— Мне нет дела до твоих разборок с гномами, не уводи тему. — Эмбер тоже встала, смело глядя в глаза темной. Рубин на ее диадеме ярко сиял. — Применение столь мощной магии тьмы восстановит против нас весь Ласэаран.
— Разве? — темная приподняла бровь. — Сейчас Элькесдален, Эландор и вольные города полностью зависят от милости Шиммера. Северный Эретин будет всем ноги целовать за спасение. Остаются гномы и островные пираты. Неужели тебе не плевать на мнение бородатых карликов?
— А как же драконы? — Земли Эмбер граничили с Астарумом и эльфийка не понаслышке была знакома с чешуйчатыми древними.
— Они все поймут. А если так боишься гнева ящеров, я готова взять всю вину на себя. — Плащ за спиной Арфир всколыхнулся на несуществующем ветру. — В конце концов это мой кристалл.
— А почему вы просто не проникли в Кадис и не устроили взрыв? — спросила Ноэми.
— Чтобы высвободить его энергию нужен мощный выброс энергии. Теней, способных осуществить план, можно по пальца пересчитать, и они все гарантированно умрут на задании. Выжить при разрушении кристалла не по силам даже мне. — Арфир устало вздохнула. — Воздушный корабль можно просто послать по курсу, никого не убив. Я готова лично провести его через облака и уронить на город, только покажите, как им управлять.
Эмбер прикусила губу, лихорадочно размышляя. На одной чаше весов находились жизни воинов, которые пошли за ними. Среди шиммерцев больше всего было именно ее подданных, не зря графство Глоу считалось самым сильным. Есть ли у нее право жертвовать их жизнями, имея безопасную альтернативу? В конце концов какое ей дело до жизней хуманов, которых она видела впервые в жизни?
— Мы собрали союз, чтобы остановить угрозу тьмы. Все мы видели, на что она способна. — Шпага Риманте по прежнему сияла в ее руке, озаряя членов совета теплым солнечным светом. — Я понимаю желание сохранить жизни наших воинов, но мы не можем уподобляться врагу. Надеюсь, это не только мое мнение.
Графиня востока с ожиданием посмотрела на хранительницу запада.
Глава 8 — Начало и конец
Море… Бескрайнее море беспросветной тьмы. Одновременно спокойное и хаотичное, безопасное и смертельное, испорченное и невинное. Бесконечная бездонная бездна, старше самой вечности. Одного взгляда хватило, чтобы ощутить бесконечную мудрость и собственную ничтожность перед чем-то несоизмеримо великим…
Затем пришла женщина. Весь ее вид повергал в благоговейный трепет, оставляя единственное желание — пасть на колени и поклоняться ей до самой смерти. Если бы только он мог двигаться, а не просто молча наблюдать…
Хозяйка посмотрела на гостя с недоумением, как на букашку, посмевшую осквернить своим присутствием хрустальный дворец, а затем… В его грудь будто ударили подушкой. Он стремительно полетел назад, и с каждым мигом иная реальность стиралась из памяти, оставшись смутным видением.
Вольфганг Урц распахнул глаза и резко сел, резко вдохнув. Ледяной воздух обжигал сильнее кипятка, сердце стучало в груди быстрее армейского барабана, пелена перед глазами никак не хотела уходить, размывая силуэты в темно-серых тонах.
— Живой, живой мать его! — Ликующе воскликнул Хартман, бывший староста села Виларибо. Проморгавшись, Вольфганг осоловело уставился на опытного товарища, чей удар по плечу едва не опрокинул его назад на спину.
— Хватит, ему нужен покой! — строго приказала Илма, аккуратно укладывая бледного юношу и заботливо подтыкая шкуру.
— Где… мы? — Почувствовав у губ что-то твердое, Вольфганг жадно припал к горлышку и огромными глотками осушил флягу. Ледяная вода ухнула глубоко в живот, вызывая ломоту во всем теле. Юноша только сейчас почувствовал, насколько хотел пить. Сжатое горло расслабилось, позволяя нормально дышать и говорить.
— Вестимо, скоро у Гисена будем. — Хартман ничуть не расстроился. Повернувшись к запряженной в телегу лошади, он ловко приложился к своей фляге, в которой плескалась отнюдь не вода.
— А где остальные? — И так бледный Вольфганг стал напоминать мел — в телеге не было никого, кроме них троих. Он машинально потянулся к арбалету и запаниковал, не нащупав верное оружие.
— Тише, успокойся. Они рядом, там теплее и крыша есть. — Илма помогла Вольфгангу приподняться и оглянуться — за ними ехала незнакомая повозка, управляемая беженкой из Виларибо.
— Что произошло? — Юноша и моргнуть не успел, как его голова оказалась на коленях девушки, нежно гладившей растрепанные волосы.
— Ты всех спас, мой герой, — томным голосом ответила она, похлопав ресницами.
— Отстань от мальца, пусть отдохнет. Как-никак целую седмицу провалялся.
— Сколько?! — Вольфганг подскочил, как шмелем ужаленный.
— Да шучу я, успокойся, — засмеялся Хартман. Он явно пребывал в хорошем настроении, и дело было не только в содержимом фляги. — Ночь прошла.
— Зачем ты так! — Илма надула губы и уложила парня назад.
— Я окончательно запутался, — жалобно произнес он. — Расскажите, что произошло.
— Когда ты убил ту страхолюдину, такой вой поднялся! Я думала мы прямо там и умрем все. — Она искренне вздрогнула, прикусив губу. — Зверины все ближе подходили, можно было каждую шерстинку рассмотреть, а потом… стало темно!
— Тьфу, Илма, ты будто сказку несмышленышам рассказываешь, — прервал ее Хартман. — Все вокруг заволокло дымом, густой такой, черный, не зги не видно. Через мгновение он развеялся и мы оказались на поляне вообще в другом месте! Там стояла повозка с двумя лошадьми, а внутри снеди разной. Ну мы еще и телегу запрягли и поехали себе потиху.
— А почему ты думаешь, что мы около Гисена? — только и смог спросить Вольфганг.
— Да бывал я тут в молодости… в прошлой жизни. — Хартман снова приложился к фляге и с довольной миной провел тыльной стороной ладони по лбу. — Не дрейфь, герой, боги тебя и впрямь берегут!
— Знать бы еще какие, — буркнул юноша, прикрыв глаза. Его начало неумолимо клонить в сон.
— Вот, держи, это лежало среди вещей в повозке. Мне почему-то кажется, что оно твое. — Илма протянула Вольфгангу большую золотую монету с девятизубцовой короной с обеих сторон.
Повертев подарок в непослушных пальцах, он слабо улыбнулся и ушел в царство Кахута. Любуясь спящим, девушка осторожно положила монету в мешочек и повязала его на шею юноши.
Хартман не ошибся, они и впрямь оказались у Гисена. Холод здесь был значительно слабее, даже солнце пробивалось сквозь поредевшую пелену облаков.
К столице Северного Эретина стремилось много беженцев, искавших убежища и защиты. Стражники как могли следили за порядком, но вместе с мирными жителями пришли и бандиты. Разбой и воровство расцвели по всему Гисену и окрестностям, приходилось постоянно оставаться начеку.
Хартман о чем-то долго спорил с дежурной сменой, но их не пропустили в город, отправив в стремительно растущие под стенами трущобы, где походные шатры соседствовали с кривыми лачугами. Многие вообще жили в телегах, спасаясь от морозов шкурами, шерстяными одеялами и огненными камнями. Вольфганг с друзьями расположился в одном из лагерей беженцев, поставив телегу и повозку к остальным, в большой круг.
Гильдия Прогресса не бросила людей, развернув монструозные паровые котлы, греющие воздух. Они организовали раздачу горячей похлебки с салом, мгновенно завоевав симпатии простолюдинов. От желающих записаться в Гильдию не было отбоя, впрочем, хватало и тех, кто шел в городское ополчение. Все хотели отомстить южанам за беспринципное нападение, вдобавок солдат кормили лучше, король не скупился, а милости Гильдии Прогресса хватало далеко не всем.
— Вот, держи, пока горячее. — Илма подала Вольфгангу миску, над которой аппетитно поднимался пар, и с умилением смотрела, как он работает ложкой.
Юноша ел торопливо, ведь если немного подождать, похлебка застынет и потеряет тот небогатый вкус, который у нее был. Ему совершенно не хотелось жевать клей.
— Где остальные? — Проснувшись, Вольфганг пережил несколько неприятных минут. Почему-то юноше решительно не нравилось оставаться в одиночестве.
— Хартман ушел договариваться по поводу детей и остальных. У нас есть немного серебра, должно хватить, чтобы их приняли в дом милости.
— А ты? — осторожно осведомился Вольфганг. Он уже не был ребенком и прекрасно чувствовал оказываемые ему знаки.
— А сам как думаешь? — девушка фыркнула и опустила голову, пряча глаза за белой челкой.
— У меня ничего нет. — Юноша тяжело вздохнул и отложил ложку, есть перехотелось. — Фактически — я дезертир.
— Глупости, серебро дело наживное. Зато ты очень надежный. — Она посмотрела исподлобья. — И добрый. Возьмешь меня в жены?
— А сама как думаешь? Я… — Вольфганга прервал рев горна. Он раскатисто разносился над лагерем беженцев, явно способный поднять мертвецов.
— Они пришли! Спасайтесь! — раздались первые панические крики, распространяясь со скоростью лесного пожара.
С западной стороны Гисена неспешно разворачивали штандарты легионы Южного Эретина. Обилие алых прямоугольных щитов издали вселяло еще больше страха в сердца обычных людей. Паруса следовавших за пешими солдатами десятков воздушных кораблей выкрасили в тот же цвет, складывалось ощущение, будто небо готовилось заплакать огненным дождем над кровавым морем. И, с учетом количества пиромантов в армии, это было очень недалеко от истины.
И все же Гисен не дрогнул. Несмотря на то, что когда-то Север и Юг были единой страной, снаряжение защитников города значительно отличалось от бывших собратьев. Вместо устаревших пластинчатых доспехов — стандартизированные кирасы; мечи длиннее и тяжелее коротких тыкалок, круглые, а не прямоугольные щиты. Паровые арбалетчики и вовсе обходились обычной одеждой без брони — таким образом их выделяли среди остальных солдат, заодно позволяя быстрее менять позицию для обстрела врагов.
Массивные и неуклюжие дирижабли выстраивались в круг над крышами домов, грозно шипели паровые котлы стянутых к воротам танков. Технологические гиганты должны были принять на себя основной удар после прорыва. В том, что он случится, никто не сомневался — экспедиционный корпус Южного Эретина значительно превосходил численностью остатки армий северян. Гильдия Прогресса понесла чудовищные потери, в то время как флот вторженцев почти не пострадал. На каждый дирижабль приходилось как минимум по три воздушных корабля. Вдобавок, пироманты прибыли на войну практически всей гильдией, сформировав сразу семь кругов силы. В любую минуту на Гисен мог обрушиться огненный град.