Голос Айзека зазвенел от ярости.
— И поэтому тебя надо вернуть. Точнее… извини, но препроводить в тюрьму «Налвэна». Пока «мартышки» согласны. Иначе тебя снова законопатят к ним. А там ты уже был — и вернулся… не в лучшем виде.
Гедимина передёрнуло. За работой над безоболочником он успел забыть о Бершеве и разбирательстве из-за его шлема.
— Пойдём, — Айзек кивнул на санпропускник и жестом показал — «закройся от сигмы!». Уже там, влезая в плавкую броню, он тяжело вздохнул.
— Два года, атомщик. Они впаяли тебе два года. Ещё повезло, что не пошёл под трибунал — это чучело всё-таки офицер…
«Два года…» — мозг никак не хотел усваивать эту мысль. «Поработал, называется, на „Эданне“…»
— Кто как, а мы с «Эданной»… мы очень сожалеем, — Айзек прерывисто вздохнул. — Но это всё, что удалось для тебя сделать. Привлекли две страны, три расы, мианийцев… Ты очень нам тут помог, атомщик. Со всеми своими штуковинами. Теперь только… не ищи в эти два года приключений, ладно? Любой повод добавить срок или ужесточить условия…
Гедимин поморщился.
— Да сидел я уже… Пойду в барак. Надо отдохнуть.
Айзек смерил его встревоженным взглядом.
— Может, в медчасть? Тебе… не очень хорошо, как мне кажется.
— К Эркенгеру зайду, — буркнул Гедимин. — Давно не виделись.
…Спал он без сновидений — даже шарообразные альнкиты Куэннов не являлись. Все ипроновые пластины были плотно пригнаны — тем, что давило на мозг и грудь, сармат менее всего хотел делиться с «Эданной». Проснулся он, когда открылись соседние отсеки.
— Гедимин⁈ — Иджес изумлённо мигнул. Эркенгер замер на пороге, пристально глядя ремонтнику в глаза.
— Так. Скафандр вон, комбинезон расстегни — и на осмотр. Травмы были? Голова кружится?
…С осмотра даже Иджеса не выгнали, хотя обычно медик за работой посторонних не терпел. Что-то вколов в плечо и пробормотав «не повредит», Эркенгер сел рядом с Гедимином на лежак.
— Рассказывай. Не запустилось? Был бы взрыв — Иджес бы уже по потолку бегал.
Иджеса передёрнуло.
— Работает, — равнодушно сказал Гедимин. — Будут строить второй. Мощная штука. Может, моя последняя. На днях за мной корабль — и на два года в тюрьму.
— Что⁈ — Иджес вскочил с лежака. Эркенгер приглушённо выругался.
— Тюрьма? Наша или у «мартышек»?
— В «Налвэне», — Гедимин криво ухмыльнулся. — Посмотрю, что за тюрьмы у Маккензи. Вигарт вроде не жаловался.
Оба сармата облегчённо вздохнули.
— Повезло тебе! Мы будем приходить, — пообещал Иджес. — Туда, правда, приносить ничего нельзя. Но я поговорю с Маккензи, — не оставит же он тебя два года тупить в стенку!
Эркенгер невесело хмыкнул.
— Познания у тебя, конечно, интересные… но не думаю, что между принудработами у Гедимина будет время на что-то, кроме сна. Там смены предельные, по восемнадцать часов…
Иджес покосился на медика.
— Это у кого ещё интересные познания…
«А. Работа и сон. В общем-то, этим я и занимался, пока не послали в „Эданну“…» — что-то неприятно давило в груди — и, кажется, перспектива двух лет на принудработах была здесь ни при чём. «Как послали, так и услали. И снова никто никогда не узнает, что это были мои разработки. И безоболочник, и выдвижные излучатели. Все, кажется, только рады — закончил работу и вали. В барак — хорошо, в тюрьму — ещё лучше…»
— Гедимин, — Эркенгер тронул его за руку. — Если тебе совсем не до нас, мы выйдем. Ты не думай, там тебя мучать никто не будет. К реакторам, конечно, не пустят…
Иджес фыркнул.
— И что — это, по-твоему, не мучения⁈
23 марта 06 года. Земля, Северный Союз, Шпицберген, ИЭС «Эданна» — Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Не мутант, — вынес вердикт филк-медик, жестом выпроваживая Гедимина за дверь. Троих чужаков и Айзека с Исгельтом, как заведено, проверяли последними. Все уже разошлись по рабочим местам, солнце давно висело над розовым льдом, миллиметр за миллиметром сдающим позиции. До серьёзного таяния дело не дошло — на термометре всё ещё было минус восемь — но роботы-уборщики уже настойчиво дробили край ледника, за зиму подползшего к станции, и прокладывали канавы-стоки в долину.
— Как перевалит за плюс, отсюда польётся, — пробормотал Айзек, оглядываясь по сторонам. — По-моему, канал кривоват. Пойдём посмотрим, что с ним. Гедимин, ты подожди нас тут, у первого блока. Только не отходи — «Косатка» уже в порту, скоро за тобой пришлют…
Иджес и Эркенгер озадаченно переглянулись, но двинулись за командиром. Гедимин шагнул к чёрно-сине-оранжевой стене энергоблока и обнял её, насколько хватило рук. Невесомые тёплые щупальца пронизали его насквозь.
«Гжед-дим-мин,» — прогудело внутри черепа — очень внятно и очень печально. «Ты уход-дишшь?»
— Придётся, — выдохнул сармат, упираясь макушкой в стену. Станция была тёплой, невзирая на минус восемь на улице и все усилия по термоизоляции.
«Ты вернёшшшьссся?» — прошелестело под шлемом. Сармат смигнул жгучую жидкость. «А ведь только тут давали нормально с ней говорить…»
— Как повезёт, — пробормотал он, стараясь не вспоминать прошлые «возвращения» — что в Нью-Кетцаль, что в Ураниум-Сити.
С запада было видно блестящее море, всё в крошеве льдин. Просто вода, неспособная подняться против вектора притяжения и по своей воле вытащить из ила то, что лежало там триста лет… Гедимин покосился на дозиметр — кривая интенсивности «сигмы» выписывала вялые зигзаги.
— Он тебя больше не пугал? — сармат кивнул на море. В мозгу тихо всплеснуло.
«Змей моря — мирный…»
…Иджес и Эркенгер ехали как простые пассажиры — обошлись только сдачей в спецотсек плазменного оружия (сфалт Гедимина унесли туда же) и небрежным обыском. Гедимину уже на блокпосту — к его удивлению, внутри, а не снаружи, на морозе — велели снять броню, перерыли карманы, надели магнитные наручники и усадили на макушку «жучок», похожий на космофлотские координаторы. Эта штука током не билась, но умела «общаться» с какими-то внешними механизмами. Проверять Гедимин не стал — но, по ощущениям, она могла бы и заблокировать двери, и выключить в помещении «сивертсен», и — если такой насос предусмотрен — откачать из трюма воздух.
— Зачем они зэка в Канаду везут? — переговаривались вполголоса конвойные. Гедимин делал вид, что их не слышит — он изучал камеру — или, скорее, выемку в переборке — куда его собирались запихнуть.
— Так он канадский, — отозвался второй.
— Тогда зачем сюда возили?
— Вот здесь на статью и наработал.
— И было же зачем лететь…
Третий конвойный втолкнул Гедимина спиной вперёд в капсулу. На плечах и лодыжках защёлкнулись обручи. Зашевелилась, опускаясь, крышка его «саркофага».
— Не дёргаться! — крикнул в закрывающуюся щель конвойный, и настала тишина. Теперь Гедимин только и чувствовал срабатывание антиграва и гравикомпенсаторов, — подъём над океаном, скольжение по дуге орбиты, разворот «на дно» гравитационного колодца… Когда капсула вскрылась, снаружи ждали четверо — северянин и трое из местной полиции.
— Преступник. Осуждён на два года. Сдать в «Налвэн», — коротко пояснил чужак. Больше Гедимин не видел ничего, кроме «кишки»-трапа, очередного фургона с «саркофагом» из защитного поля, зачем-то показанного двуручного бластера (излучающий элемент не заменяли с войны, а попытались бы — высыпался бы наружу «фонящей» пылью)… и затем уже — знакомых строений за воротами «Налвэна» и патрульных со станнерами. На чём приехали Иджес и Эркенгер, Гедимин не знал — и понятия не имел, когда вообще их увидит.
Первое помещение, куда его привели, подозрительно напоминало карцер. На матрасе лежала фляга с разбавленной Би-плазмой, и сармат немедленно её осушил и лёг подремать — любые другие действия были попросту бессмысленны.
— Мне-то он на кой⁈ — донёсся сквозь дремоту голос Маккензи — и, похоже, сармат был крайне зол. — Зэки — это чьё хозяйство? Куллангарры? Вот и жди, пока он заберёт. Я-то тут с какого боку⁈
Шаги затихли у камеры Гедимина. Окошко приоткрылось.
— Теск, мать твоя пробирка! Вот ты это нарочно⁈
— Та «макака» взорвала накопитель! — не стал сдерживаться и Гедимин. Дотянуться до Маккензи физически через закрытую дверь всё равно было трудновато, а при первом же шаге к ней сработал «жучок» на макушке — и наручники утянули руки за спину и крепко прижали одну к другой.
— Вот! — Маккензи хлопнул себя по лбу. — Нет, полярные ночи что-то делают с мозгами… Вот на этом месте ты должен был зафиксировать нарушение и молча подписать Айзеку рапорт. Во что «макаку» дальше натыкают носом — не твоё дело! Ладно бы ты сразу отнял тот накопитель и закинул за скалу! Но когда оно уже жахнуло — куда ты лез⁈
«А Маккензи в кои-то веки прав. Ну надо же…» — Гедимин от удивления даже отступил от двери. «Жучок» тут же ослабил наручники.
— Короче, теперь ты в ведомстве Куллангарры, — продолжал Маккензи; кажется, он слегка удивился, что с ним не спорят. — Завтра-послезавтра он разберётся с бумагами, и тебя переведут. Два года, теск. И никаких реакторов! А с Айзеком я ещё поговорю…
Его шаги стихли в отдалении. Гедимин беззвучно хмыкнул. «А вот с Исгельтом говорить чего-то не хочет…»
25 марта 06 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— На выход!
Кроме коменданта карцера, за дверью стояли ещё двое патрульных в пехотной броне. Такую раскраску Гедимин видел впервые — на их чёрные грудные пластины были нанесены красные перекрещенные полосы, фрагменты решётки.
— Флягу-то оставь! — прикрикнул комендант. — К двери боком!
Гедимин послушно развернулся — спорить мешали наручники, сдавившие запястья уже до ощутимой боли и намертво впечатавшие одну руку в другую. Хватка ослабла — «жучок» на макушке отреагировал на смену положения в пространстве. Пока Гедимин пытался размять сдавленные кисти, патрульные ухватили его за плечи.
— Иди, не дёргайся!
Кто-то из них в дверях накинул сармату на голову капюшон комбинезона — снаружи дул холодный ветер с озера, и сверху падал то ли подтаявший снег, то ли подмёрзший дождь. Гедимин изумлённо мигнул. «Заботливые охранники⁈»