Я – Отважная.
Не раздумывая, она вышла из-за грузовика – спокойным, широким шагом. Ветер дунул в лицо, захлопал штанинами. Тесс открыла пассажирскую дверцу. В глаза бросился перстень с красным камнем. Громила держал бумажный пакет с квадратной коробкой – вероятно, упаковкой пива. Он повернулся к ней, и тут произошло нечто ужасное: Тесс раздвоилась. Отважная увидела зверя, который ее изнасиловал, задушил и бросил в дренажную трубу к гниющим телам своих жертв. А Тесс увидела чуть более широкое лицо и морщины, которых не было в пятницу вечером. «Соковыжималка» дважды гавкнула в ее руке. Первая пуля угодила Штрелке в горло, прямо под подбородком. Вторая проделала дыру над кустистой бровью и разбила стекло водительской дверцы. Он привалился спиной к дверце; рука, сжимающая пакет с пивом, обмякла. Большой Водила дернулся всем телом, кулак с перстнем судорожно ударил по рулю. Раздался гудок. В доме вновь залаяла собака.
– Это он! – Тесс как вкопанная застыла перед кабиной, сжимая револьвер. – Кто же еще?
Она обежала пикап, потеряла равновесие, приземлилась на одно колено, вскочила, открыла водительскую дверцу. Вывалившись наружу, Штрелке ударился головой об асфальт. Кепка упала на землю. Правый глаз, выбитый из глазницы, таращился на луну. Левый смотрел на Тесс. Но решающим фактором оказалось вовсе не лицо – с морщинами и следами от угревой сыпи, которых не было в пятницу.
Он здоровый или здоровенный? – спросила Бетси Нил.
Здоровенный, ответила Тесс. Однако громила был не столь велик, как валяющийся перед ней мертвец. Когда ее насильник выходил из пикапа (никаких сомнений, этого самого), Тесс решила, что он ростом под два метра. Огромное брюхо, толстые ляжки, широкий как шкаф. А этот – два десять, не меньше. Она выслеживала громилу, а подстрелила настоящего великана.
– О господи, – сказала Тесс, и ветер тут же унес ее слова. – Что я натворила?
– Ты убила меня, Тесс, – отозвался лежащий на земле мужчина. Так оно и есть: одна пуля попала в горло, вторая в голову. – Ты прикончила Большого Водилу, как и собиралась.
Она обессиленно опустилась рядом с ним на колени. С негодующего неба улыбалась почти полная луна.
– Перстень, – прошептала Тесс. – Кепка. Пикап.
– Он надевает перстень и кепку, когда выходит на охоту, – проговорил Большой Водила. – И берет мой пикап. В это время я в рейсе, за рулем грузовика. Когда его видят в пикапе – особенно если он не выходит наружу, – то принимают за меня.
– Зачем он это делает? – спросила Тесс мертвеца. – Ты же его брат.
– Он псих, – терпеливо объяснил тот.
– Раньше это срабатывало, – добавила Дорин Маркис, – когда они были моложе и у Лестера начались проблемы с полицией. Вопрос лишь в том, из-за чего Роско Штрелке покончил с собой, – из-за того, что Лестер преступник, или из-за того, что Рамона заставила старшего сына Эла взять вину на себя. Может, Роско хотел рассказать правду, а Рамона его убила, представив все как самоубийство. Что скажешь на это, Эл?
Но Эл молчал. Как мертвец.
– Давай лучше я расскажу свою версию, – сказала Дорин Маркис. – Я считаю, Рамона знала: если твой младший братец попадет на допрос, то даже самый недалекий следователь его расколет, и речь вовсе не о приставаниях к девчонкам в школьном автобусе или о подглядывании за влюбленными парочками в машинах, а кое о чем похуже. Думаю, она уговорила тебя взять вину на себя и убедила мужа держать язык за зубами. Впрочем, может, не убедила, а запугала – так больше похоже на правду. Затем… то ли полиция не довела дело до опознания, то ли девушка не стала предъявлять обвинение, но вам все это сошло с рук.
Эл не ответил.
Разговариваю сама с собой на разные голоса. Я сошла с ума, подумала Тесс.
Но в глубине души она понимала, что на самом деле старается таким образом сохранить разум. Единственный способ остаться в здравом рассудке – узнать правду, а версия Дорин Маркис выглядит весьма правдоподобной. Да, она основана на догадках и спорных выводах, но не лишена смысла и вполне увязывается с последними словами Рамоны.
Ни хрена ты не знаешь, тупая сучка!
И еще: Ты совершаешь ошибку.
Да, это ошибка. Все, что Тесс сегодня натворила, – ошибка.
Нет, не все. Рамона была в курсе. Она знала.
– А ты знал? – спросила Тесс человека, которого убила. Она хотела взять Штрелке за руку, но отдернула ладонь. Он еще теплый, будто живой. – Ты знал?
Большой Водила промолчал.
– Позволь, я попробую, – сказала Дорис и произнесла располагающим к откровенности голосом обаятельной старушки: – Что же вам было известно, мистер Водитель?
– Я кое-что подозревал, но старался об этом не думать, – проговорил тот. – У меня бизнес, я постоянно занят.
– Вы расспрашивали свою мать?
– Не помню. – Тесс показалось, что неестественно выпученный правый глаз уклончиво моргнул. Впрочем, в неверном лунном свете так легко ошибиться.
– А когда пропадали девушки, спрашивал? Или нет?
На это Большой Водила не ответил – возможно, из-за того, что вместо Дорин Маркис заговорил Фритци. Или Том.
– Но ведь так и не было никаких доказательств? – спросила Тесс собственным голосом. Она не рассчитывала, что мертвец ответит, но тот все же подтвердил:
– Нет, не было.
– И тебе не хотелось, чтобы они были?
Ее вопрос остался без ответа. Она встала и нетвердым шагом приблизилась к валяющейся на земле бурой кепке с белесыми брызгами. Стоило взять кепку в руки, как прожектор вновь погас, а пес замолк. Ей в голову пришла мысль о Шерлоке Холмсе. Стоя на ветру под сияющей луной, Тесс вдруг услышала собственный невыразимо грустный смешок. Она сняла свою бейсболку, сунула в карман и нахлобучила кепку Эла Штрелке. Та оказалась слишком велика, так что пришлось подтянуть ремешок на затылке. Тесс вернулась к убитому, которому вынесла приговор. Этого человека нельзя считать полностью невиновным… и все же он не заслужил смерти, принятой из рук Отважной.
Постучав пальцем по козырьку кепки, она спросила, заранее зная, что ответ будет отрицательным:
– Ты надевал ее в рейс?
Вместо Штрелке ей ответила Дорин Маркис:
– Разумеется, нет. За рулем машины «Красного ястреба» полагается носить фирменную кепку – так ведь, милейший?
– Да, – сказал Штрелке.
– И ездишь ты без перстня, верно?
– Да. Слишком броский, перед клиентами неловко. Выглядит не по-деловому. Опять же, вдруг какой-нибудь пьяный или обдолбанный урод решит, что камень настоящий. С голыми руками на меня никто не полезет, я слишком большой и сильный – по крайней мере, был до сегодняшнего вечера, – зато могут подстрелить. А я не хочу, чтобы в меня стреляли. Ни за фальшивый перстень, ни за жуткие дела, которые творит мой брат.
– Значит, вы с братом не ездите в рейсы одновременно?
– Нет. Когда он в рейсе, я в конторе. Когда я в рейсе, он… ну, вы сами знаете, чем он занимается.
– Ты должен был рассказать! – выкрикнула Тесс. – Пусть даже у тебя возникли просто подозрения, все равно надо было рассказать!
– Он боялся, – ласково проворковала Дорин. – Верно, голубчик?
– Да, боялся, – подтвердил мертвец.
– Кого? – спросила Тесс, не веря или не желая верить. – Младшего брата?
– Нет, – ответил Эл Штрелке. – Ее.
Тесс вернулась в машину и завела двигатель.
– Ты не могла этого предвидеть, – проговорил Том. – Все произошло слишком быстро.
Это так, но от правды не уйдешь: отправившись мстить своему насильнику, Тесс оказалась на пути в преисподнюю.
Она поднесла револьвер к виску, но тут же опустила. Нет, не сейчас. У нее еще остались обязательства перед женщинами, гниющими в дренажной трубе, и теми, кто может к ним присоединиться, если Лестер Штрелке останется безнаказанным. А после всего, что она совершила, особенно важно, чтобы он не остался безнаказанным.
Нужно заехать еще кое-куда. Только не на своей машине.
Дорога, ведущая к дому номер сто один по Тауншип-роуд, оказалась недлинной и немощеной: просто две глубокие колеи, обрамленные нестрижеными кустами, царапающими борта пикапа. Опрятностью дом не отличался и скорее напоминал мрачную обитель из «Техасской резни бензопилой». Порой жизнь удивительно напоминает кино. И чем страшнее кино, тем ближе сходство.
Тесс даже не попыталась затаиться. Зачем гасить фары, если Лестер Штрелке знает звук мотора так же хорошо, как звук голоса собственного брата.
На ней по-прежнему была забрызганная отбеливателем кепка, которую Большой Водила носил, когда не находился на работе, – счастливая кепка, принесшая ему несчастье? Перстень с фальшивым камнем оказался слишком велик, поэтому Тесс положила его в левый карман брюк. Выходя на охоту, Маленький Водила маскировался под старшего брата – жаль, у него не хватит времени (и мозгов) оценить, что его последняя жертва явилась за ним в той же экипировке. Зато Тесс прекрасно оценила.
Остановившись у черного хода, она выключила мотор и выбралась из машины, сжимая в руке револьвер. Дверь в дом была не заперта. Тесс вошла в сарай, воняющий пивом и протухшей едой. С потолка на грязном проводе свисала тусклая лампочка. Впереди стояли четыре переполненных мусорных ведра – такие продаются в больших магазинах. Позади них, у стены, – толстая стопка каталогов «Анкл Генри». Слева – дверь, вероятно, на кухню. Тесс отодвинула старомодную щеколду. Ржавые петли скрипнули. Час назад подобный звук вверг бы ее в ступор, а теперь она даже не дрогнула. Нужно закончить начатое. Еще немного – и камень с плеч. В нос ударил запах жирной еды, которую Маленький Водила приготовил на ужин. В гостиной работал телевизор. До Тесс донесся смех: кажется, какое-то комедийное шоу. Наверное, «Сайнфелд».
– Какого хрена ты приперся? – крикнул Лестер Штрелке из гостиной. – Если за пивом, у меня у самого полторы банки. Допью и спать лягу. – Тесс двинулась на голос. – Надо было позвонить, я бы тебе оставил…