— Знаешь, эта ночь прошла не так, как я планировал, — говорит он, слизывая остатки крови с губы. — Однако не думаю, что променял бы ее на что-то другое.
Луна отражается на поверхности озера, временами ее отражение на водной глади дрожит от ветра. Вдалеке чернеют горы и силуэты деревьев.
— Как ты планировал, чтобы она прошла? — спрашиваю я, размышляя, хотел ли он когда-нибудь меня поцеловать и почувствовать меня изнутри.
Он опускает ручник.
— Чуть меньше драк в баре и больше поцелуев сзади бара.
Я решаю взглянуть на него, чтобы посмотреть, серьезен ли он и вижу, что он прожигает меня голодным взглядом.
— Как ты научился так хорошо драться? — интересуюсь я, щелкая ремнем безопасности, наклоняясь и приложив палец к его раненной губе. — Ты был великолепен.
Его челюсть напрягается.
— Меня научил мой отец.
— Да, меня мой тоже, — говорю я, опуская руку от его рта.
Он понемногу расслабляется, хотя его плечи по-прежнему напряжены.
— Да, я видел, как ты двинула коленом того парня… Ты совсем не колебалась.
— Колебание показывает слабость, — говорю я автоматически. — По крайне мере, так говорил мой отец. Он был «сделай-или-умри» парнем. — я замолкаю, нервно царапая шею. — Я не убивала его.
— Я знаю. — его голос спокойный, но взгляд свирепый.
Я опускаю руки на колени.
— Так ты не веришь в слухи?
Он качает головой, и прядь волос падает ему на глаза. Он наклоняется и проводит большим пальцем по моей нижней губе, затем тянется в бардачок.
— Пойдем, я хочу кое-что показать тебе, — он хватает фонарик и выходит из машины.
Я выхожу и встречаюсь с ним у капота машины. Мы спускаемся по грязной тропе, держась за руки, Ашер освещает путь фонариком. Вдалеке ухает филин, и сверчки поют мелодию, которая словно окутывает эту ночь. Это странное, но умиротворяющее знание, что только мы вдвоем разделяем этот момент, никто не прикоснется к нам.
Неожиданно Ашер резко сворачивает с тропы и ныряет в деревья. Листья и ветки хрустят под нашими ботинками, пока мы продираемся вглубь леса.
— Куда мы идем? — шепчу я, напрягая глаза, чтобы привыкнуть к темноте, а ветки царапают мою кожу.
Он отодвигает ветку в сторону, пропуская меня вперед.
— Здесь есть кое-что, что я хочу тебе показать.
— Что? Рулон скотча и лопата? — отвечаю я с сарказмом.
Он светит фонарем мне в лицо.
— Я пугаю тебя?
Прикрыв глаза рукой, я качаю головой.
— Я думаю, понадобится намного больше, чем прогулка по жуткому лесу с очень горячим парнем, для того чтобы напугать меня.
— Ты правда думаешь, что я горячий, да? — практически кромешная тьма, но я слышу улыбку в его голосе.
Я закатываю глаза, и пытаюсь увести разговор в другую сторону, обыгрывая свою ошибку.
— Так что на самом деле…
Он затыкает меня своими губами, обрушиваясь на мои, и наши тела будто сливаются вместе и пылают, когда он прижимает меня к себе. Его пальцы находят мою талию, и он целует меня так, будто не может насытиться мной. Я целую его в ответ, для поддержки вцепившись в его руки, мечтая, чтобы была возможность остаться здесь навсегда, во мраке леса, вдали от мира и смерти.
Он отстраняется, жадно дыша.
— Ты красивая, ты знаешь это? — он трется своими губами об мои. — Особенно, когда смущаешься.
— Я не смущаюсь, — заверяю я его, передергивая плечами. — Просто неудобно.
Мы закончили прогулку, держась за руки и наслаждаясь спокойствием в компании друг друга. Наконец, мы вышли на плоский участок земли. Ашер освещает весь участок, останавливая луч фонарика на каменной статуе Ангела с крыльями, направленными в небо, в то время как его голова склонена, а плечи сгорблены. Вокруг него расположены маленькие деревянные кресты, обвитые лозой из роз.
— Как ты нашел это? — я осторожно прокладываю путь через крошечное кладбище, чувствуя, будто ступила на запретную территорию. — Кто-нибудь еще знает об этом месте?
— Мой отец привез меня сюда, когда я был моложе. — он пристально наблюдает за мной, продолжая светить фонариком. — И я не думаю, что кто-то еще знает, что оно существует.
— Откуда твой отец знает об этом? — я смотрю на статую Ангела.
— Его отец показал ему. — он светит на гравировку в ногах статуи.
Нагнувшись, я зачитываю ее вслух «Охраняя землю от Гнева Смерти, мы должны быть бдительны. Ради тех, кого мы стремимся защитить, ведь они могут уничтожить и нас, и себя».
— Ты знаешь, что означает эта надпись? — я пробегаю пальцами по замысловатым тиснениям. — Кажется, я слышала это раньше.
Он подходит сзади, садится на корточки и прижимает рот к моему уху.
— Некоторые люди считают, что Ангелы — это хранители умерших людей. Тем не менее, у большинства людей страх ко всему, что касается смерти. Давным-давно, люди использовали Ангелов Смерти в убийстве любого, кого подозревали.
— У них были черные перья в крыльях, — говорю я, наполовину шутя, но наполовину серьезно, думая обо всех перьях, с которыми я сталкивалась за всю свою жизнь.
— Ты говоришь о месте преступления Ладена? — серьезно спрашивает Ашер, когда я поворачиваю к нему лицо, опираясь на его грудь.
— Ты знаешь о перьях на мете преступления Ладена?
— Всем известно о месте преступления.
— Ты знаешь, что это было почти так же, как и на месте преступления моего отца?
Он кладет руку на мое бедро и слегка сжимает его.
— Да, я слышал об этом.
Тишина обволакивает нас, в то время, как мои воспоминания возвращаются к ночи исчезновения моего отца: паника заставила меня принять глупое решение сбежать.
— Ты знаешь, что некоторые люди считают, что ангелы существуют? — спрашивает он. — И что они ходят под масками, глядя на Мрачного Ангела, который спасет их?
— В это не слишком трудно поверить, я думаю. Я имею в виду, есть куча странных вещей в этом мире. — как я. — Но что за Гнев Смерти?
Его пальцы поднимаются к моему предплечью, раскаляя мою кожу, и внутри я дрожу от желания быть ближе к нему.
— Мрачный Жнец, — шепчет он, и я резко возвращаюсь в реальность.
Я отталкиваюсь, вскакиваю и случайно наступаю на крест. Я быстро беру его и втыкаю обратно во влажную землю.
— Что случилось? — спрашивает Ашер. — Я сказал что-то, что заставляет тебя нервничать? Потому что, если я это сделал, ты должна сказать мне.
Похоже, он знает. Задрав подбородок, я смотрю на статую, а потом на кресты в земле вокруг нее.
— Нет… просто уже поздно. Я лучше отправлюсь домой.
Он кивает, не подталкивая меня к откровениям.
— Да, мы можем вернуться.
Пока мы возвращаемся обратно через лес, я думаю о смерти. В своей голове я представила, как захожу домой, и он ждет меня на диване с чашкой чая, будто мы старые друзья. Но я слишком взрослая, чтобы видеть воображаемых людей и уж тем более пить с ними чай.
— Ты думаешь, что… я кажусь тебе немного сумасшедшей? — вдруг спрашиваю я, когда мы подходим к припаркованной машине.
Он останавливается, как вкопанный, скользит рукой мне за спину, притягивая меня ближе к себе так близко, что я вижу искренность в его взгляде.
— Я думаю, есть много людей, которые кажутся сумасшедшими, но просто они видели и пережили больше, чем среднестатистический человек может понять. — он целует меня в лоб, и я млею от тепла его губ и нежности поцелуя.
Я киваю, и мы расходимся, чтобы залезть в машину. Он запускает двигатель и кладет фонарик обратно в бардачок.
Я насторожено наблюдаю за ним, прежде чем решаюсь спросить:
— Ашер, зачем ты привез меня сюда?
Он кладет руку на мой подголовник.
— Потому что я хотел показать тебе, что людям свойственно боятся необычного, даже если это что-то хорошее.
— Как Ангелы?
— Да, как Ангелы и как люди, являющиеся необычными. — его пальцы ласково поглаживают мою шею.
— Но какое отношение это имеет к Гаррику и Анамотти? — спрашиваю я. — Или ты не можешь мне сказать?
— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе сейчас? — он терпеливо ждет моего ответа, рисуя пальцем круги на моем плече.
Я немного колеблюсь, нервничая, каким может быть ответ.
— Ммм… да?
— Слово «Анамотти» означает смерть. И они считают, что Ангелы существуют. — говорит он, контролируя интонацию. — И они хотят их уничтожить.
Ангелы?
— Ты являешься частью этой группы?
Он качает головой.
— Я — нет, но я знаю тех, кто является.
Я понимаю, как много поменялось в эту ночь.
— Какое отношение это имеет ко мне?
Подцепив пальцем мой подбородок, он приподнимает его и ловит мой взгляд, смотря прямо в душу.
— Я могу сказать тебе, но я хочу, чтобы ты убедилась, что сможешь принять такой ответ, потому что это… тебе может быть тяжело принять это, особенно, когда испытываешь столько стресса в жизни. Я хочу, чтобы ты определилась, веришь ты мне или нет, и что ты сможешь справиться со всем, что я тебе расскажу.
— Откуда ты знаешь по мой стресс? — спрашиваю я, неспособная отвести от него взгляд.
— Из-за печали, что ты всегда носишь. — он проводит пальцем вдоль уголка моего глаза. — Она здесь, все время. Поэтому, пожалуйста, если ты не готова, это может подождать.
Пугает, что он видит меня насквозь.
Он дает мне время подумать, и мои мысли возвращаются к Гаррику и к многочисленным знамениям его смерти. К Рэйвен. И Йену. Моей маниакально-депрессивной матери-алкоголичке. Исчезновению моего отца. Ангелы и тайные общества? Столько всего происходит в моей жизни и единственное спасение — Ашер. Сегодня была из лучших ночей в моей жизни, и я хочу удержать чувство блаженства сколько смогу. Чтобы он не говорил, это все изменит. Возможно, даже уничтожит его — я могу ощутить это по тону его голоса, по его движениям и тому, как его глаза смотрят на меня.
— Ты можешь отвезти меня домой? — я боюсь сейчас иметь дело с тем, что он мне скажет и беспокоюсь, что я сломаюсь и, в конечном итоге, сойду с ума. — Уже поздно.