В 2007 году Кифер Сазерленд отправился в тюрьму (ему не впервой) по обвинению в управлении автомобилем в нетрезвом состоянии, а муж Грейси Гудхью-Дикерсон погиб в автокатастрофе. В тот ряд, где ехал Энди Дикерсон, возвращаясь с работы домой, влетел не справившийся с управлением пьяный водитель. Хорошо, что пьяница оказался не Кифером Сазерлендом. Но плохо, что Грейси Дикерсон была на четвертом месяце беременности и осталась практически без денег. В целях экономии ее супруг в этом году решил не продлевать страховку. Грейси вернулась в родительский дом к отцу и брату Карлу.
— Как бы у нее из-за такого несчастья ребенок не родился больным, — сказал однажды ночью Стритер, после того как они позанимались с женой любовью.
— Ш-ш, как ты можешь! — ужаснулась Джанет.
— То, что озвучиваешь, не происходит, — пояснил Стритер, и вскоре оба «зайки» заснули друг у друга в объятиях.
Очередной чек, отправленный в «Детский фонд», был на сумму тридцать тысяч долларов. Стритер выписал его недрогнувшей рукой.
Ребенок у Грейси родился в самый разгар февральского снегопада 2008 года. Хорошо, что он не был больным. Плохо, что он родился мертвым. Причина оказалась все в том же врожденном наследственном заболевании сердца. Грейси, лишившаяся зубов, мужа и обоняния, погрузилась в глубокую депрессию. Стритер решил, что в целом это пока еще свидетельствовало о ее нормальности. Если бы она вдруг стала, приплясывая, насвистывать мелодию «Не волнуйся, будь счастлив», он бы посоветовал Тому запереть на ключ все имевшиеся в доме острые предметы.
Потерпел катастрофу самолет, на борту которого находились двое членов рок-группы «Блинк-182». Плохая новость — четверо человек погибли. Хорошая новость — рок-музыканты неожиданно остались живы… правда, один из них вскоре все же скончался.
— Я чем-то прогневил Господа, — заявил Том как-то за ужином. Свои встречи двое мужчин стали обзывать теперь «холостяцкими вечерами». Стритер, принесший спагетти из «Кара мама», съел свою порцию подчистую. Том Гудхью едва притронулся к еде. В соседней комнате Грейси с Карлом смотрели по телевизору «Американ айдол»:[68] Грейси — молча; бывший студент Университета Эмерсона — с уханьем и лепетом. — Не знаю как, но прогневил.
— Не говори так, это неправда.
— Откуда тебе знать?
— Знаю, — категорически заявил Стритер. — И вообще глупо говорить на эту тему.
— Как скажешь, приятель. — Глаза Тома наполнились слезами. Слезы покатились по его щекам. Одна, застряв в складочке небритого подбородка, чуть повисела и упала в его почти нетронутые спагетти. — Слава Тебе, Господи, есть Джейкоб. Хоть с ним все в порядке. Работает сейчас на одном из бостонских телеканалов, а жена — бухгалтером в «Бригэм энд Уименз». Они иногда видятся с Мэй.
— Это же здорово! — эмоционально воскликнул Стритер, втайне надеясь, что Джейк никак не заразит его дочь их «семейной» заразой.
— А ты по-прежнему навещаешь меня. Я понимаю, почему Джанет перестала приходить, и не обижаюсь на нее, но только… я так жду этих вечеров. Они для меня словно связь со счастливым прошлым.
Ну да, как же — «счастливым», думал Стритер. Прошлым, когда у тебя было все, а у меня — рак.
— Ты всегда можешь на меня положиться, — сказал он, слегка сжав в ладонях едва заметно дрожавшую руку Гудхью. — Мы с тобой друзья навеки.
2008-й — вот это год! Просто офигеть! Олимпийские игры в Китае! Крис Браун с Рианной стали «зайками»! Лопаются банки! Фондовый рынок трещит по швам! А в ноябре Управление по охране окружающей среды закрывает предприятие, известное как «Гора-Помойка» — единственный источник доходов Тома Гудхью. Правительство заявило о намерении предъявить иск в связи с загрязнением подземных вод и незаконным сбросом медицинских отходов. В «Дерри ньюз» говорилось о возможном возбуждении уголовного дела.
Частенько по вечерам Стритер проезжал по Харрис-авеню-экстеншн, глядя по сторонам в поисках желтого зонта: никаких претензий — просто так, перекинуться парой слов. Однако ни зонта, ни его владельца он так и не увидел. Это его несколько расстраивало, но не удивляло. Дельцы — словно акулы, без движения погибают.
Он выписал чек и отправил его в банк на Каймановых островах.
В 2009 году Крис Браун здорово поколотил свою «зайку» номер один после вручения «Грэмми», а спустя несколько недель бывший футболист Джейкоб Гудхью не хуже поколотил свою игривую женушку Кэмми, после того как Кэмми обнаружила у Джейкоба в кармане пиджака один из известных предметов женского белья и полграмма кокаина. Оказавшись поверженной на пол, она в слезах обозвала его сукиным сыном. За это Джейкоб пырнул ее в живот мясной вилкой. Тут же опомнившись, он позвонил в службу «911», но дело было сделано — он в двух местах проткнул ей желудок. Полиции Джейкоб позже признался, что совершил это в беспамятстве. «У меня было какое-то затмение», — говорил он.
Назначенный судом адвокат оказался не слишком сметливым, чтобы добиться для него меньшей суммы залога. Джейк Гудхью с мольбой обратился к отцу, который с трудом мог оплачивать коммунальные счета, не говоря уж о каком-то там дорогостоящем бостонском «юридическом даровании», способном похлопотать за его обвиняемое в семейном насилии чадо. Гудхью обратился за помощью к Стритеру, который, не позволив своему старинному дружку произнести и дюжины слов из заранее отрепетированного горестного монолога, коротко бросил: можешь не сомневаться. Он все еще помнил, как давным-давно Джейкоб так естественно чмокнул своего отца в щеку. Оплата судебных издержек и адвокатских вознаграждений давала ему право интересоваться психическим состоянием Джейка, которое внушало некоторые опасения: его мучили чувство вины и глубокая депрессия. Адвокат сообщил Стритеру, что парень, вероятно, получит лет пять, три из которых, вполне возможно, окажутся условно-досрочными.
Когда выйдет, вернется домой, размышлял Стритер. Будет вместе с Грейси и Карлом смотреть «Американ айдол», если программа еще будет идти. Да будет, наверное.
— У меня есть страховка, — сказал как-то вечером Том Гудхью. Он сильно похудел, и одежда висела на нем мешком. Его глаза казались безжизненными. У него развился псориаз, и он беспрестанно чесал руки, оставляя на белой коже длинные красноватые полосы. — Я бы покончил с собой, если бы знал, что мне удастся выдать это за несчастный случай.
— Я не хочу этого слышать, — ответил Стритер. — Все изменится.
В июне «сыграл в ящик» Майкл Джексон. А в августе его примеру последовал Карл Гудхью: он насмерть подавился яблоком. Верный спутник, окажись он рядом, мог бы спасти Карла, применив метод Хеймлиха, однако с компаньоном ввиду нехватки средств распрощались шестнадцатью месяцами ранее. Грейси слышала издаваемые Карлом характерные звуки, но, по ее словам, решила, что это «просто его обычная хрень». Хорошо, что у Карла тоже была страховка — сумма хоть и маленькая, но достаточная, чтобы его похоронить.
После похорон (Том Гудхью всю дорогу скулил, цепляясь за своего старинного приятеля в поисках поддержки) у Стритера возник благородный порыв. Отыскав адрес студии Кифера Сазерленда, он отправил ему «Большую книгу АА».[69] Он понимал, что «Большая книга» скорее всего отправится прямиком в мусорный контейнер (вместе с бесчисленным множеством ей подобных, присылаемых Сазерленду на протяжении долгих лет), но всегда оставалась надежда. В жизни есть место чуду.
Как-то по-летнему жарким вечером в самом начале сентября 2009-го Стригер с Джанет оказались на дороге, проходившей за аэропортом Дерри. На посыпанной гравием площадке у проволочной ограды никого не было. Дэйв припарковал свою необыкновенной синевы «тойоту-патфайндер» и одной рукой обнял жену, которую с годами любил все сильнее и сильнее. Солнце красным шаром клонилось к закату.
Повернувшись к Джанет, он увидел, что она плачет. Бережно взяв ее за подбородок, он повернул ее к себе и нежно поцеловал мокрое от слез лицо. Она ответила ему улыбкой.
— Что с тобой, милая?
— Я просто подумала про Гудхью. Не помню, чтобы кому-то так не везло. Не везло? — Она усмехнулась. — Да тут какая-то самая настоящая черная напасть.
— Пожалуй, — ответил Дэйв. — Однако такое происходит постоянно. Ты знала, что одна из погибших во время мумбайских террористических актов оказалась беременной? Ее двухгодовалый ребенок жив, но избитый малыш был на волосок от смерти. А…
— Ш-ш… — Она приставила два пальца к губам. — Не могу, хватит. Жизнь жестока и несправедлива, и мы это знаем.
— Но это же не так! — серьезно возразил Стритер. В лучах заката на его лице обозначился здоровый румянец. — Взгляни на меня. Было время, когда ты и не предполагала, что я доживу до две тысячи девятого, разве нет?
— Да, но…
— А наш брак крепок, точно дубовая дверь. Или я ошибаюсь?
Она покачала головой. Он не ошибался.
— Ты начала на внештатной основе писать в «Дерри ньюз», Мэй вовсю успешно сотрудничает с «Бостон глоуб», а наш сын в свои двадцать пять настоящий мультимедийный кудесник.
Она вновь заулыбалась, и Стритер был рад. Он не выносил, когда она грустила.
— Жизнь такая, какая есть. Мы точно кости в стакане — сначала нас трясут, затем мы катимся по сукну. У кого-то выпадают сплошные семерки, а у кого-то — лишь двойки. Просто мир так устроен.
Она обняла его.
— Люблю тебя, милый. Ты всегда во всем видишь светлую сторону.
Стритер скромно пожал плечами:
— Закон средних чисел благоволит оптимистам — тебе любой банкир об этом скажет. Все в конечном итоге имеет тенденцию уравновешиваться.
В зоне видимости над аэропортом показалась мерцающая на фоне темнеющей синевы Венера.
— Загадывай желание! — скомандовал Стритер.
Рассмеявшись, Джанет покачала головой:
— Чего же мне еще желать? Все, чего бы я хотела, у меня уже есть.