— Они не поняли, что это. А я наврал. Кто считает себя гением, поверит любой чуши.
Гедимин мигнул.
— Они же между мирами путешествовали, у них были инженеры… на Равнине не подорвались на первом колесе, в конце концов!
— Первым носителем был местный — не понял, что им надо только врать, — отозвался химик. — Не знаю, как они пережили свой мир, и что там был за корабль, и где их настоящие тела, — но эта банда с главарём умом не блистала.
— Да и в ядерный могильник их, — Гедимин сообразил, что сам же ушёл с нужной темы, и недовольно сощурился. — Чего в топливо пихал?
Химик оглянулся на цех и поманил сармата к следующей двери.
— Давай наружу.
Они остановились в одном из отсеков склада — судя по припылённости, сюда заходили нечасто.
— Понятия не имею, что там за минералы, — признался Альгот. — Гребли в Сфене Пустоты всё подряд. Не люблю я тяжёлую защиту — но иногда приходится…
Гедимин растерянно хмыкнул.
— И всё подряд смешивали…
— Не так быстро, — криво ухмыльнулся химик. — Вепуат предложил проверить. Сунули всё в мешок и сбросили с хорошей высоты в Ксалан. Кратер там, наверное, до сих пор виден — куда бы ему деться⁈
— Мать ваша колба, — пробормотал Гедимин. — А потом что?
— Выскоблили из стенок, что не взорвалось, и повторили ещё трижды. И вот что осталось, то и в топливе, — Альгот пожал плечами. — Реактор не взрывался, даже Младан его не добил. Стало быть, мы с Вепуатом сильно не наврали. А как оно называется и добывается… Спроси чего полегче!
— Ну ядерщики, мать ваша колба… — повторил Гедимин, ошалело глядя на него. — А ещё говорят, что я псих!
Альгот хмыкнул.
— У нас тут из ядерщиков был один Гварза. И того надо было сбросить в Ксалан с тем мешком. А я даже не радиохимик, так что — без претензий! Взрываться-то не взрывается?
…Гедимин прихватил обломок из ещё не перемолотых. От станции он отошёл на самый дальний край Сфена, даже шагнул было в соседний, но под ногами захрустел лёд, а пальцы обожгло холодом. «Не, с Элоси я во время стройки наобщался!» — Гедимин быстро покинул Сфен Льда и положил на землю «фонящий» обломок. «Не взрывается, говоришь… Какая там интенсивность „омикрона“?»
Он отошёл от обломка подальше, даже защитным полем прикрылся, оставив узкий проём для луча. Дозиметр лежал по ту сторону — и очень скоро зажёг красные светодиоды. Гедимин удвоил интенсивность, потом ещё раз — из-под обломка пошёл дым. Одни камешки испарялись, другие плавились, брать остывающий фрагмент топлива пришлось кончиками когтей и заворачивать в защитное поле, из него потоком «валили» омикрон-кванты и ещё что-то неопределяемое, — но взрываться он, и правда, не взрывался. «Будет время — выберусь в Сфен Пустоты,» — решил Гедимин. «Поищу сканером, что там за минералы. Может, есть способы добычи без ядерных взрывов…»
28 день Металла месяца Лучей. Равнина, Сфен Земли, ИЭС «Элидген»
«День Металла» — предупредил календарь, отметив число 28 пометкой «3» — стихия суток снаружи разгулялась, но вполсилы.
— Жарко там, — подтвердил Эгнаций, вылезая прямо из пола. — Тебе привет от Шесека. У него для одного сырья зажглись сразу три печи. Не знаю, что это значит — но ты вроде должен понять.
Гедимин понял, хоть и не сразу, и ошалело мигнул. «Три⁈ Или Шесек освоил управление, или… может, Пламя нажало на нужные кнопки?»
Горячая мохнатая лапа хлопнула его по спине, едва не впечатав в стену. О нехватке энергии «Элидген» явно перестал беспокоиться.
— Шесек закончит — соберём тебе реакторы, — пообещал сармат. — Два точно, с третьим — подожди.
В машзале выжившие ремонтники с Арданом-бригадиром монтировали вращающий механизм и систему управления — тросы, которые варил Альгот, наконец дозрели. Гедимин, довольно хмыкнув, вышел к бассейну выдержки — там уже гремела камнедробилка.
— Шесек вовсю плавит, — сообщил Гедимин Младану, следящему за её кручением — полтора оборота в одну сторону, полтора в другую.
— День Металла — что ж не плавить? — Младан поднял рычаг, застопорив механизм. В крытый стеклянный лоток потекла тёмная пыль.
— Дай я тебя сменю, — предложил Гедимин, высматривая в движениях сармата признаки усталости. Тот только плечом дёрнул.
— Ты лучше сходи в третий реакторный! Там Эгнаций и Сэта строят защиту. Как бы не налажали без присмотра…
…В последний раз Гедимин заглядывал в «третий реакторный» — помещение безоболочника — в тот день, когда вытаскивал из него оплавленный ком — остатки установки; потом заходить было уже и незачем. Сейчас отсек вместе с санпропускником был открыт настежь, на выходе в дальний шлюз висел гамак, в нём сидел, сильно наклонившись вперёд и опираясь на конструкцию из длинных костей, Вепуат в лёгкой тканевой одежде. Его свисающие ноги — уже нормальной длины, только очень худые — были закреплены в примитивных фиксаторах из ремешков и плашек. Рядом стоял мрачный медик Экхард.
— Гедимин! — Вепуат обернулся с широкой ухмылкой. — Экхард, я же говорил — мы мешаем на проходе!
— Сиди! — филк поймал его за плечи, помешав вскочить. — Сиди и шевели своими костями. Чем больше скачешь, тем дольше носить фиксаторы!
Вепуат со вздохом отхлебнул из фляги с Би-плазмой и растопырил пальцы на ступне, напрягая икроножные мышцы. Только в напряжённом виде Гедимин их и разглядел — вместе с молодой прорастающей кровеносной сетью.
— Я пройду, — успокоил он Вепуата, проползая под гамаком; сармат подтянул ноги и виновато хмыкнул.
— Я всего-то зашёл на минуту. Но от медиков разве спрячешься!
Обломки обугленной, оплавившейся глины исчезли. Гедимин покосился на дозиметр — отсек если и «фонил», то из-за собравшихся в нём строителей-Сэта… и ромба, рассечённого начетверо, на стене — его явно начертили совсем недавно.
Сэта соорудили примитивные леса из тросов и костей — и каркасы пяти куполов уже поднимались посреди зала. Они были сложены из пластин и блоков необожжённой глины, — сперва кольца и подпирающие их арки, одна над другой, потом уже более широкими, чуть изогнутыми листами заполнялись проёмы в стенках… Листы ложились внахлёст, как придётся — до миллиметра никто не выверял. Гедимин видел патрубки с каменными линзами, усиливающими омикрон-лучи, и оставленные для них проёмы, — их ещё не везде установили, как и не все отверстия в «стенах» были закрыты. Зато сверху, опираясь на кольца, уже поднималась широкая труба для стержней управления, и к ней по потолку тянули управляющую систему из блоков-костей и «асбестовых» тросов. Её упростили до предела, но от неё ничего и не требовалось — только вытянуть стержни из активной зоны. Обратно они падали сами.
— А куда реактор заносить? — спохватился Гедимин, видя, как быстро Сэта укладывают пластины. Они не морочились с креплениями — всё держалось на впадинах, выгибах и выступах да на собственном весе. Гедимин напомнил себе, что безоболочник снесёт такие стены, как их ни крепи — да и гранит при серьёзном выбросе разбрызгается пемзой — так что напрягаться с «дикарской» заменой защитным полям совсем ни к чему.
— А вот проём! — высунулся из-под недостроенного многослойного купола Эгнаций и постучал когтями по жирной красной черте между двумя опорами. — Младан мне показывал размеры, — пролезет! Только закладывать проём будете сами, рядом с этой штукой Сэта вмиг перегреются.
— Заложим, пластины оставьте, — отозвался Гедимин, глядя на необожжённую глину. «Защита для самого мощного реактора на планете… Да ладно, первый запуск — и сама обожжётся. Главное, чтобы не треснула… вся разом.»
За спиной зашуршало. Гедимин обернулся и увидел Вепуата, вылезшего из гамака. Он стоял, опираясь на конструкцию из костей, и недовольно щурился на слишком тощие ноги. Медик деловито скатал гамак и сунул Гедимину.
— А теперь ползём в лазарет! Если что, донесёшь этого… бегуна?
Вепуат обиженно хмыкнул.
— Сюда-то я дошёл?..
…Перемещение, и правда, нелегко ему давалось — он часто останавливался, держал пальцы растопыренными и всё норовил как-то нелепо расставить локти.
— С насадками было бы легче…
— Ты ещё полетай на костылях! — фыркнул медик. — Ну так что, тебя нести?
— Иди ты… — буркнул Вепуат, медленно переставляя кости-опоры и тощие ноги.
— А что, от кровяного камня толку совсем нет? — тихо спросил Гедимин у Экхарда. Тот выразительно развёл руками.
— А там нет раны. Есть неразвитые мышцы. Питание и правильная нагрузка — и всё отрастёт. Но у вас, Старших, терпения — ни на песчинку!
— Я тут при кристаллоидах натерпелся, — угрюмо пробурчал Вепуат. — А ты чем занимался, напомнить?
Экхарда передёрнуло. Он молча поправил хват сармата на костяной подпорке и двинулся дальше.
— Вчера многим полегчало? — тихо спросил Гедимин — в этот раз у Вепуата, но у медика был хороший слух.
— Трясёт их теперь меньше. Кто-то уже и к делу пристроился. Это важно — восстановить цепочки нейронов. Кристаллические твари их раздирали, как когтями. Мне, может, и повезло, что меня сразу вырубило. А кто сопротивлялся, тем досталось…
Он покосился на Вепуата и поёжился.
— А в кого было не влезть — тем ещё хлеще. Этот вот троих чужаков угробил.
Вепуат фыркнул.
— Я⁈ Я вообще пошевелиться не мог! Не знаю, чего они рядом со мной дохли. И другие не знают, кого ни спрашивал. Видно, у кого-то под тварь было место в мозгу, у кого-то не было, — кому как повезло. И — я бы лучше потрясся, чем ногами в печку!
— А я бы лучше в печку, хоть целиком, — мрачно сказал Экхард. — «Занимался» непотребным не я, а мной — а помнить-то мне…
Гедимин молча прислушивался к дыханию Вепуата. Сармат всё чаще останавливался отдохнуть и морщился, косясь на ноги. Ещё пара шагов — и Гедимин поднял его, уже не сопротивляющегося, и понёс в лазарет.
— Ему бы тренажёр какой…
— Всё есть, — буркнул Экхард. — Время нужно, понимаешь? За два дня ногу до колена не отрастишь. А отрастишь, так сердце не выдержит. Будет он ходить. И летать будет. Если раньше себе всё не переломает!