Доехать до магазина в это время можно было бы быстро, однако путь все же казался далеким. Тесс жутко устала. Она решила, что сядет в старый грузовичок Эла Штрельке и сделает это там. Однако ей не хотелось бы забрызгать свое вымученное признание своей же собственной кровью – это выглядело бы совсем не к месту, принимая во внимание все изложенные в нем душераздирающие подробности, так что…
Тесс принесла вырванные из блокнота страницы в гостиную, где по-прежнему работал телевизор (молодой человек бандитского вида предлагал зрителям автоматическую поломойку), и бросила их Штрельке на колени.
– Возьми-ка, Лес, – сказала она.
– Пожалуйста, – ответил он. Она обратила внимание, что частичка его «больного» мозга уже начала подсыхать у него на мощном голом плече. Вот и хорошо.
Тесс вышла в темноту навстречу ветру и стала медленно забираться в кабину пикапа. Скрип водительской дверцы показался ей странно знакомым. Да нет, что же тут странного? Разве она не слышала его возле магазина? Конечно. Она хотела оказать ему услугу, потому что и он собирался ей помочь: он собирался заменить ей колесо, чтобы она смогла доехать до дому и покормить кота.
– Я не хотела, чтобы у него сел аккумулятор, – сказала Тесс и рассмеялась.
Она приставила короткое дуло своего пистолета к виску, но вдруг передумала. Такой выстрел не всегда приносил желаемый результат. Ей бы хотелось, чтобы ее деньги принесли пользу пострадавшим женщинам, а не ушли на оплату ее бессознательного существования в некоем «хранилище для человеко-овощей».
Рот. В рот будет вернее.
Гладкое дуло на языке отдавало оружейной смазкой, а мушка упиралась в нёбо.
Я прожила хорошую жизнь – весьма неплохую, как бы там ни было – и хотя в самом ее конце совершила жуткую ошибку, может, ее не сочтут чрезмерной, если там вообще что-то есть.
Надо же, ночной ветер такой приятный. И эти едва уловимые ароматы, которые он приносит сквозь полуоткрытое окно с водительской стороны. Жалко уходить, но выбора нет. Пора.
Закрыв глаза, Тесс установила палец на спусковом крючке. И тут заговорил «Том». Это было весьма странно, поскольку «Том» был в ее машине, а «экспидишн» оставался возле дома другого брата почти в миле отсюда. И кстати, услышанный ею голос был абсолютно не похож на тот, который она обычно выдавала за голос «Тома». Не был он похож и на ее собственный. Голос прозвучал довольно неприветливо. К тому же у нее во рту был пистолет и она вообще не могла говорить.
– А ведь она никогда и не была очень хорошим детективом, а?
Тесс вынула изо рта пистолет.
– Кто? Дорин?
Несмотря ни на что, она была потрясена.
– А кто же еще, Тесса Джин? Да и с чего ей быть такой уж хорошей? Ведь ее создала ты прежняя, разве не так?
Тесс предполагала, что именно так и было.
– Дорин считает, Большой Громила не насиловал и не убивал тех женщин. Ведь это ты написала?
– Я, – ответила Тесс. – Точно. Я просто была измучена, вот и все. И потрясена, наверное.
– И еще считала себя виновной.
– Да. И виновной.
– А те, кто чувствует вину, делают правильные выводы – как думаешь?
Нет. Видимо, нет.
– Что ты пытаешься мне втолковать?
– То, что ты лишь частично разгадала тайну. И прежде чем тебе удалось разгадать все до конца – тебе, а не какой-то там шаблонно мыслящей пожилой даме, – произошло определенно досадное недоразумение.
– Досадное недоразумение? Так-то ты это обозвал? – Издалека-далёка Тесс услышала собственный смех. Где-то ветер постукивал плохо закрепленным водостоком о карниз крыши. Это напоминало поскрипывание вывески «Севен-ап» у заброшенного магазина.
– Прежде чем застрелиться, – сказал новый «Том»-незнакомец (его голос все больше и больше напоминал женский), – почему бы не раскинуть своими мозгами? Но только не здесь.
– А где же?
На это «Том» ничего не ответил, да, собственно, от него и не требовалось. Но сказал он вот что:
– Забери-ка ты с собой свое дурацкое признание.
Тесс вылезла из грузовичка и вернулась в дом Лестера Штрельке. Остановившись на кухне убитого, она размышляла. Размышляла она вслух голосом «Тома» (который все больше походил на ее собственный). Дорин, похоже, «пошла погулять».
– Ключ от дома Эла наверняка на связке вместе с ключом зажигания, – предположил «Том». – Правда, там пес – не забудешь?
Да, уж это было бы прискорбно. Тесс направилась к холодильнику Лестера. Немного пошуровав там, она увидела в глубине, на нижней полке, завернутый гамбургер. Дополнительно завернув его в страницу «Анкл Хенриз», она прошла в гостиную. С некоторой опаской она стала подбирать ранее брошенные Штрельке на шорты листки со своим признанием, полностью отдавая себе отчет в том, что именно там, под ними, скрыта часть тела, которая причинила ей столько боли, из-за которой этой ночью были убиты трое людей.
– Я взяла твою котлету, но обижаться на меня не стоит: я оказываю тебе услугу – она уже вовсю попахивает тухлятинкой.
– Вот здорово – не только убийца, но еще и воровка, – сказал Маленький Громила своим безучастным «трупным» голосом.
– Заткнись, Лес! – бросила она и вышла.
Прежде чем застрелиться, почему бы не раскинуть своими мозгами?
Именно этим она и попыталась заняться, направляя сквозь порывы ветра старый пикап к дому Элвина Штрельке. Тесс начала рассуждать как «Том». Он оказался лучшим детективом, чем Дорин Маркис во всем ее великолепии.
– Буду краток, – заявил «Том». – Ты просто ненормальная, если считаешь, что Эл Штрельке совсем к этому не причастен.
– Конечно, ненормальная, – отозвалась она. – Иначе не стала бы убеждать себя в том, что не убивала невинного человека, прекрасно осознавая, что на самом деле все так и есть.
– Это в тебе говорит чувство вины, а не логика, – возразил «Том». Его тон казался жутко самоуверенным. – Не был он ни невинной овечкой, ни даже слегка паршивой. Проснись, Тесса Джин. Они не просто братья, они – партнеры.
– Деловые партнеры.
– Братья не бывают просто деловыми партнерами. Это всегда нечто большее. Тем более если их мать – Рамона.
Тесс свернула на гладенькую дорожку к дому Эла Штрельке. Она подумала, что «Том» мог быть и прав на этот счет. Одно она знала точно: Дорин с ее подругами из Клуба любительниц вязания не доводилось иметь дело с такой женщиной, как Рамона Норвил.
Вновь загорелся фонарь на столбе. Залаял и пес: гав-гав, гав-гав-гав. Тесс дождалась, пока погаснет свет и замолкнет собака.
– Едва ли я смогу узнать наверняка, «Том».
– Не поймешь, пока не попробуешь разобраться.
– Даже если он и знал, не он меня изнасиловал.
«Том» немного помолчал. Она уже решила, что он согласился. Но тут он сказал:
– Когда один человек совершает нечто плохое, а другой, зная об этом, не пытается его остановить, виноваты оба.
– В глазах правосудия?
– В моих глазах. Допустим, выслеживал, насиловал и убивал только Лестер. Правда, я так не думаю, но предположим. Однако если брат все знал, но молчал, он заслужил то, что получил. Я бы даже сказал, еще хорошо отделался. Посадить его на раскаленный кол было бы более справедливо.
Устало покачав головой, Тесс прикоснулась к лежавшему на сиденье пистолету. Оставалась одна пуля. Если она выпустит ее в собаку (еще одно убийство – подумаешь, между нами, девочками), придется поискать другое оружие, если не пробовать повеситься или там еще что-нибудь. Но у таких ребят, как Штрельке, оружие, как правило, имелось. В том-то и прелесть, как сказала бы Рамона.
– Если знал – да. Но за «если» не получают пулю в голову. Мамаша – да, тут нет сомнений; найденные в ее доме серьги – улика. Но здесь-то нет доказательств.
– Правда? – «Том» произнес это так тихо, что Тесс едва услышала. – Пойдем-ка посмотрим.
Пес не отреагировал лаем на звук шагов по ступеням, но Тесс живо представила, как он, опустив голову и оскалив зубы, поджидает ее за дверью.
– Губер? – Или как там еще чаще всего называют деревенских собак. – Меня зовут Тесс. У меня есть для тебя гамбургер. А еще у меня есть пистолет с одной пулей. Сейчас я открою дверь. И я бы на твоем месте предпочла мясо. Ну как – договорились?
Лая не последовало. Может, все дело в выключенном фонаре? Или пес не нападал на взломщиц женского пола? Тесс попробовала один ключ, затем – другой. Оба не подошли. Видимо, это были офисные ключи. Третий повернулся в замке, и она сразу, полная решимости, распахнула дверь. Ей представлялся бульдог, ротвейлер или питбуль с красными глазками и слюнявой пастью. Но перед ней оказался джек-рассел-терьер, который, виляя хвостом, смотрел на нее с надеждой.
Сунув пистолет в карман куртки, Тесс погладила пса по голове.
– Боже мой! – воскликнула она. – А я тебя боялась.
– Не стоило, – заметил Губер. – Скажи, а где Эл?
– Лучше не спрашивай, – ответила она. – Хочешь гамбургер? Предупреждаю, он не совсем свежий.
– Давай сюда, – сказал Губер.
Скормив ему кусок котлеты, Тесс прошла в дом, закрыла дверь и включила свет. А что? В конце концов, они были лишь вдвоем с Губером.
Элвин Штрельке содержал свой дом в большем порядке, чем его младший брат. Полы со стенами были чистыми, и никаких стопок каталогов «Анкл Хенриз»; она даже увидела на полках несколько книг. Кое-где «кучковались» уже знакомые фигурки в стиле Марии Хуммель, а в рамке на стене висела большущая фотография «мамзиллы». Тесс углядела в этом некий повод для размышлений, но едва ли это могло послужить доказательством. Доказательством чего-либо. Вот если бы это был снимок Ричарда Уидмарка в известной роли Томми Удо, дело обстояло бы иначе.
– Что улыбаешься? – поинтересовался Губер. – Не поделишься?
– Пожалуй, нет, – ответила Тесс. – С чего начнем?
– Не знаю, – отозвался Губер. – Я же просто пес. Можно мне еще этого вкусного мясца?