво ухмыльнулся, проходя в узкие ворота. Охранник-сармат, посмотрев ему в лицо, протяжно вздохнул.
— Ты уже в гетто — верни пропуск владельцу, ага?
— Щас, — вяло отозвался Гедимин. Голограмма погасла, и он затёр последние следы чужого файла. Охранник одобрительно хмыкнул. Гедимин уже забыл о нём, да и о работе в «Айви Тауэр» до вечера не вспоминал — сидел в ремонтном ангаре и пересматривал старые снимки. «Надо спросить у Маккензи, как связаться с Мафдет… Мафом. Он ушлый, он выяснит. Может, и ей… ему нужны эти фотографии. Вряд ли у неё… него что-то уцелело от Сешат. После войны, плена… электроника — штука хрупкая.»
Он потянулся было отослать Иджесу фотографии «Эгиона», но остановился. «Он дважды пропускает гонки. И так весь извёлся, а ещё я напомню… Вернётся — отдам.»
11 июня 07 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
«Твои ночью в городе,» — в этот раз письмо пришло Гедимину от Эркенгера. Сармат хмыкнул. «Ну, Эркенгер в чужие дела не лезет. Скорее всего, ни о чём не спросит. Письмо — и письмо.»
В этот раз он, подходя к «секретному» ангару, вместо радости чувствовал тревогу. «Прошло много дней. Кровяной камень действует быстро. Если Вепуата и сегодня не будет — пойду на Равнину с Гварзой. Не отобьётся.»
За дверью ангара, на проходе, валялся чей-то миниглайд. Гедимин перешагнул было, но различил метки медслужбы — и аккуратно отодвинул транспорт к стене. Он уже слышал шорохи и чьё-то громкое тяжёлое дыхание.
— Обратно его повезёте лёжа, — сказал филк-медик; он выпрямился, и его макушка в белом шлеме показалась над невысокой горкой бутафорских ящиков. — И не раньше, чем через час. И… других способов попасть оттуда сюда нет? Завязывайте с этим. То есть — не вы, а он. В другой раз сосуды лопнут не в бронхах, а в мозгу — и мы ничего сделать не успеем.
Гедимин шагнул за ящики. Там лежал матрас, а на нём распласталось существо, уже мало похожее на сармата. Оно тяжело дышало, приоткрыв пасть с пластинами сросшихся зубов; дыхание выравнивалось, но глаза были закрыты.
— Следовало ожидать, — услышал Гедимин угрюмый голос Гварзы; сармат сидел на корточках рядом с матрасом, но теперь выпрямился. — И никак поправить это нельзя?
Филк — он тут был не один, на миниглайде прилетели сразу двое — пожал плечами.
— Я знаю только то, что вы мне рассказали. По-хорошему — сюда бы ксенобиолога.
Ремонтник пропустил врачей к их миниглайду и, не обращая внимания на шипение Гварзы, сел на пол рядом с матрасом. Существо со слипшимся пернатым гребнем на вытянутой макушке слабо шевельнулось.
— Вепуат, это я, — прошептал Гедимин, сжимая оперённую руку. Ни ран, ни повязок под комбинезоном Вепуата не было — только розоватые следы остались около рта и ноздрей.
— Слышал медиков? — угрюмо спросил Гварза. — Всё, беготне по порталам конец. Только сармата с отказавшим мозгом нам в «Элидгене» и не хватало.
Гедимин кивнул. Существо по имени Вепуат попыталось открыть глаз — тот, что был ближе к сармату.
— Лежи, — сказал ему Гедимин. — Тебе говорить нельзя… Почему с ним теперь так? В прошлый раз не было… настолько плохо.
— Сам знаю, — буркнул Гварза; только теперь Гедимин заметил, что мешков с ирренцием под куполом уже нет, да и погрузчики уехали. — Но его в полёте к вашей дурацкой дырке… прижгло хаосом, так сказал Кайри. То ли из-за этого, то ли из-за их лечения — но теперь он в Равнину… врос, что ли. Портал не выпускает. Я с полпути видел, что добра не выйдет — но вы же оба упёртые…
— Отстань… от Гедимина, — еле слышно прошелестел Вепуат; ему всё-таки удалось открыть глаз — теперь ремонтник видел бирюзово-голубой белок и нижний «луч» зрачка-звезды. — Он ни… при чём…
Он мучительно закашлялся. Гварза вполголоса помянул каких-то богов.
— Лежи тихо, — повторил Гедимин, беспомощно глядя на Вепуата. Кашель унялся, но ещё минуту сармат не двигался, только тяжело дышал. Потом приподнял руку, жестом показал: «Мне легче.»
— Легче ему… — Гварза скривился, как от резкой боли. — Короче, больше я его сюда не потащу. В Ксалан слетает — и всё, на отдых. Кому зверьё направлять, на станции найдётся. Не все ещё мутировали в не пойми что.
— А многие? — быстро спросил Гедимин. Гварза фыркнул и отвернулся. Вепуат со слабой ухмылкой показал: «Процесс идёт.» Ремонтник дёрнул углом рта в ответ, неловко погладил «раненого» по плечу (мышцы, и правда, были мощные — даже сейчас, когда сармат лежал расслабленно, рукав комбинезона растягивало изнутри).
«Что было в дыре?» — жестами спросил он, пока Гварза гипнотизировал взглядом ворота, в которые уехали погрузчики. «Чем испарило броню?»
Вепуат приподнял голову. Его взгляд был направлен на скафандр, уложенный рядом с ящиками. Гедимин, мысленно назвав себя идиотом, вынул из рукава сигма-сканер и, повернув экран к Вепуату, начал листать данные. «Тут сначала я и скафандр,» — жестами показал «раненый». «Думал, налипли остатки.»
На скафандр и Вепуата после контакта с неизвестно чем ничего не налипло — просто все слои брони, комбинезон и часть живой плоти испарились в сильнейшем потоке излучения. Даже опознать частицы или кванты Гедимин не мог — «чутьё» сбоило. «Что-то равнинное? Нет… похоже на многосоставный поток. И частицы с разным зарядом, и волны разной длины. Очень, очень мощный поток…»
Он пролистнул показания дальше — и на экран выпало сообщение об ошибке. Сармат дёрнулся было, но понял, что это и есть давняя запись — сканер сбился, не смог что-то определить. Следом шли тысячи строк, опознаваемых и покрытых случайными символами, — тысячи субстанций были зафиксированы в одно мгновение. Среди строк была и такая — «абсолютный вакуум». Гедимин пролистывал экран за экраном и ошалело мигал. «Или всё вот это, или вакуум, но никак не вместе. Понятно, почему сканер выдал ошибку. Впервые такое вижу…»
Вепуат постучал пальцем по его локтю. «Хаос,» — жестами сказал он. «Местные говорят — там хаос. Из него получается всё. Пока он сырой — туда нельзя.»
Над головой сармата раздался тяжёлый вздох.
— Кет! Удовлетворил любопытство? Теперь вали отсюда!
Вепуат крепко вцепился в руку Гедимина. Тот угрюмо сощурился на Гварзу.
— Я пришёл не к тебе.
— Надеюсь, ко мне ты приходить не будешь, — скривился Гварза, сдвинувшись чуть в сторону от сарматов. — Ни сюда, ни на Равнину.
Вепуат беспомощно смотрел на Гедимина и часто смигивал. Тот подумал, что Гварзу давно не били — но сейчас есть вопрос важнее.
— Не хочешь, чтобы я приходил — придумай, как нам с Вепуатом общаться, — Гедимин собрал «в кулак» всё своё миролюбие. Вепуат отпустил его и зашевелил пальцами. Гварза, «прочитав» жесты, со вздохом уставился в потолок.