— Довезли, — ответил довольный Кир; он, как и Хродмар, никуда не спешил. — Даже и просканировали. Пиявка как пиявка, на две трети — пищеварительный мешок с хоботком. Мощный, кстати, хоботок — лист фрила просадил насквозь и не треснул.
Хродмар присвистнул.
— Да, с таким без скафандра неприятно… Сарматов жрёт?
— Оно непривередливое. Даже на Би-плазму согласилось, — ответил Кир. — И нас явно не боялось. Эти ксеносы вообще непуганые… Ты лучше слушай про последнюю треть — вот где странно. У этой пиявки уйма нервных узлов и окончаний. Вся эта зеркальная шкура — один огромный глаз. А внутри — мешочек с ирренцием и кольцо, где плавают фонящие клетки. Вот оно умеет пульсировать — а с ним и излучение. Биолог думает — эта дрянь лучами кому-то сигналит…
Иджес фыркнул.
— Кому-то⁈ Каждый раз одно и то же: вылез зеркальник, повисел — следом скачет стая снежников! Кому оно сигналит, тоже мне, вопрос века…
— Погоди ты, — отмахнулся от него филк-медик. — Пусть снежники сбегаются на сигнал. Самому зеркальнику от этого какой прок? Из того, что они до костей обгложут, крови уже не выцедишь!
— Это да, — согласился Кир. — Они бы и кости ели, да челюсти не те. Интересно, бывают снежные гиены? Спрошу биолога… Так вот, что он говорит — зеркальники сигналят не волкам, а сородичам. Это волки приспособились ловить сигнал.
— А! Другое дело, — филк-медик довольно ухмыльнулся. — Тогда понятно, кому что и зачем… Эй! А биолог ваш не выяснил, почему от зеркальников нет следов на снегу? И как они сквозь лёд проходят?
— Как пирофоры сквозь грунт, ясное дело, — отозвался Кир. — Излучением. Этот ирреций вообще странный какой-то металл… Ладно, летим, — тут уже дрон кружит!
— Чтоб его скат сожрал, — пробормотал Хродмар, уводя глайдер в сторону, под ветви сосны, и гудком провожая машину Кира. — Ксенофауну искать — это не по ним, а сарматам не дать поговорить спокойно…
«Вот что было бы интересно,» — думал Гедимин, высматривая внизу подозрительные сугробы. «Выяснить, как снежники собираются из кристаллов. То есть — Элоси тоже так умеют. Но не с такой скоростью… Или мы их сразу били плазмой, а на горячий мицелий лёд плохо ложится? У снежников ещё мицелий не такой прочный — их если расплавишь, то с концами… Короче — изучить бы толком…»
— Хродмар! А давай поймаем снежника живьём, — предложил он. — У Кира, вон, исследования, а мы чего?
— Ксенобиолога нам дадут — будем исследовать, — помрачнел командир. — А ты никакую дрянь на ИЭС не тащи! Нам там живой станции хватит за глаза и за уши…
…Гедимин помахал энергоблокам на прощание. С тех пор, как этот «ритуал» стали проводить все сарматы Хродмара, на проходной в его сторону даже не косились. Уже начинало темнеть — ликвидаторы, как водится, работали от восхода до заката, независимо от длины светового дня — но до полного мрака оставалось больше часа. Гедимин вошёл в спальный отсек, прикрыл дверь защитным полем и включил смарт. На экране змеились чёткие (наконец-то!) копии пульсаций — подъём зеркальника сквозь плотный лёд, «зов» — длинные, растянутые волны с короткими перерывами… «А вот это, дальше, — это уже волки,» — Гедимин отсёк часть записи. «Собираются из снега. Зеркальники замолкают и погружаются — похоже, волкам от них польза, а они таким „симбионтам“ совсем не рады…»
Он растянул защитное поле на весь отсек, обернул им руки, порылся по карманам. Очередной излучатель-пульсатор, — немного ирренция, листок флии («Потом приделаю на место — это прибор временный…»), генератор защитного поля, пучок фрил-алюминиевых проводков… «Жаль, ипрон в телепорт не лезет,» — думал сармат, вынимая из скафандра «лишние» пластины и приборы. «Из гетто весь снег убрали. Это хорошо — но как без него опыт поставишь?»
Для подобных опытов сейчас годились только берега мелких лесных озёр подальше от вырубок и подползающего города. Гедимин накопал по карманам горсть камешков, прочный шнур, чтобы привязать излучатель, закрепил на рукаве пульт управления. «Если удастся собрать тварь из снега — это будет физика или биология?»
…Несколько неприятных секунд в облике шара, состоящего из глаз, — и сармат вывалился на чёрный лёд лесного озерца. Упал мягко — поверхность выдержала. Быстро огляделся, благо освещение позволяло, — странных кольчатых структур во льду не было. Заснеженные берега выглядели безжизненными — но, приглядевшись, сармат увидел гладкую кость, покрытую инеем. Снежные волки как-то «слизывали» мясо и жилы, саму кость при этом не повреждая, — погрызов на ней не было. «Ага, твари рядом. Но сначала другое попробуем…»
Сармат бросил на лёд мелкий обломок гранита и направил на него пульсатор. Эффекта не было — только прибор, «отбив» первую же волну излучения, рванулся из пальцев и медленно начал погружаться в лёд. Ушёл он полностью, но просматривался — когда Гедимин его отключил, сверху было миллиметра три. Изо льда торчал шнур.
— Так и думал. Погружается сам источник. Как и с телепортом, и с червяками… — вслух подумал сармат, разбивая лёд и выдёргивая излучатель. Можно было заставить его всплыть, но Гедимин не видел в этом смысла. «Пульсации пирофор и Текк’тов дают ходить сквозь лёд. А эта сквозь камень не протащит. Пусть будет для коллекции, но пользы не вижу. Попробую лучше со снегом…»
Выбираться на берег он не стал — просто смахнул пару сугробов на лёд. Из них никто не полез. «Трудно без сканера и дозиметра. Чего торопился? Вынул бы из них ипрон и работал нормально…» — думал Гедимин, выжидая над кучами снега — вдруг он просчитался, и «волки» уже на месте?
«Ладно. Пробуем…» Очередной луч коснулся снега. Тут была небольшая примесь омикрон-квантов. Гедимин на всякий случай подобрал увесистый сук, но снег лежал неподвижно — и защитное поле ничего не отражало. «Не сработало. Значит, из обычных кристаллов живую тварь не слепишь…»
Что-то шевельнулось на берегу, и сармат едва успел шарахнуться в сторону — пятеро снежных волков подошли незаметно. Реакция у них была чуть хуже, чем у Гедимина — от ударов палки они разлетались в снежную пыль. «Сейчас соберутся обратно,» — уже знал сармат и, бросив палку, схватился за телепорт. «На базу!»
Он вывалился посреди отсека, машинально отряхнулся — и охнул: на полу остался сугроб высотой сантиметров десять. «Хватит, чтобы…» — додумать сармат не успел — снег взметнулся, на лету собираясь в белого волка. «Живой снежник!» — Гедимин дал зверю пинка, лишив формы, и сгрёб в защитное поле. «Теперь охладить… Sa hasu!»
В жилых отсеках по зиме держалось плюс восемнадцать, и в шар защитного поля попало достаточно тёплого воздуха. Существо сформировалось было — но тут же заколыхалось всей поверхностью, стекая на дно ловушки. Гедимин схватил сканер — но только и успел увидеть, как остатки тонкой рябящей структуры, практически нитей ряби, расползаются обрывками. Ещё немного — и осталась «фонящая» вода, а потом и излучение «вышло». Гедимин слил остатки неудавшегося опыта в лючок в полу и со вздохом закрыл его. «Криокамера нужна. Или загон на месте их… жизни. Мицелиалы, но какой-то другой породы. Как будто… искусственные? Кто-то их сделал, они отработали своё, пока холодно — и с теплом растаяли. Никакого размножения, никаких неконтролируемых стай…» — сармата отчего-то передёрнуло. «Хорошо, „макаки“ с нами до такого не додумались. Только клонарии запретили. Но — кому надо, тот их запреты видал в отстойнике…»
16 мая 03 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Ночью было плюс два, — сказал Иджес, высматривая в лесу ледяных тварей. Глайдер снова облетал город — в этот раз выше, чтобы не сшибать с веток снег. Он и так уже на ярком солнце капал, подтаивая; всё под деревьями было в мелких ямках. Однажды они всё-таки оказались норками снежных мышей, но тепловая ловушка провозилась в рыхлом снегу попусту — криофилы «старых видов» от источника тепла только шарахались. Озёр внизу не было — на актинию или ползуна рассчитывать не приходилось. Снежные волки сгинули вместе с зеркальниками.
Издалека долетел протяжный гудок — машину Хродмара заметил Кир.
— Ну что? Много наловили?
— Пусто, — отозвался Хродмар. — А что у вас?
— То же, — усмехнулся Кир. — Одна «плюсовая» ночь — и всех вымело начисто. Спрашивается — чего мы три месяца дурью маялись⁈
— Погоди, — нахмурился Хродмар. — Послезавтра ночью «минус», и днём ниже нуля. Может, снова вылезут.
— Ну-ну, — хихикнуло из передатчика. — Хродмар! Не хочешь работать — так и скажи! Правда, всё равно придётся, — одни мы с планом расчисток убьёмся…
— Подожди холодной ночи, — повторил Хродмар. — Не убегут твои расчистки.
Гедимин смотрел на дозиметр. Они улетели достаточно далеко от города, чтобы «фон» станций не забивал всё остальное. Тепловая ловушка ползала в снегу, никому не нужная и не интересная. «Волки» и зеркальники сгинули, не оставив даже обрывков мицелия — как тот, которого Гедимин едва не поймал в своём же отсеке. «Видимо, поэтому они все „примораживают“ добычу — спускают температуру ниже нуля,» — думал сармат. «Только непонятно, как. И зеркальники от горячей крови не тают… или она внутри них мгновенно остывает? Опять же — куда уходит тепло? Мать моя колба, изучай тут физику, когда каждая первая тварь на неё чихать хотела…»
18 мая 03 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
К утру потеплело до минус пяти. Тепловые ловушки, сброшенные на свежий наст, возвращались ни с чем — сарматы выжидали по полчаса, но ни один зеркальник не вынырнул, и даже разбитый в снежную пыль сугроб не превратился в волка.
— Похоже, ксеносам конец, — подвёл итоги Хродмар. — Их время — до конца зимы… Надеюсь, биолог Кира проверит снег на всякие там споры. Мало ли чем оно размножается!
— Кир с утра точно пристанет с расчистками, — вздохнул филк-медик. — Слышите?
Вдалеке уже посвистывало и трещало — лучевые резаки срубали деревья на очередной площадке под застройку. Иджес сердито фыркнул.
— Да куда всё плодятся эти «мартышки»⁈ Как мы в своём городе умещались — при куче всяких клонариев⁈