Озлобили ее.
20
Мириам могла распознать людей со сломанными судьбами, когда их видела. Считается, что это видно по глазам, настороженному выражению лица и тому подобному. Мириам это допускала, но для нее главным признаком было то, как человек двигался и как себя держал. Она, конечно, не могла видеть этого в себе, но она это чувствовала. Да, теперь она старая, тяжелая и медлительная, но по-прежнему держится настороже. По-прежнему относится ко всему с подозрением. Всегда готовая к тому, что в висках тревожно застучит кровь.
Увидев, как Лора закатила возле прачечной настоящую сцену, Мириам немедленно воспользовалась предоставленным ей шансом. Она быстро вмешалась, подняла рюкзак Лоры, извинилась перед разгневанной хозяйкой и ловко увела девушку прочь. Потом предложила ей чашку чая у себя дома, но Лора отказалась. Что было вполне естественно, учитывая обстоятельства. Достаточно вспомнить, в какую передрягу она угодила в прошлый раз, когда приходила в плавучий дом.
Тогда они отправились к Лоре. Что оказалось, мягко говоря, весьма суровым испытанием. Лора жила в муниципальной квартире на седьмом этаже многоэтажного дома возле Спа-Филдс, а лифт не работал. Мириам даже засомневалась, сможет ли вообще подняться наверх: она была мокрой от пота и несколько раз останавливалась, чтобы перевести дыхание. А шантрапа на лестничной клетке потешалась над ней:
— Ты только глянь, чувак, у нашей бабуси прихватило сердце!
Однако, оказавшись в квартире, она решила, что изнурительный подъем того стоил. Свежий ветерок, отсутствие затхлой вони от канала, а какой великолепный вид! На переднем плане — шпиль церкви Святого Иакова, за ним — громадные башни модернистского жилого комплекса Барбикан и тихое великолепие собора Святого Павла, а еще дальше — сверкающие стеклянные фасады Сити. Лондон во всей своей красе, о которой забываешь, когда живешь так близко от земли.
А Лора, казалось, ничего этого не замечала. Наверное, привыкла, подумала Мириам, да и больная нога, похоже, давала о себе знать все больше и больше — с каждым этажом ее хромота усиливалась. Когда наконец они подошли к двери квартиры, Мириам — просто из вежливости — тактично спросила об этом, ожидая банального ответа: вывихнутая лодыжка, падение подшофе, но вместо этого услышала печальный рассказ, в который с трудом могла поверить. Ужасные родители, жуткая случайность, и теперь она фактически брошена на произвол судьбы. Мириам почувствовала к ней щемящую жалость. Такое начало жизни? Теперь ее «странности» и эмоциональная реакция уже не вызывали удивления.
Ее жалость к девушке усилилась, когда она увидела всю убогость ее жилища. Дешевая уродливая мебель на сером акриловом ковре, пожелтевшие от никотина стены. Это был дом, лишенный самых обычных атрибутов детства: ни ярких покрывал или подушек, ни украшений или наград, ни книг на полках, ни плакатов на стенах. В квартире не было ничего, кроме единственной фотографии в рамке, на которой были запечатлены родители с ребенком. Однако облегчение при виде хоть такой привычной вещи исчезало, стоило подойти к ней поближе, как это сделала Мириам, перешагнув через груду одежды, брошенной на полу гостиной. Она увидела, что фотография была обезображена: глаза ребенка зачеркнуты крестами, а закрашенный красным рот казался окровавленным. Мириам содрогнулась. Обернувшись, она увидела, что Лора смотрит на нее со странным выражением. По коже Мириам пробежали мурашки.
— Так что там с чаем? Будем пить? — спросила она с наигранной веселостью.
(Сломанная судьба, сумасбродство — кто знает, что скрывается за этими красивыми глазками, что творится у нее в голове?)
Они пили чай на кухне, и Мириам рискнула нарушить воцарившуюся неловкую тишину.
— А ведь я тебя знаю, — сказала она, теребя в кармане ключ на брелоке, подобранный с пола баржи.
Лора взглянула на нее.
— Ну да. По прачечной самообслуживания. Все верно.
Мириам покачала головой с легкой улыбкой.
— Не только. Я знаю, почему ты не захотела пойти на канал.
Скучающее выражение на лице девушки сменилось испугом.
— Тебе не о чем волноваться, — успокоила ее Мириам. — Я на твоей стороне. Я знаю, что это с тобой полиция говорила о нем. О Дэниеле Сазерленде.
— С чего вы взяли?
Так и есть: девушка напряглась, готовая ко всему. Бежать или драться.
— Это я его нашла, — ответила Мириам. — Я живу на барже «Лоррейн». Зеленой с красной полосой, ты, наверное, ее видела — она пришвартована всего в нескольких ярдах от баржи Дэниела. — Она улыбнулась, предоставляя Лоре возможность осмыслить услышанное. — Это я его нашла. Нашла его тело. Это я вызвала полицию.
Глаза Лоры расширились.
— Вы серьезно? Охренеть! Картинка, должно быть, была еще та, — сказала она. — Увидеть его… все… залитое кровью.
— Да уж, — согласилась Мириам. Она вспомнила жуткую рану на шее Дэниела, белизну его зубов. Интересно, возник ли в сознании Лоры в тот момент такой же образ, не стало ли на мгновение их восприятие одинаковым? Она попыталась встретиться с Лорой взглядом, но та уже отодвинула свой стул, поднялась на ноги и потянулась через плечо Мириам за пустой кружкой.
— А вы… а вы потом общались с полицией? — поинтересовалась Лора, и ее голос стал странно высоким. — Я имею в виду, после того как вы его нашли. Они вас держат в курсе? Потому что я смотрю новости, и впечатление такое, что ничего не происходит, а ведь прошло уже больше недели с тех пор, как он… как его нашли, значит… — Она замолчала и повернулась к Мириам спиной, переставляя кружки в раковину.
Мириам не стала отвечать сразу и подождала, когда Лора опять повернется к ней лицом.
— Я видела, как ты уходила, — сказала она. — За день до того, как я его нашла. Я видела, как ты выходила с баржи.
Глаза Лоры округлились.
— И что?! — вызывающе спросила она. — Что я там была, никакой не секрет. Я сказала полиции, что была там. Это всем известно. Я не солгала.
— Я знаю, что ты не лгала, — заверила Мириам. — Зачем тебе лгать? Ты же не сделала ничего плохого.
Лора снова отвернулась. Она открыла кран, ополоснула кружки под струей воды — ее движения были нервными и порывистыми. Мириам было ужасно ее жаль, она видела, что все действия девушки управляются статусом жертвы, уготованным ей судьбой.
— Ты не расскажешь мне, что случилось? — мягко спросила Мириам. — Не расскажешь, что он сделал? — Мириам затаила дыхание и услышала, как в ушах у нее застучала кровь; она почувствовала, что наступил решительный момент для завоевания чего-то важного, а именно — доверия. Расположения. Может, даже дружбы? — Я на твоей стороне, — повторила она.
— На моей стороне? — Лора хрипло и презрительно рассмеялась. — На моей стороне никого нет.
Но может быть, хотелось сказать Мириам. У тебя может быть союзник. Мы могли бы объединиться против них! Против тех, кто считает себя пупом земли, а нас никем. Мы можем доказать, как они ошибаются. Мы могли бы показать им, что тоже можем быть сильными, — ты здесь, в своей обшарпанной квартире, а я там, в плавучем доме на воде. Пусть мы не живем в элитных особняках, не стрижемся в дорогих салонах, не отдыхаем за границей и не имеем хороших картин на стенах, но это не делает нас никем. Мириам хотелось сказать так много, но ей следовало быть осмотрительной, действовать с оглядкой и ни в коем случае не форсировать события.
Она решила слегка сменить тему, чтобы прозондировать почву.
— А тебе что-нибудь известно о его семье? Семье Дэниела Сазерленда?
Лора пожала плечами:
— Его мать умерла. Умерла совсем недавно. Он сказал, что она пила. У него есть тетя. Я встретила ее у Айрин.
— Айрин?
— Моей подруги.
— Какой подруги? — не унималась Мириам.
— Просто подруги. Вас это точно не касается. — Лора засмеялась. — Послушайте, было приятно поболтать и все такое, но я думаю…
— Ну что ж, — перебила ее Мириам. — Я довольно много знаю о его семье и думаю, что то, что я знаю, может показаться тебе весьма интересным.
Лора теперь стояла, прислонившись к стойке, и ковыряла в ногтях, не проявляя к разговору никакого интереса.
— Дело в том, что, по-моему, это могла быть она, — сказала Мириам.
— Она? — Лора подняла взгляд.
— Я думаю, его тетя может иметь к этому какое-то отношение.
— К чему? — нахмурилась Лора.
— К его смерти!
Лора недоверчиво рассмеялась.
— Его тетя?
Мириам почувствовала, что краснеет.
— Я не шучу! — возмутилась она. — Я видела ее там, видела, как она навещала его, точно так же, как и ты, и считаю, что между ними что-то произошло.
Лора пристально смотрела на нее, наморщив нос.
— Я думаю, — продолжала Мириам, — и это очень важно… Я думаю, что ее муж — ее бывший муж, я имею в виду Тео Майерсона… думаю, он, возможно, пытается все это скрыть, потому что…
Продолжая говорить, Мириам видела, как менялось выражение лица девушки — от скепсиса к недоверию и даже подозрению. Мириам поняла, что утратила ее доверие. Как она может быть такой глупой? Разве она не понимает, что по меньшей мере в ее собственных интересах перевести стрелки на кого-то еще? Разве не очевидно, что версия Мириам была бы ей полезна?
— Это может показаться неправдоподобным, — произнесла наконец Мириам, — но, думаю, ты поймешь…
Лора улыбнулась.
— Вы одна из тех, — сказала она беззлобно, — кому нравится чувствовать свою причастность. Вам одиноко, вам скучно, у вас нет друзей, и вы хотите, чтобы на вас обратили внимание. И думаете, что я такая же, как вы! Но нет! Извините, вы ошибаетесь!
— Лора, — сказала Мириам, от отчаяния повышая голос, — ты меня не слушаешь! Я считаю…
— Меня не волнует, что вы считаете! Извините, но я думаю, что у вас проблемы с головой. Откуда мне вообще знать, что вы говорите правду? Откуда мне знать, что вы видели меня на барже? Откуда мне знать, что вы и впрямь его нашли? Может, вы вообще не видели тело! Может, он был жив и здоров, когда вы туда спустились! Может, вы сами его зарезали?! — Лора бросилась к Мириам, широко открыв красный рот. — Эй, — смеялась она, прыгая вокруг стола, — может, мне стоит прямо сейчас позвонить в полицию? — Она изобразила, что набирает номер. — Приезжайте скорее! Скорее, в моем доме умалишенная! В моем доме какая-то безумная женщина-хоббит! — Запрокинув голову, она захихикала как сумасшедшая, и пустилась в пляс прямо перед Мириам, едва ее не задевая.