— Что внизу? — отрывисто спросил Хродмар. Иджес уже готовил дроны к запуску и ждал, пока чуть освободится местный дронщик — тот следил за шестью аппаратами одновременно, и показания, похоже, его не радовали.
— «Альфа-два» — обвал, пробка в полсотни метров, фонит, как бешеная, — отозвался Кир. — «Один» и «три» — обвалы, осыпи, повреждения крепи, фон повышен. «Бета-два» — осыпи, фон повышен.
Гедимин посмотрел на дозиметр. График интенсивности омикрон-излучения уверенно шёл вниз. «Сигма» держалась на одном уровне.
— Фон продолжает падать, — доложил местный дронщик. — На «Бете» уже меньше кьюгена. Через час можно будет оставить её местным ремонтникам. На «Альфе» — неясно. Иджес сейчас смотрит пробку на втором штреке…
Гедимин двинулся к Иджесу, встал за спиной, глядя на экран, где сходились данные.
— Атомщик, — механик, рассматривая прибор, чуть понизил голос. — Ну-ка, вспомни, чему учили в Лос-Аламосе. Мне это всё не нравится. Соседние «Альфы»… вот этот фон — наносной. А этот — их собственный. Дочерта ирренция, ага?
Гедимин чувствовал, как грудь всё крепче сжимает невидимый ледяной обруч. «Маккензи не трогал шахты — так, поковыривал. А ирренций всё это время синтезировался. И в этой грёбаной „Альфе“…» — он впился взглядом в показатели. Они уже не влезали на экран — Иджес вывел их на двухметровую голограмму, так Гедимину проще было увидеть всю картину. «Теперь ясно. Да, самопроизвольная реакция. Критмасса набралась, уран переродился, помешать было нечему. И соседние шахты, мать моя колба, дозревают до „хлопков“ — и через месяц дозреют…»
— Гедимин! — повысил голос Хродмар. — Ты меня слышишь?
— Нужен проходчик и транспортёр, — повернулся к нему Гедимин. — «Альфа-два» сейчас безопасна. Добывать там ничего нельзя — крыша «на соплях». Закрыть, залить обрубок меей, — не «горит». Нужно быстро чистить первый и третий штреки. Там центнеры ирренция. Выгрести хотя бы то, что торчит из стен. Месяц-полтора — рванёт и там. У «Беты» полгода до того же — и я бы проверил нижние уровни. Это синтез ирренция. Не убрать затравку — накопится критмасса, разнесёт всю шахту.
Хродмар мигнул.
— Он атомщик, — вмешался помрачневший Иджес. — Кто его не слушал… плохо всё с ними вышло. Я на первый проходчик, кто-то нужен на второй…
… — Так мы всё-таки ликвидаторы или шахтёры? — донеслось сквозь слабые помехи. Гедимин высверливал из стен штрека прожилки сингитовых кристаллов. Кое-что рассовал по карманам — у всех хватало своей работы, за сарматом никто не следил. «С такими-то залежами — странно, что рвануло не по всей длине…»
Кристаллы росли щётками, торчали прямо из крепи, — синтез пошёл и внутри металлических частей. Мея ложилась на все поверхности слой за слоем и тут же чернела.
— Меей добывать руду — дело глупое, — заметил угрюмый ликвидатор. — Не то до сих пор скважины бы рыли, а не в шахтах ковырялись.
— Надо убрать впитавшийся ирренций, — отозвался Гедимин. — Сюда проходчик нельзя, я-то рискую с пневмомолотом…
«И где всё это время была георазведка⁈» — пульсировала в мозгу одна неотступная мысль. «Вот сомневаюсь я, что в других шахтах. Если там ещё не дошло до взрывов — это случайность, не более…»
…Добытая руда, разделённая перегородками плотного защитного поля, была безвредна… по крайней мере, на это надеялся Гедимин. Уже четвёртый гусеничный контейнер выкатили наружу; «Альфа-2», залитая меей, была перекрыта, и Хродмар составлял по ней отчёт — то печатал фразу, то стирал.
— Киркой можно, а пневмомолот — уже перебор?
— И точно никакой взрывчатки, — буркнул Гедимин. Для него пока работы не было — за проходчик его посадить не рискнули; оставалось следить за контейнерами и ждать, пока их увезут на завод. Фон упал до «терпимых» полутора милликьюгенов — ирренций копился, пронизывал собой гранит — уже не вкраплениями, а сплошными жилами, Гедимин сам видел их в «Альфе-2» — но пока вёл себя спокойно. Дроны шныряли по нижним уровням, спустились уже до «Эпсилона», — чем ниже, тем меньше было кристаллов, и слабее излучение — но оно было, сочилось из стен, и на «Эпсилоне» тоже…
Снаружи загудело, и Хродмар пошёл встречать заводские рудовозы. Снизу поднимался пятый контейнер, набитый доверху. Гедимин отошёл в сторону — массивным рудовозам нужно было место даже для простого манёвра «въехал — подцепил — поволок». Когда умчался второй — больше двух контейнеров они на борт не брали, пятый так и остался ждать следующего рейса — в здание влетел Кенен Маккензи. Его шуба была распахнута, её полы и головы дохлых зверьков развевались на ледяном сквозняке.
— Джед! Что тут, мать твоя колба…
Гедимин коротко, без замаха, отвесил ему затрещину. Сармата мотнуло в сторону, он нелепо тряхнул головой; Гедимин поймал его за ворот шубы и подтащил к себе.
— Георазведка у него, sa hasukemu⁈ Тут ирренций накопился до критмассы, сингит в каждой щели, — ты так за шахтами следишь⁈
— Д-джед, — выдохнул Маккензи, кое-как сфокусировав взгляд. — С-стой. Крит… что⁈ Тут был… ядерный взрыв⁈
— Ещё чуть-чуть — и был бы, а так больше поплавилось, — отозвался Гедимин, с трудом удержавшись от второй затрещины. — Георазведка, hasukemu! Целый отдел на заводе! С того года, как меня погнали вон, здесь хоть кто-то был⁈
— Разведка, — взгляд Маккензи стал острым и злым. — Амин, мать-пробирка! Десять филков в отделе! Прохлопать ядерный взрыв⁈ Джед, тут сейчас ничего не взрывается? Тогда — за мной!
…Если бы на Гедимина не заверещала рамка дозконтроля, Маккензи так и ломанулся бы через «чистый» вход. Простонав что-то про «всю машину отмывать!», он поспешил в санпропускник, промчался по нему почти бегом, прошёл молчаливый дозиметр и встал у шлюза, приплясывая от нетерпения. С ним ждали, опасливо переглядываясь, двое филков из администрации — Маккензи поймал их по дороге. Не успел Гедимин провериться после дезактивации, как шлюз уже распахнулся. Кенен, так и не сняв шубу, долетел до двери с табличкой «Отдел геологической разведки» и с размаху треснул в неё кулаком.
— Амин, мать твоя колба! Сколько нужно лет, чтобы ирренция накопилось на ядерный взрыв?
Гедимина филк узнал сразу — и, отступив, разделил помещение защитным полем.
— Координатор Маккензи! Все шахты проверялись дважды в месяц, все отчёты — в администрации!
Он растянул над запястьем двухметровую голограмму. Гедимин мигнул. «Так, пятнадцатое марта…»
— Покажи «Гуннар-три», первые три «Альфы», — велел он филку. Тот молча ткнул в нужную строчку, разворачивая её в документ на весь экран. Гедимин изумлённо выдохнул. «Так и есть, до последнего промилле. Они видели, что там накопилось. И если это видела и администрация…»
— Мы не принимаем решения по шахтам! — взвизгнул за его спиной филк-администратор. — Все отчёты передавались совету! Вот ваши ответы, у меня их уже полдиска, — «добычу продолжать нецелесообразно, ждать прямого распоряжения»!
Гедимин развернулся к нему. Однообразные строчки тянулись месяц за месяцем — по двенадцать на год. «И год за годом ирренций синтезировался, разведка сообщала, эти передавали… Маккензи, кусок идиота!»
Кенен уже тыкал в свой смарт — и таращился на него, ошалело мигая.
— Но это и правда было… — он, глядя только на смарт, медленно, бочком, сделал шаг к двери. В неё и вылетел — в этот раз Гедимин ударил его в солнечное сплетение. Администраторы и геологи с ухмылками переглянулись. Амин послал ремонтнику воздушный поцелуй.
— Да откуда ж мне… было знать… что это до взрыва доведёт⁈ — донеслось из коридора, где Маккензи пытался перевести дух и встать. Гедимин вышел к нему.
— Все верхние шахты — выскоблить, чтоб ни кристалла не торчало! — процедил он сквозь зубы, глядя на корчащегося Маккензи. — Мало будет — распылишь ипрон! Пока фон не уйдёт под четверть милликьюгена — чтоб никаких «нецелесообразно»!
Маккензи закрыл голову руками — но Гедимин успел подметить, что смарт аккуратно выключен и убран под пластину скафандра. «Если на это силы нашлись — внутри точно всё цело,» — подумал он. Ледяной обруч на груди почти уже разжался.
— Само собой, Джед. Сегодня и начнём, — мелко закивал Кенен. — Только… встать мне можно?
Гедимин шагнул в сторону. Маккензи поднялся, прижимая руку к животу.
— Джед, ты… иди, если хочешь. Там глайдер… скажешь — отвезут обратно в шахту. А мы тут дальше… сами разберёмся.
— Ещё раз «хлопнет» — урою, — Гедимин показал Кенену кулак и пошёл к проходной. Охранники сделали вид, что их тут нет.
— В медчасть… и машину всю мыть, как вернётся, — еле слышно донеслось из коридора. — Этот клон Ассархаддона…
«Шахта,» — напомнил себе Гедимин, выискивая взглядом глайдер-кабриолет. Перед глазами стояли отчёты о накоплении ирренция. «Копил, пока с Равнины везли тоннами. Докопился! Сверху жилы мощнее, но… интересно, насколько глубоко они уходят. И что сейчас добывают битумокачки — что оседает на меевых каскадах…»
02 апреля 02 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
Для «цацки» Гедимин взял полупрозрачный белый фрил, чуть подсинил его по краям и теперь выгибал их, складывая волной. Хвост миниатюрного летучего ската уже был покрыт белыми шипами, и Гедимин вспоминал, откуда они начинаются — идёт ли гребень от затылка, и есть ли у твари, больше похожей на квадратное одеяло, чем на земную рыбу, вообще затылок.
— Ага, похоже, — рядом остановился Дирк; пилот, как и все остальные, ждал рассвета и выезда на расчистку шахты. — Только… поверни его брюхом кверху! Смотри, вот здесь, здесь и здесь у них глаза. Выпуклые, подвижные. Вроде как втягиваются.
Гедимин мигнул. У сбитого над станцией ската он глаз не рассмотрел — но пилоту, видевшему десятки тварей из кабины, определённо лучше было знать.
— Все глаза внизу? — уточнил сармат. — Сверху, спереди — ничего не видел?
Дирк качнул головой.
— Не. Вот тут, — он провёл пальцем вдоль переднего края статуэтки. — Тут у них пасть. Когда они ледяной воздух выдыхают, она аж вот так открывается.