Возьми меня, возьми меня, возьми меня.
Это занимает некоторое время, но мы поднимаемся обратно на вершину холма, где деревья снова цветут. Ее автомобиль припаркован на обочине дороги с работающим двигателем и открытой водительской дверью.
Я выворачиваюсь из ее рук, чувствуя себя странно свободной.
— Может, мне стоит пойти пешком.
— Садись в машину, — заявляет она сурово, но с изможденным видом. — Тебе нужно вернуться домой. Сейчас в городе комендантский час, в связи с найденным телом Фарры.
Возможно, тот человек, что убил ее, пытался убить и меня.
— Хорошо. — я сажусь в машину и захлопываю дверь.
Она забирается на водительское сиденье и пристегивается, затем склоняется над консолью и защелкивает мой ремень безопасности, и выезжает на дорогу. — Я действительно думаю, что тебе нужно обратиться к врачу. Выглядишь дерьмово.
— Я в порядке. — я вытаскиваю розу из своих волос и провожу пальцем вдоль сухих лепестков, очарованная отсутствием блеска. — Автомобиль просто немного задел меня, и я упала с холма.
— Да, конечно. — она нажимает на газ и на всей скорости несется с холма, визжа шинами. — Ты не выглядишь так, словно он немного задел тебя. Он проехался по тебе.
— Я не пойду к врачу, — настаиваю я. — Отвези меня домой.
Она вздрагивает от моего враждебного тона и не говорит ни слова всю дорогу.
К тому моменту, как мы подъехали к моему дому, я успокоилась. Еще рано, но небо уже омрачено тучами. В гостиной горит свет, а машина моей мамы припаркована на подъездной дорожке.
Я отстегиваю ремень и оборачиваю пальцы вокруг дверной ручки.
— Мне жаль, что я накричала на тебя. Я не знаю, что со мной не так… я просто чувствую себя так… в замешательстве.
Рэйвен сжимает губы и смотрит на мой дом.
— Все нормально. Ты ведь оставалась моим другом, несмотря на мой маленький нервный срыв.
— Ты о Ладене? — я стряхиваю грязь с ног.
Она медленно кивает.
— Я не готова говорить о случившимся, но я клянусь, я не имею ничего общего с его исчезновением. И ты должна пообещать мне, что, когда будешь готова, расскажешь о том, что произошло сегодня.
— Ты имеешь в виду с Камероном? — спрашиваю я, потянув ручку и открыв дверь. — Или с машиной?
У нее появились мешки под глазами, а оливковая кожа стала бледной.
— С обоими.
— Камерон оказался отморозком. — я толкаю дверь. — И, когда я буду готова, я постараюсь объяснить, что произошло с машиной.
Она улыбается.
— Я люблю тебя, Эмм. Ты же знаешь это, верно?
— Я тоже тебя люблю, — и в этот момент я серьезна.
Я вылезаю из машины и иду домой. Мама просматривает счета за кухонным столом с едой на вынос перед ней. Она в своей униформе, в клетчатом платье, поверх которого одет белый передник, волосы убраны в пучок.
— Где ты была? — спрашивает она, отрываясь от счетов.
Я захожу на кухню.
— Я была на озере.
Она выпячивает свои карие глаза.
— Почему ты вся в грязи и исцарапанная?
— Я подралась с розовым кустом.
— И ты проиграла?
— Нет, кажется, я выиграла. — в моей руке до сих пор мертвая роза, и я бросаю её на стол.
Она откладывает бумагу и смотрит на розу.
— Откуда ты это взяла?
— Это то, что осталось после боя, — я плюхаюсь в кресло и хватаю фри из пакета.
Она берет в руки розу, вертит ее в пальцах, и мертвые лепестки осыпаются на стол.
— Знаешь, я не ожидала, что твой отец уйдет.
— В который раз? — я жую фри. — Когда он съехал или когда пропал?
— Эмбер, я надеюсь, ты не думаешь, что той отец вернется. — она кладет розу на стол. — Он, наверное, мертв.
— Я это знаю. — я беру со стола счет за телефон, на котором стоит ярко-красный штамп ПРОСРОЧЕНО. — Но я не приму это окончательно, пока не найдут его тело.
Она собирает мусор и выкидывает его в корзину.
— Я не хотела обвинять тебя в смерти бабушки. — она надевает куртку и застегивает пуговицы. — Просто я была расстроена. — Мама гладит мое плечо и зачесывает волосы назад, как делала, когда я была ребенком. — Если тебе нужно поговорить о чем-нибудь, я рядом. — я киваю, стараясь не заплакать, и она берет ключи со стойки. — Увидимся утром.
После ее ухода я пошла в ванну, проверить её флакончик в аптечке. Она опять принимает лекарства, и это объясняет прогресс в ее поведении.
Я закрываю шкафчик и выхожу в коридор. По пути к своей комнате я натыкаюсь на Йена.
— Ты дерьмово выглядишь, — сообщает он, разглядывая мою грязную одежду. — Эмбер, этот парень не… Он пытался…
Я качаю головой, прежде, чем он сможет закончить.
— Я скатилась с холма.
Он скользит в выцветшую фланелевую куртку.
— Эй, я жду кое-кого сегодня вечером, так что не запирайся.
— Я никогда не запираюсь, — говорю я, вытаскивая сухую траву из волос. — Ты знаешь, что мама опять принимает лекарства?
Он ерошит волосы и натягивает капюшон на голову.
— Да, я разговаривал с ней сегодня утром. Она появилась после того, как ты ушла, не в себе, и я заставил её их принять.
— А что насчет тебя? — спрашиваю я. — Ты все еще принимаешь свои?
Он закатывает глаза. — Конечно.
— И это единственный препарат, который ты принимаешь?
Он прячет руки в карманы.
— Ты же знаешь, что я больше не занимаюсь этим дерьмом. С тех пор, как… ну, в любом случае, я собираюсь немного проветриться. И, как я уже сказал, оставлю дверь открытой на случай, если мой друг придет раньше меня. — он остановился на верху лестницы. — И да, если бы я был тобой, я бы пошел с парнем с темными волосами.
Я сжимаю дверную ручку от спальни.
— О чем ты говоришь?
— О парнях. — он начинает спускаться по лестнице. — Мне не нравится этот парень, Камерон… он слишком… я не знаю, дерзкий, что ли, — определенно не твой тип.
— Ты даже не встречался с Ашером, — спорю я без особой причины, потому что тоже выбираю Ашера.
Он пожимает плечами и исчезает, спускаясь по лестнице, и спустя несколько мгновений захлопывается передняя дверь. Я вздыхаю и открываю дверь в спальню. Все, что я хочу сделать, это принять горячий душ и смыть сегодняшний день.
— Эй.
Звук его голоса заставляет мое сердце воспарить. Ашер сидит на моей кровати, с капюшоном на голове, играясь с пером ворона. Окно открыто, и порывы ветра развевают края бумаги и картин, висящих на моей стене.
— Как ты сюда попал? — спрашиваю я, закрывая за собой дверь.
Под капюшоном он отрывает взгляд от пера. — Твой брат впустил меня.
— Так вот что он имел ввиду… — мямлю я и ищу правильные слова. — То, что произошло ранее… с Камероном — я не должна была этого делать.
— Что именно делать? — в его словах есть подтекст. Он кладет перо на кровать, стягивает капюшон с головы и ворошит пальцами волосы.
— Ты действительно хочешь, чтобы я тебе сказала? — я облокачиваюсь спиной на дверь и скрещиваю на груди руки.
Его взгляд прикован ко мне, когда он встает.
— Мне нужно знать — незнание сводит меня с ума. — он слегка меня касается. — Особенно, когда ты так выглядишь.
Я оттираю с руки оставшуюся грязь.
— Я упала с холма.
Он качает головой и медленно подходит ко мне, ближе, устраняя дистанцию между нами.
— Я говорю не про грязь.
— О. - я взглянула на тесьму на рубашке, наполовину расшнурованную. — Он привез меня на озеро, прыгнул в воду и достал мое ожерелье из машины на дне озера.
Удивительно, но он невозмутим.
— И… — он делает еще один шаг ко мне.
— А потом появилось полгорода, и я свалила. Я пошла вниз по шоссе. Автомобиль занесло на меня, и я упала с холма.
Он в миллиметре от меня, и я чувствую жар его тела.
— Машину занесло на тебя?
Я сглатываю комок в горле.
— Вот так я упала с холма.
— Они сделали это нарочно? — спрашивает он.
Я пожимаю плечами.
— Трудно сказать, но возможно.
Он закрывает глаза и глубоко вдыхает. Когда он вновь открывает глаза, его зрачки расширены, осталось только узкое кольцо серого. Он опирается руками о дверь, ловя меня в ловушку своих рук.
— Ты в порядке? — его глаза исследуют мое тело в поисках ран, но все порезы и синяки уже зажили.
Я киваю, не в силах отвести от него взгляд.
— Я же говорила тебе, я ходячее чудо.
Его взгляд опускается к моим губам, и его голос усиливается рычанием.
— Он целовал тебя?
— Что?
— Камерон, — его голос скрипит. — Целовал тебя?
У меня сводит живот, и я облизываю потрескавшиеся губы.
— Ты действительно хочешь знать ответ?
Он проводит языком с пирсингом по краю зубов.
— Мне нужно знать, иначе это сведет меня с ума.
— Он целовал мою шею, — поморщившись, честно признаю я. — И часть груди.
— Это все? — он приподнял проколотую бровь. — Это единственное место, куда он целовал тебя?
Я не понимаю, почему он не решил, что это плохо, потому что так оно и есть. На самом деле, я чувствую себя шлюхой.
— Это единственно место, куда он целовал меня… но я не понимаю, почему ты ведешь себя так, будто это не имеет никакого значения.
— Для тебя это много значило? — спрашивает он. — Тебе… тебе понравилось?
Я обдумываю, что он сказал. Мне понравилось? Честно говоря, обдумав, я понимаю, что те чувства, которые я испытывала с Камероном, базируются скорее на обольщении, чем на самих чувствах. С Ашером в эмоциональном плане все мощнее и интенсивнее.
— Мне нравится, когда меня целуешь ты, — говорю я, пробегаясь пальцами по его рубашке, ощущая твердость его мускулов под ней. — Я не хочу, чтобы он снова целовал меня… только ты…
Его дыхание учащается, и глаза становятся, как у зверя, небольшая полоска серого истончается, оставляя только черный зрачок.
— Могу я поцеловать тебя сейчас?
Почему он всегда сначала спрашивает? Я хватаю его за рубашку и тяну к себе, наши губы податливо соединяются. Его губы не протестуют, и он легко проскальзывает языком в мой рот, наполняя страстью каждую частичку моего тела.