— Это не кипящее облако. Это вроде поисковых лучей. «Эданна» ощупывает себя. Как после медкапсулы. Разбирается, что к ней приделано. Скажи своим — пусть не боятся и не мешают. Освоится — перестанет.
На мгновение перед глазами вместо огней энергоблока сгустилась темнота, а в ней коротко сверкнули сгустки света, связанные тяжами, и цепочки мелких скользящих огоньков. Гедимин машинально встряхнул головой — картинка пропала.
— Что? — Айзек схватил его за плечо.
— «Эданна». Пыталась передать изображение, — сармат криво ухмыльнулся. — Я думаю… сейчас такое будет у многих. Предупреди всех, и медчасть тоже! Оно с непривычки… не очень приятно.
Стрелка дозиметра крутилась в разные стороны, пока Гедимин шёл к бараку, но тревожно сармату не было — напротив, в груди разлилось приятное тепло. «Хотя бы с хранителем всё в порядке. Осталось разобраться с безоболочником… Куэннским альнкитом. Думаю, я его буду называть безоболочником, — оболочки у него точно нет. Защитные поля не в счёт.»
06 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
Всю ночь Гедимину снились вспышки и протянутые в разных направлениях лучи; иногда они складывались во что-то знакомое — ему удалось опознать активную зону, очень слабый свет накопительной выстилки, иссиня-чёрные ипроновые барьеры… Почему-то ему казалось, что он должен назвать предмет и объяснить его назначение — и он пытался, как мог. Если не успевал — картинка возвращалась, иногда по три-четыре раза, — кто-то очень терпеливо ждал. Проснулся Гедимин со звенящей головой и зудящей кожей на висках, лбу и груди напротив сердца. Реальных ожогов не было — медленно «заживали» фантомные. «Станция сегодня общительна,» — криво ухмыльнулся Гедимин. «Ночью ей, наверное, проще — днём у сарматов голова делами забита. Надеюсь, она поняла, что я объяснял…»
В душевой к нему двинулся было Эркенгер, но его перехватили двое встревоженных филков. Разговора за шумом воды сармат не услышал, но один рабочий показывал на висок, а другой жестами изображал вспышки и колонны.
— Видел? — Эркенгер повернулся к Гедимину. — Это уже седьмой и восьмой. Ночью куча народу наелась «сигмы». По четверти дозы флония на нос — думаю, хватит. Ты-то как?
— Станция общается, — отозвался Гедимин. — Как умеет. Ты бы лучше сказал им, как с ней говорить. Она не хочет вреда.
Эркенгер фыркнул.
— Не по моей части, атомщик. Это вы с Айзеком и Исгельтом разбирайтесь. Моё дело — чтоб никто не помер… от вашего общения. Что там внизу? Спускаться уже можно?
Гедимин качнул головой.
— У меня там трубки и хвостовики, ничего не фонит… но ты смотри — если не по себе, лучше не надо.
09 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
У первого энергоблока Гедимин столкнулся с Айзеком. Тот выглядел сонным и машинально потирал шлем над виском.
— «Эданна» общается? — Гедимин криво ухмыльнулся.
— Ага. Заобщала по самое некуда, — мрачно ответил Айзек. — И меня, и ещё сотню сарматов. Со всех пришлось брать подписку. Не хватало, чтоб северяне докопались до хранителя. Они ему вряд ли что сделают, а вот он им… а потом они нам…
Гедимин вспомнил закрытие «Вайтрока» и угрюмо кивнул.
— И как у них? Получается общаться? Или только пугаются?
— Постепенно привыкают, — ответил Айзек. — Знаешь… мне нравится, что у неё тут столько собеседников. Ей это полезно… А ты сейчас куда? Работать?
— В энергоблок зайду, — сказал Гедимин. — Ты тут командир, — скажи, чтоб меня пустили в машзал! Ну, проверить коридоры оттока… Я хочу ей показать чертежи. Они тоже в «сигме», ей будет видно. А я руками покажу, что где в машзале. А то во сне я её не понимаю, а она — меня.
Айзек хмыкнул.
— Чертежи?.. Ну, попробуй. В машзал-то войти не проблема…
…Показать руками и сигма-сканером, что где в машзале, заняло почти час — хранитель после каждой попытки выдавал свои картинки, Гедимин не понимал их в упор. Однако на исходе часа перед глазами сармата вспыхнул чертёж — почти такой же, как он показывал на «карте» из сигма-лучей. Гедимин кое-что подправил и одобрительно хмыкнул.
— Это внутренняя часть, твой машзал, — он выделил исследованный кусок более ярким свечением. — А всякие кольца дальше — вспомогательные службы. А тут живут сарматы. Осторожно изучай их лучами и сверяйся с чертежом — вижу, ты его помнишь. А если захочешь спросить, делай так…
Под вопросительный шелест внутри черепа он сосредоточился и прошипел про себя «шшшто?», указывая коротким лучом на предполагаемый предмет интереса. «Шшшто?» — прошипело в голове, и часть поля зрения заслонил белесый луч, упёршийся в гермоворота. Сармат радостно хмыкнул.
— Это гермошлюз. Через него выходят. Внутри камера с дезрастворами и дозиметром. Мыться от лишнего излучения. Проверять, сколько ещё осталось. Так понятно?
«Ух-хууу,» — протянуло в мозгу, и Гедимин ошалело мигнул. «Не зря я, похоже, прыгал тут с чертежами…»
…В санпропускнике он долго лил холодную воду на голову — общение со станцией давалось нелегко. «А филки-то как выживают…» — мелькнуло в мозгу, когда сармат выходил через дальний шлюз.
— Ну как? Сдвинулось? — Айзек поймал его у главного хранилища. Гедимин кивнул.
— Кажется, есть два слова. Но голове тяжко. Надо бы флония — а потом уже работать.
Айзек сочувственно хмыкнул.
— Иди, колись, мы с Исгельтом догоним.
…В лаборатории, обычно пустынной, собралось непривычно много сарматов. Иджес следил за литейной станцией — там дозревала партия хвостовиков. Эркенгер вооружился сигма-сканером и сортировал трубки — оболочки твэлов. Часть ящиков пропала, зато добавились новые.
— Рилкар и бор — не проблема, — Исгельт, заложив руки за спину, расхаживал вдоль верстака. — С флией и обсидианом хуже. Ирренций, ипрон, накопители, сивертсенит, — всё стратегическое сырьё… полный набор у тебя будет в лучшем случае к марту. Готовь пока помещение. Тут придётся заглубить пол. И ещё… у малых реакторов были только накопители-индикаторы заряда. Здесь собери полную лучевую броню. С выдвижными штуками и всем таким. Проведём ходовые испытания.
— Если раньше не взорвётся, — мрачно добавил Иджес.
Гедимин резко качнул головой.
— Все первые прогоны — только реактор, никакого обвеса. Когда убедимся, что работает — будем думать дальше. А ты бы сейчас предзапуском занимался. Когда пускать будете? В начале января?
Айзек хмыкнул.
— В начале января на Севере ничего не запускается! Так что не волнуйся, всё запустим и предзапустим. Твоя работа — Куэннский альнкит… и, по возможности, хранитель. Его, кстати, двое уже слышали. «Ухху,» — это уже понятнее, чем вспышки и фантомные ожоги. Надеюсь, к северянам он общаться не пойдёт…
14 декабря 07 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна»
«Ахсссекх,» — прошелестело в мозгу, когда Гедимин приостановился поискать на небе знакомые планеты. Сармат мигнул.
— Я Гедимин, — сдержанно напомнил он; пока что пришлось смириться с вариантом «Шшшети» — шипеть и шелестеть у «Эданны» получалось неплохо, другие звуки давались с трудом.
«Шшшети,» — согласился хранитель; короткая вспышка перед глазами вытянулась в луч, указывающий на тёмный, быстро приближающийся силуэт. «Ахсссекх.»
— Уран и торий! — Айзек с ухмылкой вскинул руку. — Мне «Эданна» сказала, где ты.
— Мне тоже, — буркнул Гедимин. — А она всю сотню своих… знакомых по именам знает?
Айзек хихикнул и потянул сармата к хранилищу.
— Да, у меня уже список. Есть надежда, что со временем дикция улучшится. «Исгельт», например, «Ишшхей»…
— А Эркенгер? — Гедимин подумал, что Иджес, закупоренный в броню, вряд ли запомнился хранителю — значит, и имени «не заработал».
— А вот его станция не видит, — Айзек развёл руками. — Как и всех медиков. Да может, оно и к лучшему. Кто-то должен оставаться в своём уме…
Не доходя до шлюза, он развернулся к Гедимину и протянул ему зеленоватый листок грубой, крупноволокнистой бумаги. Сармат ошалело мигнул.
— Нашли в местном телепорте, — пояснил Айзек. — Бумага явно «с завода» Альгота, а надписи по-нашему. Не похоже, чтобы адресовалось мне — так что, кроме тебя, некому.
— Спасибо, — пробормотал Гедимин, осторожно взяв листок в руки. — Это от Вепуата. Он застрял на Равнине… похоже — навсегда.
Айзек сочувственно хмыкнул и погладил сармата по плечу.
— Ответ, если что, обратно в телепорт сунем.
…Флия кончилась, хвостовики делать было не из чего, от бора без смеси с ирренцием проку не было… Гедимин обогнул Иджеса и Эркенгера, гоняющих дроны по лаборатории, и сел за стол. «Гварза прилетал в Ураниум. А я за всеми делами даже забыл дату. И Маккензи не напомнил. Да тут, через океан, и не выберешься… хотя — стационарный телепорт сработал же? И Айзек им ходил…»
«Надеюсь, вы все там целы,» — Гедимин практически услышал невесёлый смешок Вепуата. «С твоими обычными опытами всего можно ждать. В любом случае, с ответом не спеши — Гварза летает к вам раз в ваш месяц, и чаще его не заставишь. У нас тут всё по-старому — кончился месяц Хаоса, Икси заходили — разбил для них десяток новых стекляшек. Скогны пока заняты, даже Джагулы роются в Сфене Камня, — но ещё месяц, и пойдёт торговля. Если раньше все не передерутся. Кьюссы опять дурили голову каравану, хорошо, у кого-то было зеркало, — распознали и отогнали. Раненые с обеих сторон, но хотя бы без трупов. Зверьки проснулись, учатся летать заново. Эгнаций за месяц совсем отвык. Не пришлось бы ехать в Джирахгет на Джагульском зверьке! Джагулы-то не против, они давно рвутся в набег, — а там и Джера, и Ахгет, пока мы роемся в камешках, они две войны устроят… Расскажи, что ты нового придумал, — ты же часто придумываешь, я знаю, тебя для этого и послали на север… Может, вышло что-то полезное и для Равнины?»
Гедимин с досадой сощурился на листок. Пустого места на обороте было достаточно — а вот писчего пера не прислали, и трубочки с краской — тоже. «Есть способ заставить станцию плыть в скале, как Текк’т…» — начал было Гедимин, но тут же с резким щелчком втянул писчий стержень в ладонь. «Я-то напишу и чертёж сделаю — и ничего сверхсложного там нет, подвигают излучатели вручную. Но — на Равнину это как переправить? Гварза вернётся через месяц. Через тринадцать дней эта бумага уже превратится неизвестно во что…»