Надпись на листок не влезла; Гедимин взял следующий, но там уже не было речи ни о реакторах, ни о портале.
«Мы с Эгнацием были в Джирахгете,» — так начинался следующий отрывок. «То ещё местечко! Кьюссы очень не любят чужаков, и все толковые рудники в их ловушках, как в паутине. Эгнацию пришлось нырять в землю, чтобы меня вытащить. А у него пока плохо выходит. Хорошо, с нами был Младан, — видел бы ты, как там жахнуло!.. Вот теперь ищем спеца по камням, а то от наших опытов одни разрушения и трата ценного сырья. Шесек обещал помочь — но он хочет половину камней себе. Мне не жалко, но, боюсь, Скогны с ними начудят. А нам Джагулов с их приколами хватает! Не надо было говорить им, как мы вляпались в Джирахгете, — они двумя племенами пошли в Джеру разбираться…»
Листки были мелкие, и, кажется, часть Вепуат или его «почтальон» потерял по дороге — продолжения про набег на Джеру Гедимин тоже не нашёл.
«А волокно всё-таки проросло!» — радовался Вепуат на третьем листке. «И всё выпало к нам на холмы. Часть семян я отвёз обратно на ракушку. Бронны недовольны, но я думаю — чему не судьба прорасти, то само погибнет, без нашей помощи. Так что ткачи работают в три смены! Справились бы в две, но чем-то надо и остальных занимать… Из Синви и Сэви просились на экскурсию на нашу летучую плантацию. Бронны их пускать не хотят, сижу вот, уговариваю. Жаль всё-таки, что одежда из местной ткани так быстро изнашивается! Думал, хоть на полсотни лет её хватит… Надо лучше изучить волокна — уверен, местным как упало что-то на голову, когда они пришли на Равнину, так ничего другого они и знать не хотят. А может, найдётся и попрочнее. Тут пара интересных видов строит гнёзда из паутины. Только они крупные, так что я пока за ними издалека…»
На ладонь лёг последний листок, — почерк почти без завитушек, запись сделана в спешке.
«Гедимин, нас тут, конечно, проверяют каждые десять дней, — но мне что-то не нравится Гварза. Он, похоже, решил, что я рвусь в командиры станции. И скоро меня, боюсь, туда совсем пускать перестанут. Младан с ребятами проследит за станцией, тут я особо не опасаюсь, — но с Гварзой что-то не то. Хоть „Торий“ и передавал, что с мутацией „чисто“ (Гварза после этого мне чуть голову не отгрыз), но мало ли способов „поехать“ и без мутаций. Если что, уйду на летучую ракушку, Бронны там уже обустроились, и я шалаш сооружу — это не проблема. Боюсь только, что сорвётся наша дипломатия — Сэта и Джагулы нашему командиру совсем не рады… А за скафандр спасибо — переселил его на ракушку, может, на высоте он и крылья отрастит. Или лучевой двигатель какой — ирренция тут в избытке. С Гедом они поладили…»
Гедимин задумчиво смотрел на листок. «Вот там, где началось про скафандр — точно кто-то подошёл и уставился на лист. Не сам Гварза, так кто-то из его филков. Они-то почти все под его рукой. Разве что Альгот… интересно, как он там — по-прежнему сам по себе, или и его подмяли? А так… Неладно там, на станции. И безоболочник… сомнительно, что справятся. Не было бы аварии…»
25 декабря 03 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Иджес с утра был мрачен, и даже Эркенгер слегка щурился.
— Надеюсь, сегодня нам никакая дырка в небе гонки не испортит! — проворчал он, на ходу поздоровавшись с Гедимином. Сармат вышел на улицу, взглянул на купола, растянутые над гетто. Сверху их прикрывал гигантский районный купол — они наплывали друг на друга, защищая весь город. На улицах и крышах не было ни снежинки — прошлогодние «волки-трансформеры» убили достаточно людей, чтобы Ураниум наконец потратился на нормальную защиту. Снега в городе не было с октября, хотя снаружи случился уже десяток буранов; ликвидаторы ещё вчера выбирались на разведку, — ни тварей, реагирующих на тепловые ловушки, ни странного радиационного «фона» — ни от земли, ни от неба…
На одной из нижних трибун Гедимин сразу увидел Кенена Маккензи — в шубе до пят, с двумя дохлыми зверьками, свисающими на грудь. Даже со спины было видно, что сармат не в духе. Гедимин, как обычно, устроился сверху, рядом с одиноким дудочником; тот с широкой ухмылкой пожал ему руку — видно, ему скучно было сидеть одному, а надёжные наушники на гражданской одежде были мало у кого — а кто пойдёт на праздник в рабочей?..
— Звено «Северяне» — второе место! — расслышал Гедимин среди воплей и стихающего подвывания дудок. Дудки взревели с новой силой. «Северяне»?' — сармат мигнул. Внизу Иджес и Эркенгер, прижимая к себе потрёпанные в боях дроны, пытались обняться.
«А теперь попробуем поймать Маккензи…» — не успел Гедимин выбраться с трибуны, как путь ему преградил меховой кокон.
— Джед, сильно занят?..
…В ангаре не было ничего, кроме бутафорских ящиков, единственный охранник — и тот болтался на улице и занял пост, лишь увидев «командира». Гедимин огляделся в поисках портала — и всё-таки нашёл едва заметную чёрную точку, забившуюся в дальний угол. На дозиметре было что-то странное — но всё-таки не закрывающая пульсация, её бы сармат опознал.
— И так, собственно, уже третью неделю, — Маккензи был мрачен. — Ползает по всему ангару. Огнистые Черви — сам знаешь, зимой они малоактивны. И внизу их точно нет.
— Они могут быть с той стороны, на Равнине, — пробормотал Гедимин, вспоминая, что знает о взаимодействии «червей»-пирофор с порталом. — Если это влияет на нашу сторону…
Маккензи качнул головой.
— Не должно. Тот портал вообще ничем не сдвинешь. А вот закрыться он может. Если здесь, в Тлаканте, кончится ирренций… ты замечал нехватку ирренция?
Гедимин молча вынул из кармана самодельную ирренциевую «таблетку», поднёс к порталу. Чёрная точка никак не отреагировала. Маккензи странно булькнул.
— Джед! Ну ты с головой-то дружишь⁈
— А кто тут никогда ирренция не видел? — отозвался Гедимин, покосившись на охранника. «Он на таком посту, небось, насмотрелся. Если кого и сдаст, то первым — Маккензи.»
— Я боюсь, не уполз бы он совсем, — сказал Кенен. — С ним сейчас что-то не то, это и стражи признают. Со всем нашим миром что-то не то… И эти придурки перестали строить убежища!
Гедимин мигнул.
— Серьёзно⁈ Все⁈
Маккензи пожал плечами.
— Может, кто чего и роет втихаря, мне не докладывают. Но — на квартал ни одного заказа. Ни на ЛИЭГи, ни на прочее добро. И строительство ИЭС накрылось медным тазом. Это уже мне официально сказали — «больше не надо». Конечно, через пару лет — плановая замена топлива, так что без работы не останемся, а так, год за годом, двадцать лет протянем…
Гедимин снова мигнул.
— Где возьмёшь топливо, если Равнина закроется?
Маккензи скривился.
— Джед, вот ты снайпер — как ляпнешь, так прямо в сердце!.. Закроется — не Равниной единой. Сейчас куча шахт, считай, нетронутых — оттуда брали только для оборонного ведомства. Небось, накопилось. Сколько-то протянем, плюс запасы… плюс синтез разрешат, если в шахтах совсем взять нечего, — энергия-то нужна…
— Если нужна — чего новых станций не строят? — спросил Гедимин, глядя, как точка портала медленно, миллиметр за миллиметром, ползёт к стене. Он взялся было за сфалт — «как там пульсируют пирофоры?» — но Маккензи вцепился в его руку.
— Heta! Стражи очень просили ничего не теребить и не дёргать. Когда портал так нестабилен, всякое может случиться. Запечатает с концами — сама Кайшу не откроет…
Гедимин опустил сфалт. Успокоившийся Маккензи развернул голографическую карту. Точки на ней при увеличении множились, превращаясь в целые скопления. Самая жирная стояла на Шпицбергене.
— Шестьдесят пять станций, пятьсот энергоблоков, — недурно, а? И всё — мы, сарматы! — широко, по-«мартышечьи», ухмыльнулся Маккензи. — И под каждой — убежище. Там четыреста тысяч народу — и за них ты, Джед, можешь не волноваться. Если что, нырнут под землю… если успеют — как, собственно, и мы.
— Четыреста тысяч? — что-то кольнуло Гедимина под лопатку. — Но нас ведь больше. И гетто… есть гетто без станций, — их куда? Им разрешили строить убежища?
Ухмылка Маккензи растаяла.
— Нет. Я добивался, чтобы гетто со станциями укрупнили, — причину придумать всегда можно. Нет, твёрдый запрет. Десяток гетто вырыл норы тайком, мы, чем могли, помогли… да ты и сам знаешь — но там на круг пятнадцать тысяч сарматов с подселенцами. Остальные… я не знаю, что с ними делать, Джед. И «Уран» не знает. А с «Торием» сейчас не пообщаешься. Им бы в Миану, подальше от нашего дурдома…
Гедимин мигнул.
— При чём тут «Торий»? С его базы не выберешься — сразу под расстрел. Если сам на опыты не пустит. Раньше мианийцы пускали к себе, у них там сарматы вроде как в чести… сейчас не так?
Маккензи болезненно поморщился.
— Джед, я который год верчусь ужом. Думаешь, не пробовал? Видно, прозевали момент. Крейсера Мианы ещё тут, в нашей системе — а вот мианийцам мы, походу, осточертели. «Мы не вмешиваемся во внутренние дела Земли,» — всё, чего я добился. Не вмешиваются они! А что было после войны⁈
«Осточертели…» — повторил про себя Гедимин, чувствуя, как его глаза сходятся в потемневшие щели. «Не то чтобы я их не понимал…»
— Будем вытаскивать по одному-двое, пока возможно, — вздохнул Маккензи. — Не для того мы пережили три войны, чтобы из-за тупых «макак»…
Передатчик на его запястье тихо пискнул.
— Да?.. Хорошо, пять минут, — он поднял взгляд на Гедимина и изобразил виноватую ухмылку. — Прости, Джед. Когда ты координатор, не засядешь поболтать на пару часов! Пригласил бы тебя в нору, да забыл — всё чёртов портал…
Глайдер ждал его на выходе из переулка. Гедимин побрёл к бараку. В груди слабо, но неприятно ныло. «Миана… Миана, похоже, что-то знает. Про эти „внутренние дела“. Надеюсь, мы не просчитались с убежищами на станциях…»
11 января 02 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Холодает, — заметил Иджес, глянув на термометр на ангаре. — И быстро. Из барака выходил — было минус двадцать, а тут уже…
— Термоизоляция в этом бараке… — поморщился Гедимин, заходя в шлюз. На станции было светло,