– Ты имеешь в виду, что кто-то здесь может быть отцом? – хмурюсь я.
Сандрин кивает:
– Я отказалась. Я знала, что АСН не будет связываться с Антарктической программой США и запрашивать эти образцы без веской причины, но мне показалось, что у Жан-Люка таковой не было. Или она была недостаточна, во всяком случае. Кроме того, что бы это доказало, если бы выяснилось, что кто-то здесь отец того ребенка? Точно не убийство.
– Он все-таки подозревал, что кто-то на станции связан с ее смертью, – подтверждаю я. – Почему он так думал?
– Он мне не рассказывал, – снова пожимает плечами. – Дело в конфиденциальности данных пациента, видимо. Я отчасти из-за этого отказала. АСН потребовались бы серьезные доводы для подобного расследования, и Жан-Люк не мог их предоставить. Просто предчувствие, говорил он.
Просто предчувствие. То есть у Жан-Люка не было доказательств. И все же я по опыту знаю, как сильно доктора полагаются на предчувствие, особенно в диагнозах. Ты учишься доверять инстинктам, когда, может быть, нужно копнуть глубже.
– Так что ты собираешься делать? – спрашиваю я. – С этой ситуацией с Жан-Люком и Алексом.
Сандрин потирает висок. Под аккуратным макияжем она выглядит изможденной.
– Я не уверена. Мой главный приоритет – просто помочь нам безопасно пережить эту зиму.
– Мой тоже, – добавляю я. – Я совсем не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Или хуже.
– Ты и правда веришь, что смерть Алекса не была самоубийством? – она смотрит на меня.
Я колеблюсь.
– Я не могу быть полностью уверена, но слишком много вещей не сходятся.
К моему изумлению, она кивает.
– Тогда мы с тобой заключим сделку – ты согласишься предоставить это мне, и я разрешу тебе беспрепятственно вернуться к работе. Но больше не полагаясь на таблетки. Я прибегла к предосторожности и убрала эти самые таблетки из клиники.
– Ладно. – Я сглатываю.
Лицо Сандрин смягчается.
– Тебе нужно завязать с этим рано или поздно, Кейт, и мне кажется, что здесь такое же подходящее место, как любое другое. Думаешь, ты сможешь это сделать?
– Я полагаю, мне придется. Хотя сейчас я чувствую себя дерьмово.
– Не сомневаюсь, – начальница станции позволяет себе легкую улыбку.
Честное наказание, заключаю я. И я понимаю, что эта женщина оказывает мне услугу, ведь в отличие от реабилитационного центра или какой-нибудь программы ты не можешь выписаться из Антарктики.
Где, как не здесь, противостоять своим демонам? Или монстрам, как предпочитает называть их Арк.
– И ты расскажешь АСН о происходящем? – уточняю я, думая, стоит ли упоминать, что Люк соврал насчет вейпа. Решаю против этого. Еще немного «диких обвинений» могут заставить ее передумать.
К моему несметному облегчению, начальница станции снова кивает.
– Предоставь это мне, – говорит она, поглядывая на часы. – Давай уже позавтракаем.
Глава 36. 9 июля, 2021 года
Что-то не так.
Я резко просыпаюсь и растерянно оглядываясь по сторонам, когда вчерашние события наваливаются на меня: неожиданное примирение с Сандрин, осторожное приветствие остальной команды, благодарной, как минимум, видеть меня вернувшейся к работе. И облегчение, что Сандрин на моей стороне. Что она наконец что-то предпримет в отношении гибели Алекса.
Так откуда это чувство страха? Я лежу в полубессознательном состоянии, ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку в комнате. Может, это еще один эффект ломки? Пробирающие до костей страхи?
И потом я понимаю. В комнате абсолютная темнота. Ночник выключен. В панике я хватаю воздух рукой в поисках выключателя, щелкаю им несколько раз.
Ничего.
Лампочка перегорела, говорю я себе, пытаясь сохранять спокойствие. Я на ощупь ищу в ящике фонарик, потом вспоминаю, что он на столе. Я выбираюсь из кровати и нащупываю путь в темноте к выключателю у двери.
Черт! Я чувствую вспышку боли, ударившись пальцем ноги о ножку стула. Стиснув зубы, выжидаю, пока она отступит, а затем ковыляю к дальней стене и включаю основной свет.
Ничего не происходит.
С учащенно бьющимся сердцем я пробую выключатель снова, но меня все еще окружает полнейшая темнота, и я не способна разглядеть даже свою руку перед глазами. Приступ иррационального ужаса заставляет меня заскулить вслух. Я подумываю закричать, позвать на помощь, но понимаю, что мне тяжело дышать.
Я заставляю себя вдохнуть и выдохнуть несколько раз, ровно и медленно. Потом нащупываю путь обратно к столу, шаря в поисках фонарика. Когда пальцы прикасаются к металлу, он падает на пол.
Дерьмо, дерьмо, дерьмо.
Рухнув на четвереньки, я ищу его вокруг себя, но нигде не могу его найти. Я ползу к окну и открываю жалюзи, надеясь хотя бы на толику лунного света, но снаружи так же темно, как внутри.
Я стою, дрожа от страха и холода. То, что ни один фонарь не работает, может значить только одно, осознаю я, и эта вещь намного, намного хуже, чем моя боязнь темноты.
Отключилось электричество.
Может, это только одна часть станции, молюсь я, снова падая на пол и шаря руками в поисках фонарика. Где он? Собираясь с силами, я просовываю пальцы под койку, все еще терзаясь детским страхом перед тем, что может скрываться под ней.
Ничего, Кейт, бормочу я вслух. Повзрослей.
Наконец-то кончики пальцев прикасаются к гладкой поверхности фонарика, прямо у дальней стены. Я просовываю руку так глубоко, как могу, и умудряюсь притянуть его к себе, молясь, что он не сломался при падении.
Трясущимися руками я включаю его, чувствуя себя на грани обморока от облегчения, когда свет озаряет комнату. Накинув халат, я выбираюсь в коридор. Секунду спустя я с кем-то сталкиваюсь. Невольно взвизгиваю от испуга и направляю фонарик вверх, замечая мертвенно бледное лицо, глядящее на меня сверху.
– Кейт. – Дрю хватает меня за руку. – Я как раз шел убедиться, что ты в порядке.
– Господи, ты меня напугал, – шокированно выдыхаю я. – Какого хрена происходит?
– Отключилось электричество, – говорит голос позади нас. Это Люк, в сопровождении Элис, его лицо бледное от страха.
– Отключилось электричество? – повторяю я. – Это из-за генератора?
– Арк и Арне пошли выяснять, – говорит Дрю.
– Как давно оно отключилось?
– Около двадцати минут назад, – отвечает Люк.
– Где Сандрин?
– Мы только что ходили ее искать, – говорит Элис, напряженным от тревоги голосом. – Она не у себя в спальне.
– Дайте я оденусь. – Я возвращаюсь в комнату и начинаю одеваться, но волна головокружения заставляет меня остановиться. О боже. Что бы я сейчас не отдала за пару таблеток «Гидрокодона». И немного «Валиума» в придачу.
Я отгоняю эту мысль и натягиваю легинсы, ища по комнате пару носков. Я почти закончила, когда Элис врывается в комнату, ее миловидное лицо перекошено. Потом я замечаю, что она дрожит. Она открывает рот, но ничего не выходит.
– В чем дело? – Паника взвинчивается снова. – Элис, что происходит?
Элис качает головой, будто она не может произнести это вслух.
– Пойдем, – наконец хрипло говорит она, выходя за дверь.
Хватая фонарик, я следую за ней по коридору к офису Сандрин, слыша спорящие голоса, когда мы приближаемся. Маленькая толпа собралась внутри – Том, Роб и Соня.
– Что случилось? – спрашиваю я.
Они все поворачиваются ко мне, на их лицах такое же выражение недоверия и ужаса, как у Элис. Роб освещает комнату фонариком. Сначала я не осознаю, что вижу, не могу опознать пятна света и глубокой тени.
А потом я понимаю.
На полу распластано тело, едва заметное из-за стола. И оно не двигается.
Сандрин.
О Господи. Я падаю возле нее. Когда я прикладываю руку к ее шее, прощупывая пульс, замечаю темное пятно на ковре возле головы.
– Можно мне больше света? – говорю я торопливо.
Кровь светится красным в лучах нескольких фонариков. Она сочится из ее затылка, формируя маленькую лужу у левой щеки. Я не могу нащупать пульс, хотя ее кожа все еще теплая.
Я свечу фонариком в ее глаза. Зрачки не реагируют. Грудь сжимается от шока и недоверия.
Она мертва.
Поднимая голову Сандрин, я осматриваю затылок. Нахожу большую опухлость, где кожа лопнула, а под ней виднеется трещина в черепе. Похоже, кто-то очень сильно ее ударил, и недавно.
Точно не несчастный случай. И не самоубийство.
О боже. Бедная Сандрин. На меня накатывает волна грусти и ужаса не просто за нее, но и за всех нас.
Что мы теперь будем делать?
– Мне жаль. – Я поднимаюсь на ноги. – Я ничего не могу сделать.
Элис начинает рыдать, но никто мне не перечит. Вполне очевидно, что уже слишком поздно реанимировать Сандрин.
– Кто ее обнаружил? – спрашиваю я.
– Я, – тихо отвечает Том. Даже в постоянно движущемся свете фонариков я вижу, что он выглядит бледным и шокированным. Он оглядывает всех, как будто ждет, что его в чем-то обвинят.
– Как давно?
– Как раз сейчас. Ее не было в комнате, поэтому я пришел посмотреть сюда.
– Где были остальные?
– Дрю, Люк и Арк пошли выяснять, что случилось с электричеством, – говорит Роб. – Раджив проверяет холодильники на кухне. – Он кривится. – Как будто нам нужно переживать о том, что еда останется холодной. Я не уверен насчет Арне, я его не видел.
– А Каро?
– Я сказала ей оставаться в комнате, – говорит Соня. – Там безопаснее, чем здесь.
Мы стоим в тишине несколько мгновений, пытаясь все это осознать. Сандрин мертва, и электричество отключилось, может ли это быть совпадением?
Это вряд ли.
– Что мы будем делать, Кейт? – Элис озвучивает мои мысли. Все взгляды обращаются ко мне, как будто в отсутствие начальницы станции власть каким-то образом перешла ко мне.
– Я не знаю, – признаю я.
Роб прочищает горло:
– Думаешь, ее убили?
Я колеблюсь. Что мне сказать?
– Я не могу утверждать, но похоже, что ее ударили тупым инструментом.
– Может, она упала, – предполагает Том, глядя немного справа от меня в своей странной манере, как будто зрительный контакт со мной делает ему больно. – Она могла удариться головой о стол.