Эти кровати точно не предусмотрены для секса, обнаруживаем мы. Тут недостаточно места для какой-либо позы, кроме миссионерской – не то чтобы я против, прошло так много времени, что даже ванильный секс кажется экзотическим.
Я забыла, осознаю я, когда Дрю входит в меня. Забыла, как это приятно, ощущать, что к тебе прикасаются, кожа к коже, чувствовать приливы и волны удовольствия.
Но неожиданно я понимаю, что плачу. Отворачиваюсь к стене, сдерживая всхлипы, молясь, что Дрю не заметил. В один момент я хочу, чтобы это закончилось… все это кажется неправильным.
Слишком много и слишком быстро.
Лицо Бена заполняет мои мысли. Тот взгляд в его глазах, смотрящий на меня, но невидящий.
Уже ушедший.
– Остановись! – Я отталкиваю Дрю.
– В чем дело? – Он смотрит на меня в замешательстве.
Я качаю головой.
– Кейт, я думал, ты этого хочешь. Я не хотел…
Я закрываю ему рот рукой.
– Это не твоя вина. Это я… Извини. Я просто не могу… и объяснить это тоже не могу.
Я кутаюсь в одеяло, и мы лежим в тишине несколько минут, пока я постепенно осознаю, в какую путаницу ввязалась.
– Мне жаль Алекса, – вдруг говорит Дрю.
– Почему? – я поворачиваюсь к нему, удивленная.
– Я не хотел его расстроить. Хочу, чтобы ты это знала.
– Что ты ему все-таки сказал? – вопрос вырывается у меня, прежде чем я успела подумать. Вино развязало мне язык.
Дрю вдыхает. Подпирает голову рукой и смотрит на меня.
– Ничего такого. Я просто спросил про проверки полевой безопасности и оценку рисков. Он этим занимается.
– Зачем ты упомянул о них? – хмурюсь я.
Вы все думаете, что я это сделал.
– Потому что он их не провел, Кейт. После гибели Жан-Люка, Алекс должен был написать отчет, проверить все меры безопасности, но он этого не сделал. – Дрю перекатывается на спину. – Послушай… я не хочу все это ворошить. – Он замолкает, будто борется с собой.
Я жду, пока он продолжит.
– Ладно, слушай. Это не первый раз, – продолжает он неохотно.
– Что ты имеешь в виду?
– Это не первый раз, когда Алекс, ну, знаешь… был замешан в несчастном случае.
– Несчастном случае? Я не понимаю.
– Тебе никто не рассказывал? – хмуро глядит на меня Дрю.
– Никто не хочет об этом говорить, – пожимаю плечами я.
– Один из карабинов сдвинулся, когда Жан-Люк спускался в расщелину. Он упал более чем на пятьдесят метров вниз и почти утянул меня.
– Господи. Это правда? Но какое это имеет отношение к Алексу?
– Подумай об этом. Алекс заведует всем полевым снаряжением. Это его работа – убедиться, что все хорошо, прежде чем мы отправимся в путь.
Дрю прав. Но мне никогда не приходило на ум, что Алекс был как-то виноват в случившемся. Конечно, если это так, он не был бы сейчас здесь? По меньшей мере, его бы отправили домой.
Я говорю это вслух.
– Некоторые из нас хотели этого, но Сандрин отказалась. Она считает, будто было недостаточно доказательств халатности Алекса.
– Значит, это была случайность?
Дрю слегка наклоняется вперед, чтобы мы могли хорошо друг друга видеть.
– Дело в том, Кейт, как я уже говорил, это не в первый раз. Кто-то умер, когда Алекс работал в Куинстауне. Несчастный случай на прыжках с тарзанки, под его присмотром. Еще одна неполадка снаряжения, по всей видимости.
Я немного отстраняюсь назад, желая получше сфокусироваться на лице Дрю.
– Серьезно?
– Ничего не было доказано, но девушка умерла. Это мелькало в газетах.
– Ты говоришь, что он сделал это намеренно?
– Нет. Господи, нет. Я имею в виду… он неаккуратный. Не проверяет все тщательно. А потом пытается повесить вину на других.
Я раздумываю над этим. Если бы это было правдой, почему тогда АСН наняли Алекса? По меньшей мере, они могли бы оспорить решение Сандрин и отправить бы его домой после смерти Жан-Люка.
– Откуда ты все это знаешь? – спрашиваю я.
– Люк рассказал мне. В любом случае, это широко известная информация.
Вы все думаете, что это моя вина.
Боже, неудивительно, что у Алекса такая сильная паранойя. Мне неловко даже обсуждать это у него за спиной.
– Кто был в этой экспедиции?
– Почти все мы – это позиционировалось как мероприятие для сближения команды, для тех, кто будет зимовать. Соня не поехала – она не хотела доверять погодный шар кому-то из летней команды плюс Раджив и Каро вызвались остаться и управлять станцией.
Я выдерживаю паузу, а затем задаю вопрос, который, наверное, не стоило озвучивать.
– То, что сказал Люк раньше про Алекса – он имел в виду, что тот курит много травы?
– Время от времени, – подтверждает Дрю.
– А ты?
– Это не мое. Видел слишком много людей, испорченных наркотиками, которые отбили у меня желание увлечься этим.
Он одаривает меня долгим взглядом, и я чувствую, как краснею – я снова вспоминаю таблетки, выпавшие из кармана. Думает ли он, что у меня серьезная зависимость?
Есть ли она у меня?
Я робко соскальзываю с койки и тянусь за своими вещами в полутьме.
– Мне нужно поспать. На это нет шансов, если мы вдвоем останемся на этой кровати.
– Да уж, эти койки точно отбивают желание.
– Послушай, Дрю, – начинаю я, поворачиваясь к нему, но потом замолкаю, пытаясь разобраться в путанице мыслей и чувств.
– Это звучит зловеще. – Его улыбка бесследно исчезает.
Я колеблюсь, осторожно подбирая слова.
– Не пойми меня неправильно, ты мне действительно нравишься, и я польщена. Но нам не стоило допускать этого. Я доктор станции, а значит, я должна оставаться полностью беспристрастной, и я не хочу, чтобы что-то этому помешало.
На несколько секунд повисает тишина.
– Непохоже, чтобы недавно тебя это волновало, – говорит он, избегая смотреть мне в глаза. – Мне показалось, тебе вроде бы нравилось, по крайней мере, поначалу.
– Я… мне не стоило так много пить. Я не думала, что творю, извини.
– Ты была пьяна. Ну, спасибо за комплимент. – Он моргает, обиженно глядя на меня.
О Господи, я плохо с этим справляюсь.
– Дрю, я не это имею в виду. Ты же знаешь.
Он несколько секунд разглядывает мое лицо.
– Без проблем, Кейт. Давай просто останемся друзьями.
– Тебя это устроит? – Я стою, чувствуя, что все прошло плохо, несмотря на его слова. А чего я ожидала?
Мне казалось, его это не побеспокоит, поняла я. Мне никогда не приходило в голову, что это может быть чем-то помимо сиюминутного отвлечения от монотонной жизни на базе.
Но он выглядит… подавленным. Я укоряю себя за беззаботность. За глупые предположения. Тот факт, что Дрю хорошо выглядит, вовсе не значит, что у него нет чувств. Это было глупо позволить нашей дружбе скатиться к легкомысленному сексу, последнее, чего я хотела, так это усложнить наши отношения.
– Мне жаль, – снова говорю я, на самом деле имея это в виду.
– Мне тоже. – Дрю одаривает меня печальной улыбкой. – Но все в порядке. Мы не позволим этому все испортить, ладно?
– Хорошо. – Я быстро обнимаю его, прежде чем уйти. Только когда я крадусь по коридорам, надеясь, что никого не встречу по пути, меня вдруг осеняет вопрос: делал ли Дрю это раньше?
Являюсь ли я последней в его череде завоеваний? В конце концов, летом здесь было достаточно женщин.
Это едва ли имеет значение, решаю я, входя в спальню. Я выпиваю несколько таблеток снотворного и падаю на кровать, мигрень уже дает о себе знать.
В любом случае это ошибка, которую не стоит повторять.
Глава 9. 30 апреля, 2021 года
Сначала, я чувствую ее вес на груди. Два карих глаза с темными щелями посередине глядят в мои.
Эта узкая хитрая морда.
Я открываю рот, пытаясь закричать, но ничего не выходит.
Лиса исчезает. Я просыпаюсь, сердце колотится. Резко сажусь, все еще не придя в себя ото сна. Поначалу чувствую головную боль. Подкрадывающийся страх, предвещающий по-настоящему жуткое похмелье.
Потом вспоминаю прошлую ночь.
Я издаю стон. На кой черт я это сделала? Правило номер один по выживанию в маленькой группе посреди ледяной глуши – не трахаться ни с кем, Кейт. Не рисковать испортить дружбу, не становиться источником ненужных слухов. Кто угодно, проходящий мимо, мог услышать нас.
Как я могла быть такой колоссально, монументально, поразительно глупой?
Пару минут я всерьез намереваюсь остаться в кровати. Видит Бог, я чувствую себя ужасно и заслуживаю выходной. Но это было бы трусостью и попросту откладыванием неизбежного. Кроме того, мне нужно осмотреть Алекса, поговорить с Каро.
Не остается ничего, кроме как надеяться, что никто не прознал о случившемся.
Я проглатываю несколько таблеток «Гидрокодона», а потом открываю жалюзи и смотрю во тьму. Никакого рассвета не ожидается, только сумеречный свет несколько часов кряду. Теперь все, что мне остается – резкое белое сияние светодиодных ламп, освещающих станцию.
К моему удивлению и облегчению, в столовой сидит только Арне, смотря что-то на своем планшете и поедая мюсли.
– Не отвлекайся на меня, – говорю я, когда он поднимает взгляд.
– Не переживай. – Он выключает видео. – Я уже три раза смотрел.
– Это что?
– Фильм, называется «Солярис».
– Андрей Тарковский, – улыбаюсь я. – Одна из его лучших работ.
На лице Арне появляется радостное выражение.
– Тебе нравятся его фильмы?
– Очень. – Любовь к Тарковскому я переняла от Бена, который взял меня на ретроспективу его работ в инди-кинотеатр в Бристоле, вскоре после того, как мы обручились. Я быстро попала под чары этих западающих в память изображений, длинных, бесконечно тянущихся планов, нависающего ощущения непостижимого.
Я хорошо помню «Солярис». Меланхоличная история о психологе, которого отправили на отдаленную космическую станцию, населенную тремя учеными, впавшими в глубокий эмоциональный кризис. Психолог быстро обнаруживает, что база населена монстрами, элементами подсознательного, обретшими телесную форму благодаря разумной планете, вокруг которой вращается корабль.