Он хотел крикнуть, но удалось только резко выдохнуть. Вокруг стояла мертвенная тишина. «А ведь я не один такой…» — в груди вдруг стало холодно. «Я встал, а они… видимо, не смогли. Живы? Надо проверить…»
Он надеялся пройти коридор на своих ногах — но, стоило отпустить косяк, как сармат повалился на колени. До противоположной двери он уже полз, не тратя силы на попытки встать. В глазах то и дело темнело.
Света в соседнем отсеке не было, — хорошо, что дверную створку застопорило в паре миллиметров от паза, того, что просачивалось в щель, хватало для обзора. Сармат-подопытный неподвижно лежал на матрасе, вытянувшись на спине, — похоже, кто-то перевернул его и при этом ослабил все стягивающие и уплотняющие элементы комбинезона.
— Эй, — прохрипел Гедимин, подползая к телу. Реакции не было — ни на оклик, ни на столкновение ползущего с матрасом, ни на (со второй попытки) прижимание уха к неподвижной груди. Гедимин не чувствовал ни расширения грудной клетки, ни биения сердца. «Sa hasu…» — ремонтника передёрнуло. От холодного обруча, сдавившего рёбра, в мозгу на мгновение прояснилось, и сил прибавилось. Гедимин дотронулся до шеи, нащупывая пульс — и очень нескоро уловил первое трепыхание. Прошла почти минута, прежде чем вена снова дрогнула — так слабо, что сармат едва не принял это за тремор напряжённого пальца. «Живой… кажется. Надолго? Где-то должен быть сигнал тревоги…»
Он глубоко вдохнул, оттолкнулся от матраса, попытался встать — сил хватило лишь на небольшой рывок. Затем сармат рухнул, едва не придавив лежащего. В глазах потемнело. Он махнул рукой, нащупывая опору — и чёрное поле сомкнулось.
… — В досье ни слова об их контактах, — услышал сармат, как сквозь слой стекловаты. — Кто пропустил⁈
— Они и не контактировали, — оправдывался другой голос — говорил филк, и, кажется, Гедимин знал его. — Пять реплик за всё время наблюдения.
— Он явно искал признаки жизни. Дыхание, пульс… Думаешь, простое совпадение?
За разговорами кто-то ослаблял сдавливающие элементы комбинезона — ворот, манжеты на рукавах, штанинах и носках… жёсткий пояс, похоже, сняли вовсе, как и крепления шлема, — сармат остался в мягком «мешке». Сбоку лилось ровное тепло — фантомное «дыхание» сигма-излучения. «Сканер,» — сообразил Гедимин. Глаза открыть удалось не с первой попытки, — лишь когда в руку впилась игла.
— Спокойно, — как сквозь туман, он увидел филка-медика. — Это гибернация. Сопротивление бесполезно. У вас осталось пять процентов метаболизма, так что лежите спокойно. За всеми вами наблюдают, и всё под контролем. Когда вы проснётесь…
Слои «стекловаты» и тумана становились всё толще — сармата неудержимо тянуло в сон. Медик говорил ещё что-то, но слова разваливались на звуки, и мозг уже не мог их собрать. «Ги-бер-на-ци-я…» — прогудело напоследок внутри черепа. Веки сомкнулись. Перед глазами поплыли тёмно-синие волны. Среди них мерцали цветные искры. Гедимин ткнул пальцем — пространство свернулось, наматываясь на руку. Сармат отбросил его, как кусок ветоши, и вышел в коридор, подсвеченный холодно-синим. «Эффект Черенкова?» — Гедимин посмотрел на запястье, но вместо дозиметра увидел контур руки, «слепленный» из холодно-зелёного ирренциевого свечения. «А. Ну, тогда не опасно…» — он ускорил шаг. Коридоры — целая сеть, будто выросшая сама, без намёка на проект — были покрыты мелкими углублениями, из которых местами торчали затуплённые шипы. Гедимин проходил сквозь них — дальше, навстречу мерному горячему дыханию. Свет становился всё ярче.
20 марта 05 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»
Туман медленно таял. Гедимин смигнул. В глазах немного прояснилось. Он плохо понимал, спит он или бодрствует, — но над головой определённо был обычный потолок из панелей внахлёст, с нишами для светодиодов, и они разгорались всё ярче. Гедимин снова мигнул, с трудом повернул голову набок, поднял руку, прикрываясь от света — и уткнулся мутным взглядом в бело-красный скафандр биозащиты.
— Первый пошёл! — радостно отметил смутно знакомый голос. — Слышите меня? Видите?
— Зрачки реагируют, — бесстрастно отметил второй. — Попробуй поднять.
— Дайте мне руку, — сармат-медик, не дожидаясь, пока Гедимин отреагирует, ухватил его под мышки и усадил на матрас. Сармата пошатнуло, он упёрся руками в бортик, попытался сесть на скрещенные ноги — свешивать их через край было некуда, тут уже начинался пол. Оба медика довольно хмыкнули.
— Согните руку в локте. Так поднимите и держите, сколько сможете. Вторую…
Без второй опоры сармата снова пошатнуло. Он сонно мигнул. Туман перед глазами отступил, но ненадолго.
— Попробуй тест, — сказал один медик. Второй недоверчиво хмыкнул.
— Гедимин! Видите экран? Нужно ловить жёлтые искры…
«А. Это на скорость реакции…» — вяло колыхнулось в мозгу. И глаза, и руки работали так же лениво и заторможено. Несколько раз сармат попал в сверкнувшую точку, но чаще они сами на него налетали — не успевал убрать пальцы.
— Семьдесят семь дней, — медик сделал пометку в журнале. — Ну, при такой массе тела… Гедимин, вы есть хотите?
Сармат с недоумением смотрел на одноразовый плоский контейнер с узким горлышком. Внутри было что-то мутно-белесое, вроде сильно разбавленной Би-плазмы. «Есть?..» — он задумчиво сделал глоток и мигнул — внутри будто распахнулись ворота очень большого и совершенно пустого склада. Контейнер опустел мгновенно.
— Ещё есть? — он попытался встать с матраса. Перед носом оказался второй контейнер. Гедимин опустошил и его, хотел презрительно фыркнуть на объёмы — и обнаружил, что «склад» внутри заполнен доверху. «Идиот!» — какой-то кусок сознания вспомнил основы биологии. «Семьдесят семь дней не жрал — куда накинулся, жить надоело⁈»
Сармат сел поудобнее. Слабость ещё ощущалась, но опираться на руки больше не хотелось. Он покосился на рукава с распущенными манжетами, на грудь, — комбинезон висел мешком, между ним и телом можно было просунуть две ладони.
— Всё, я проснулся? — голос прозвучал хрипло. Медик радостно хмыкнул.
— Практически. Сегодня доспите, а завтра мы вас поднимем. Мышцы восстановятся быстро, не бойтесь… Так, давай повторный тест. Ещё раз — жёлтые искры, помните?
…Медик снова ускорил «игру». Гедимин «поймал» пару искр — остальные погасли раньше.
— Ну вот, мозг подключается, — ухмыльнулся филк, убирая голографический экран. — Завтра попробуем счёт.
На его запястье зажёгся светодиод.
— Второй пошёл!.. Что ж, можете ещё подремать. Посмотрим, что с остальными.
«Другие тоже живы,» — Гедимин вспомнил, как искал пульс у сармата в соседнем отсеке, и слабо ухмыльнулся. «Да, тогда я перепугался. Ну да это Биоблок — от Ассархаддона всего можно ждать…»
Он зевнул и улёгся набок. Отлежать себе за семьдесят семь суток сармат, как ни странно, ничего не успел — то ли сам ворочался, то ли его переворачивали. «Комбинезон нужен новый… Так что за реакторы мне снились? Вот хоть бы что в голове застряло…»
21 марта 05 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»
Рокот непонятного механизма становился всё громче. Внутри заныло. Гедимин открыл глаза и ошалело мигнул. Звуки издавал не механизм, — у сармата урчало в животе, а на коже, впервые за три месяца, выступила влага. Он резко выпрямился, пошатнулся, но устоял. Комбинезон болтался мешком. Запаса, сделанного перед спячкой, хватило, чтобы мышцы не растворились напрочь — но сармат давно не чувствовал себя таким слабым. Он толкнул двери душевой, жадно отхлебнул из крана — урчание внутри чуть притихло. На ящике лежал свёрнутый комбинезон — этот был Гедимину впору.
«Вода водой, а вот пищи тут нет,» — сармат осмотрел весь отсек. «Пойду поищу снаружи.»
Дверь была заперта, и сдвинуть створку с места не удалось. Гедимин подумал было навалиться всей массой, огляделся в поисках рычага… «Уран и торий! Тут же замки проще, чем в бараках!»
Несколько нажатий и тычков ногтем — и дверь распахнулась. Рядом с ней, прямо на стене, висели контейнеры с водой и Би-плазмой — в каждом по сто миллилитров. Из жилого блока доносились возня и шорох, в информатории вяло ругались, деля наушники, в спортзале кто-то шумно дышал. Гедимин довольно ухмыльнулся, бросил пустые контейнеры в мусоропровод и ускорил шаг.
— И ты проснулся? — повернулся к нему один из двенадцати сарматов. — Смотри, что тут за чушь показывают! Мы тут после гибернации еле ползаем, а здесь тысячу лет в анабиозе — а он носится, как марсианский плавунец!
Гедимин хмыкнул. Он уже успел разглядеть крепление анабиозной капсулы и кусок отсека, даже опознать, какими строительными отходами это было, пока не стало декорациями, — и он решил, что лучше пойдёт восстанавливать мышцы.
— Уран и торий! — ухмыльнулся, увидев его, сармат-наблюдатель. — Пятый дошедший, стало быть. Сразу сильно не напрягайся! Начни с разминки на периферии.
«Двенадцать в информатории, четверо здесь… ну, и я ещё,» — подсчитал Гедимин, пока растягивал обмякшие мышцы. Едва по телу быстрее побежала кровь, мозг проснулся окончательно. «Что с ещё тремя? До сих пор спят?»
— А ты тоже дверь ломал, когда выходил? — спросил он у сармата, тренирующегося с малыми весами. Тот удивлённо хмыкнул.
— Ломал? Там же рычаг под панелью… Нет, ты серьёзно дверь выломал⁈
— Только замок, — буркнул Гедимин, не на шутку смутившись. «Рычаг! Восьмидесяти дней не проспал, а мозг уже растворился. А им, в убежищах, потом за разные механизмы садиться. К реактору ещё, чего доброго…»
Когда Гедимин вернулся в жилой отсек, замок был починен, а на ящике у двери лежали контейнеры по двести миллилитров. Сармат запил их водой из душевой — такого объёма явно не хватало.
24 марта 05 года. Галактика Вендана, Биоблок «Тория»
«Еда в информатории,» — прочитал Гедимин на листке, подсунутом под подушку. Чистый комбинезон в душевой был чуть-чуть шире и больше не сдавливал восстанавливающиеся мышцы. Сармат два дня не вылезал с тренажёров и полосы препятствий — и тело быстро приходило в себя. Мозг «оживал» не так быстро — движущиеся точки Гедимин ловил исправно, почти до последнего уровня, но считал медленно, а при попытке ускориться — сбивался. «Пройдёт,» — успокаивали медики.