…Минуту спустя — а показалось, что прошла целая вечность — Гедимин стоял в коридоре под станцией и слушал, как мимо скользят тёплые «многоножки» — чьи-то массивные щупальца в мелких отростках. Из стены пару раз выглянули зелёные глаза и тут же скрылись. Гедимин мигнул — «Их что, уже восемь? Или это на двоих?»
— Пришёл⁈ — Вепуат, кажется, спикировал прямо с потолка, на лету складывая уже не живые, чёрные, а золотистые и серебристые пластины. Его глаза горели ярким голубым огнём. Он переступил на совсем уже птичьих лапах — из «цевки» успели прорасти перьевые гребни, и равновесие сармат держал куда как лучше — и широко ухмыльнулся.
— Стало быть, Маккензи тебя к себе перетянул? Или это на время?
Гедимин качнул головой.
— «Вайтрок» закрыли. А тут у него проекты… убежища всякие… Ты один пришёл? Без скафандров?
Вепуат широко ухмыльнулся, и Гедимин вздрогнул — зубов у сармата не было. Вместо них от края до края челюсти проросли три ряда узких заострённых пластин, — может, поэтому он и говорил так странно, отрывисто, часто сглатывая.
— А! Привыкну, — он, поняв, на что смотрит Гедимин, небрежно махнул рукой. — Лишь бы икру метать не заставили. Не, я один. Цап носит кладку, Скаф от него ни на секунду не отлетает. Джархин говорит пока их не трогать и не перекармливать — иначе, мол, как все выживут и вылупятся, так я не буду знать, куда их деть…
— Сколько их там ожидается? — спросил Гедимин, стараясь не морщиться и не коситься на свой скафандр. «А ведь на Равнине из любого куска фрила что-то прорастёт…»
Вепуат пожал плечами.
— Не считал. Снаружи видно… десять-двенадцать, что ли. А сканером я их не трогал — вдруг чувствительны… А! Тебе ж, наверное, про своих интересно…
…В секретном ангаре «Налвэна» перебрасывали мешки со светящейся вышивкой с погрузчика на погрузчик. В черноте портала ничего не было видно.
— Я, если всё нормально пойдёт, буду заглядывать через месяц, — Вепуат повёл плечами, расправляя уже не «хитиновые», а металлические перья. — Хотя — ты тут занят, небось, шевельнуться некогда. Знаю я Маккензи… Что он там думает? Точно дело к войне?
Гедимин пожал плечами.
— Всем понадобились убежища на четыреста лет. Уже пятую станцию обсчитываю.
Вепуат щёлкнул языком — или, может, костными пластинами.
— Слушай! Убежище — это хорошо. Но ты, как прижмёт, двигай лучше к нам. Туда точно никакая дрянь не долетит. Никто и знать не будет, где ты. Даже если тут всю планету, как Марс тогда…
Он замолчал, будто понял, что сказал лишнего. Гедимин медленно качнул головой.
— Я… подожду, в общем. Надо ещё построить убежища. Все сарматы на Равнину не влезут. Не успеют.
20 августа 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Гедимин!
Иджес вынырнул из отсека и встал поперёк прохода, смущённо разглядывая носки сапог. Гедимин озадаченно хмыкнул.
— Я сегодня с утра… первый тур, в общем, понимаешь? — пробормотал Иджес, оглядываясь через плечо. — Вообще никак ничего не могу. И так успеваю впритык. И до темноты обратно никак.
— Беги, — сармат пожал плечами. На столе в рабочем отсеке лежал единственный нетронутый тубус — карта ИЭС «Глита» и её окрестностей, остальное было готово к сдаче — да и в любом случае было очевидно, что Иджес сейчас не работник.
— Спасибо! — выдохнул механик и быстро оглянулся через плечо, отступая к стене. — Ох, бежать пора… Гедимин, у меня завтра тоже не выйдет. И послезавтра. И по первое сентября. Первого — итоговый… ну ты хоть на него-то приди! Вечером скажи — я тебе найду хорошее место. А я…
— Иджес Норд? — услышал Гедимин за спиной незнакомый и не очень дружелюбный голос.
— Иду! — механик резко мотнул головой и ускорил шаг. Другой сармат догнал его; о чём они заспорили уже в вестибюле, Гедимин не расслышал.
… — Что, судействует? — Эркенгер — он уже пришёл на рабочее место, развернул карту «Глиты» и что-то отмечал на её полях — повернулся к Гедимину и криво ухмыльнулся. — Даже к нам не зашёл?
— Да пусть себе, — проворчал ремонтник, глядя на карту. — А это что?
— Как что? Место под клонарий, — отозвался медик. — Ты как падающую численность возмещать собираешься? Ты хоть как извернись, а за ваши четыреста лет из тысячи минимум семьсот убьётся.
Гедимин ошалело мигнул.
— Убьётся? Из-за чего? Эа-мутация? Авария? Война?
— Несчастные случаи, ничего больше, — медик снова невесело ухмыльнулся. — Без единой аварии, без дурацких драк, — одного-двоих на тысячу мы в год недосчитываемся. Клонарий на пару баков справится, но вот если совсем плюнуть на это дело — вымрем ко всем астероидам. Тысячи лет не пройдёт, как вымрем.
— Мать моя колба… — пробормотал Гедимин и на секунду зажмурился. Мозг отчётливо скрипел и искрил. «Один-двое в год… Да, он прав, наверное. Кажется, что немного. Но если растянуть на несколько веков…»
— Уран и торий! — раздалось в дверях. Кенен Маккензи улыбнулся во все зубы и чуть приподнял шляпу, обёрнутую защитным полем. Одной рукой он придерживал пачку тубусов.
— Вижу, работа кипит? До «Глиты» очередь дошла? Ну, могли бы с такой чепухой пока не морочиться. Вам там дела на денёк. Вы лучше сюда гляньте…
Он вывалил на стол пять новых тубусов.
— «Агмас» — шесть блоков, «Шаглин» — четыре, пятый строится. А вот «Эджин» — тут берите с большим запасом! У них уже пять, и на пять у меня заказ, — так что считайте сразу на десять!
Он перевёл взгляд с Гедимина на медика и убрал ухмылку с лица.
— Что такое? Никак, проблемы?
— Клонарий, — буркнул Гедимин. — Эркенгер говорит — без клонария за четыреста лет вымрем.
— Эркенгер говорит не это, — отозвался медик. — Но — почти верно. Эти убежища… они же не слишком законны?
Маккензи ухмыльнулся во все зубы и хлопнул Эркенгера по плечу.
— Вот именно об этом я и хотел поговорить! Клонарии! На каждой станции — не менее двух баков! А лучше — по баку на энергоблок. И чтоб спрятаны были так, чтоб десять сканеров не учуяло. Что бы там ни думали «макаки», вымирать мы не собираемся!
Эркенгер недоверчиво посмотрел на него.
— У нас спецы-то есть?
Маккензи хмыкнул.
— У нас есть кое-кто на подхвате… кое-кто с очень большим опытом в генетике и медицине. И если уж он не подготовит из наших фельдшеров кучку спецов…
Его передатчик протяжно запищал.
— Лёгок на помине! — Кенен, махнув на прощание, выбежал в шлюз. — Работайте, парни! Сарматская раса надеется на вас!
Сарматы переглянулись.
— Клонарии можно замаскировать, — задумчиво сказал Гедимин. — Тем более — если сверху болтается ИЭС.
— Представляю, чего там наклонируется… — Эркенгер покачал головой. — Ладно, давай считать. Ты — своё, я своё, а потом сверимся. Интересно, меня отправят… готовиться в спецы? Слышал я про вашего… генетика с большим опытом…
01 сентября 09 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити
— Ну, извини! Не в воздухе же вас было подвешивать! — Иджес, надувшись, шагнул на нижний уступ и махнул рукой, обводя переполненные «трибуны». Крыши, благо погода позволяла, откинули полностью, миниглайды со стоянок поубирали, — и всё равно сарматы жались там вплотную, тесно набившись под защитное поле. В поле оставили просветы, и каждая крыша орала на десяток голосов — кажется, скандировала имя гонщика. Гедимин даже не пытался ничего расслышать.
— Смотри-ка, наши южане все тут, — прошептал в наушник Эркенгер; его притиснуло к Гедимину вплотную, сармат даже прикрыл его защитным полем, чтоб в толпе не придавило к выступам скафандра. — А ничего, взбодрились. У кого-то даже ядерный загар сгладился…
Гедимин с тоской оглянулся на мачты энергостанции. Отсюда они просматривались скверно, а куполов над энергоблоками и вовсе не было видно. Зато видна была почти вся кривоугольная трасса — вот только сармату на неё и смотреть-то не хотелось.
— Надеюсь, за час они управятся, — прошептал Эркенгер. — Эти ребята — с ночной смены, а мне-то ночью работать совсем неохота…
На старте один за другим надувались пузыри защитных полей — всем миниглайдам, есть у них свой генератор или нет, защиту устанавливали на месте, таковы были новые правила, — кажется, Иджес из-за них с кем-то подрался. Гедимина, отвлёкшегося было на энергомачту, пихнули в бок.
— Смотри! — прошептал незнакомый сармат со следами застарелых лучевых ожогов. Внизу под переливчатый свист десять миниглайдов сорвались с места. Один рванул вперёд, кувыркнулся под самым верхним куполом (на трибунах взвыли), отрикошетил от него, проходя поворот, — вой стал ещё громче, — но второй, рывком подойдя к нему снизу, ударил в заэкранированное брюхо. От столкновения защитных экранов отлетели оба, но один — под нужным углом, — и помчался вперёд, пока соперники выныривали из образовавшейся свалки. Сосед Гедимина выхватил из-за пояса дудку-череп и взревел, как идущий вразнос турбогенератор. Гедимин хлопнул себя по наушникам, и вовремя — с дудкой пришёл не только его сосед. Ещё один сармат-гонщик повторил манёвр с рикошетом от защитных полей и выиграл пару метров; до финиша оставалось чуть-чуть, и там уже махали яркими полотнищами. «Сколько раз они будут летать?» — попытался вспомнить Гедимин. Он хотел спросить соседа-южанина, но тот самозабвенно гудел «турбогенератором». Сармат покосился на Эркенгера, — тот запасся наушниками и тихонько что-то насвистывал, вообще не замечая, что происходит вокруг.
…Вылетов было пять. Когда внизу и сверху замахали полотнищами и дудками, а в защитных полях на крышах открылись проходы, Гедимин понял, что гонки закончились. Он встал в стороне, дав толпе обогнуть его; Эркенгер смотрел вниз и тихо хихикал — там поймали и подбрасывали победителей. Кажется, ритуал полагался каждому участнику, — к тем, кто и в самом деле победил, сбежалась толпа, вокруг проигравших собрались группки личных болельщиков — видимо, пытались так их утешить.
— Con magnifico! — сармат-южанин убрал дудку за пояс и захлопал в ладоши. — И часто такое тут бывает?