– Но какой именно?! – вскричал отец Патрикей.
– Какое это имеет значение.
– Как это какое?! Самое огромное! Если ваши возможности идут оттуда, – и седенький батюшка ткнул перстом в небо, – тогда вы мессия, если оттуда, – палец его указал на землю, – тогда вы…
– Ну, кто? Договаривайте.
– Тогда вы от диавола! – наконец решился священник.
Шурик скривил губы:
– Тьфу, как примитивно! От Бога, от дьявола… А если допустить, что нет никакого деления на хорошее и плохое. Такая мысль не приходила в вашу седую голову? Ибо, творя зло, демиург неизбежно совершает добро. И наоборот! Оглянитесь вокруг. Примеров миллион. Ведь что есть человек? Частичка божественной души, старающаяся воссоединиться с началом, ее породившим. Люди бредут во мраке, стараясь открыть путь к Истине. Естественно, каждый проходит этот путь по-своему. Так уж мироздание устроено, что дорогу мы выбираем самостоятельно, хотя ее начало и конец для всех один и тот же. Однако при жизни нам не дано понять: в правильном ли направлении мы движемся. Чаще всего в повседневной жизни мы руководствуемся общественной моралью. Конечно, это удобнее, чем самостоятельно искать свой путь. Отсюда и стереотипы. Вот вы только что использовали подобный стереотип, обозвали моих друзей «деклассированными элементами».
– Но без морали невозможно общество, в котором мы живем, – возразил отец Патрикей. – Что было бы, если бы каждый действовал согласно собственным желаниям? Анархия… Полнейшая анархия!
– Но ведь я не утверждаю, что общественная мораль – абсолютное зло, – сказал Шурик. – Общественная мораль – всего лишь путы для масс, шоры на глазах обывателей, закрывающие путь к спасению, а для избранных характерен индивидуальный путь.
– Кем избранных?
– Бессмысленный вопрос. Возьмем, к примеру, летний луг или хотя бы пустырь. Кто занес на него семена тех или иных растений. Человек? Ветер? Птицы? И то, и другое, и третье… Поэтому нельзя спрашивать: по чьей воле на помойке зацвела роза. Зацвела, и все тут! Кто бросает в наши души семена высшей природы и что помогает им зацвести, сие есть тайна великая.
– Что-то знакомое слышится в ваших рассуждениях, – заметил отец Патрикей. – Гностицизмом они попахивают.
– Возможно, что и так, – не стал возражать Шурик. – А чем уж так плох гностицизм?
– Надежды не оставляет.
– А-а… Ну да. Надежды! А у вас… Молись, не греши, и спасешься. Душа попадет в рай и будет пребывать в нем во веки веков. Все очень просто и понятно, вот только неверно.
– В чем же неверно?
– В том, что душа не может освободиться из мрака без знания истинного пути.
– Истинный путь и заключается в сказанных вами словах.
– А если нет? Как может человек рассуждать о спасении, не зная: что он, кто он, куда идет, к чему стремится, как может освободиться. Он ходит в церковь, где механически отбивает поклоны, ставит свечи, исповедуется, принимает причастие. Но у него нет свободы. Каждый шаг его регламентируется, каждая мысль разжевывается.
Отец Патрикей начинал терять терпение. Все его, казалось бы, вполне логичные доводы разбиваются о дремучую логику этого типа. Конечно же, никакой он не чудотворец, а нахватавшийся верхушек интеллигентик, а то и просто умалишенный. Тогда попик решил обострить дискуссию.
– Насколько я понимаю: истинный путь к спасению знаете вы?
– А то! – вдруг дурным голосом заревел Шурик. Отец Патрикей даже отпрянул от него.
– А то! – продолжал кричать этот странный малый. – Кому как не мне знать, куда идет поезд, откуда он отправился и куда прибудет!
Донельзя удивленный железнодорожной терминологией отец Патрикей таращил на собеседника глаза, не в силах уразуметь: издевается ли тот над ним или на него нашло внезапное помутнение рассудка. Возможно, второе предположение было более верным, поскольку новоявленный мессия закатил глаза, заскрежетал зубами и повалился со скамейки на стену дома, возле которой она стояла, всем своим видом демонстрируя, что вот-вот затрясется в припадке эпилепсии.
Отец Патрикей вскочил, не зная, как себя вести дальше.
– Помогите! – закричал он. – Помогите кто-нибудь!
Однако Шурик тут же выпрямился и посмотрел на отца Патрикея вполне осмысленным, более того, насмешливым взглядом.
– Для чего вы комедию ломаете, любезный? – закипая, но стараясь не выдавать своих чувств, спросил старенький попик.
Странный тип яростно замахал на него руками, не то призывая убираться вон, не то предупреждая о некой незримой опасности.
Отец Патрикей заозирался, ища помощи, поскольку решил, что этот парень собирается напасть на него, но во дворе было пусто, лишь несколько воробьев безмятежно копошились в пыли. Однако странный тип, видимо, нападать на него не собирался. Он прекратил махать руками и только иронически скалился, демонстрируя желтые неухоженные зубы.
– Будьте здоровы, – пятясь к калитке, неуверенно произнес священник.
– И вам того же, – отозвался Шурик. – Идите с миром, батюшка, и подумайте на досуге о моих словах. Может быть, проникнитесь.
– Я истинной вере не изменю! – несмотря на испуг, гордо ответствовал отец Патрикей.
Все так же пятясь и не спуская взгляда с лица Шурика, он достиг калитки, задом открыл ее, так же задом вышел на улицу и только тут немного пришел в себя. Больше всего его поразили не доводы странного парня, не обоснование его духовных воззрений, а последующее поведение.
«Он, кажется, и вправду сумасшедший, – подумал попик. – А что касается его рассуждений… Они действительно стройны и на первый взгляд вполне логичны, однако это самая настоящая ересь. Что же делать, что делать?.. Ведь этот Шурик, по сути, полностью завладел умами горожан!» Его Крестовоздвиженский храм и раньше-то был не особо посещаем верующими, а нынче и тех не стало. Пусто в церкви. Если так дело дальше пойдет, православная вера в Верхнеоральске рухнет. И ведь не дурак, раз начинает свое черное дело именно с маленького городка. Если раньше отцу Патрикею данное обстоятельство было непонятно, то теперь до него дошел тонкий расчет того, кто затеял эту авантюру. С малого все начинается. С малого! Кто бы заметил этого Шурика в столице? А здесь, в глуши, искорка ереси вполне может разгореться в неудержимое пламя. И ведь подобное уже случалось. Емелька Пугачев начинал свой путь именно отсюда, из этих диких степей. Объявил себя императором Петром, не убиенным, а чудом спасшимся. Тоже вначале вовлек в свою крамолу горстку казачишек, и очень быстро раздул костер бунта до всероссийского пожара. Вот оно что! Этот самый Шурик намерен подорвать устои православия! Он – лжемессия! Что же делать? Как его остановить? Если бы можно было с кем-нибудь посоветоваться. Но с кем? Не ехать же к благочинному. Тот, услышав невероятный рассказ, сочтет его за сумасшедшего. Нет, не то. Остается снова идти к отцу Владимиру и рассказать ему обо всем увиденном и услышанном. И старенький отец Патрикей, непрерывно тряся головой от ужаса и возмущения, заковылял в обратную сторону.
– М-да, – только и смог промолвить отец Владимир, выслушав рассказ своего пожилого коллеги о встрече с тем, кого тот обозначил в своих речах «странным типом». Он задумался, при этом закурил сигарету, от чего по кабинету пополз приятный запах хорошего табака.
Отец Патрикей считал курение одним из грехов, однако ничего не сказал в осуждение. Только поджал губы.
– Значит, говорите, этот Шурик изложил вам основные принципы своей ереси? – спросил отец Владимир.
Отец Патрикей молча кивнул.
– И вы считаете, что он гностик?
– Во всяком случае, его рассуждения очень похожи на гностические, – отозвался отец Патрикей.
– А что это за гностики такие? – неожиданно спросил отец Владимир.
Отец Патрикей в некотором изумлении воззрился на собеседника.
– Да не смотрите на меня с укоризной, – со смешком заметил собеседник. – Не буду скрывать: плохо помню данную тему. Может, когда ее читали, я лекцию пропустил. Пиво ходил пить с семинаристами. А может, она в тот момент казалась настолько нудной, что пролетела мимо ушей. Впрочем, для этого и существуют книги.
Отец Владимир поднялся из кресла, достал с полки толстый том и углубился в чтение. Сигарету он не выпускал изо рта, и пепел, к ужасу отца Патрикея, время от времени падал на страницы.
– Так. Ясно, – сообщил отец Владимир результаты своих исследований. Вот послушайте: «Гностицизм (от греческого «гносис» – знание) – религиозно-философское течение, представляющее смесь восточной мистики и вульгаризированной греческой, идеалистической философии…». Идеалистической, значит. Идем дальше. «Согласно учению гностиков, существуют два начала – доброе и злое, светлое и темное, – борющиеся между собой». – Ну это понятно. И у нас так-то. «Мир сотворен не высшим богом, а одним из посредствующих, средних духов, демиургом, и находится во власти злого начала; отсюда и несовершенство мира и зло». Ага! Это уже ересь! Читаю дальше. «Человек состоит из двух начал: земного – материи – и духа – частицы божества и света. Частица эта страдает в своей материальной оболочке, темнице, силится вырваться из нее, но не может. Тогда Бог посылает в мир «спасителя», своего сына или одну из своих божественных эманаций (истечений). Спаситель облекается в телесную оболочку и, явившись людям, открывает им таинственные средства вырваться из-под власти материи. Средства эти – истинное «познание» божества и происхождения от него спасителя, «знание» различных обрядов, магических действий, формул молитв и пр. Спаситель, открыв людям тайны божества и средства спасения, попадает во власть злого начала, предается на мучительную смерть, после чего возносится на небо и воссоединяется с отцом» [10].
Так он что же, и есть Спаситель? – насмешливо произнес отец Владимир и раскатисто засмеялся. – Этот плюгавый хлюпик? Извините, не верю! Тоже мне, новый Христос выискался! И где? В нашей тьмутаракани!